Обсудив конструкцию будущих изделий, делегация отправилась в палату, где лежал Сергей. Культю раненого обмерили со все сторон, занеся полученные результаты на бумагу. Сам Сергей был немало удивлен таким вниманием, а когда ему показали рисунок будущего протеза, воспрял духом. Когда столько людей заняты тем, чтобы тебе помочь, поневоле проникаешься надеждой. В коридоре Борис подошел к инженеру-конструктору.
– Извините, Михаил Иванович, сразу не сказал. На культю потребуется носок, чтобы гильза не натирала кожу. И желательно без шва.
– Сами бы не догадались! – хмыкнул инженер. – Не держи нас за недоумков, старшина. Сделаем. Подберем материал мягкий, но одновременно эластичный. Есть такие в авиации.
– Спасибо, – поблагодарил Борис.
– Тебе спасибо, пограничник, – ответил инженер. – И за то, что с китайцами бился, и за то, что о раненых заботишься. У меня отец с войны вернулся на костылях. Двадцать с лишком лет ковылял на протезе пока не умер в прошлом году. А я не додумался, как ему помочь. Эх! – он махнул рукой. – Может хоть другим фронтовикам станет легче. Эту вот конструкцию, – он потряс рисунком протеза, – если все получится, нужно запускать в массовое производство. Мы пока ее не обсчитали, но уверен, что титановые дешевле деревянных встанут. Там, считай, вручную делают, здесь же можно все стандартизировать, как обувь по размерам. А титана в СССР хоть завались.
Костыли в госпиталь привезли через пару дней, причем сразу несколько моделей. Алюминиевые и титановые, с локтевым упором из пластмассы и из изогнутой трубы. Посмотреть, как пограничник будет их испытывать, собрались врачи во главе с начальником госпиталя. Набежали и больные, выстроившись вдоль стен – всем было интересно. Заводские рабочие подогнали костыли по росту раненого. Сергей, меняя модели, несколько раз проскакал взад-вперед по коридору и вынес свой вердикт:
– Такие нравятся, – указал на титановую пару с локтевым упором из согнутой трубы. – Самые легкие и удобные. Другие тоже лучше деревянных, даже не сравнить, но я хочу вот эти. Спасибо вам, товарищи! – сказал рабочим.
– Пожалуйста, – те заулыбались.
– Хотите, я спою вам?
Рабочие захотели – заодно с врачами и больными. Компания переместилась в актовый зал – в палате столько не поместится, где Сергей на принесенной Борисом гитаре выдал свой репертуар. Был он в ударе, поэтому концерт гостям понравился, как, впрочем, и персоналу, хотя большинство врачей его дослушать не смогли – выходили по делам. Больных никто за них лечить не будет. Борис не пел. Сидел скромно в стороне, стараясь не отсвечивать. Он своего добился: Сергей переборол хандру, вернувшись к жизни. По окончанию импровизированного концерта Борис хотел уйти, но был отловлен начальником госпиталя.
– Идем со мной, – велел полковник.
В кабинете он предложил ему сесть, а сам, устроившись напротив, начал разговор:
– Заявку надо подавать на изобретение. Займешься?
– Нет, – сказал Борис. – Зачем мне это?
– Так премию дадут. Да и почетно иметь свидетельство об изобретении.
– Товарищ полковник, – Борис почесал в затылке. – Я всего лишь предложил идею. Костыли сделали на заводе, внеся в конструкцию немало дополнений. Их нужно испытать в клинических условиях, определить недостатки и дать рекомендации по исправлению. Я в этом ничего не понимаю. Нужна работа коллектива, вот пусть он и значится изобретателем.
– Ты это искренне? – спросил полковник.
– Да, – кивнул Борис.
– Спасибо! – сказал начальник госпиталя. – Скрывать не буду: хочу, чтобы наш военный госпиталь прославился на весь Союз, и, возможно, за его пределами. Эти костыли – изобретение мирового уровня. Мы выписываем медицинские журналы, следим за новинками в ортопедии, поэтому я знаю. Подобных костылей нет ни в одной стране. Наши больные их уже опробовали – все в восторге. Я напишу статью в журнал, в которой расскажу об изобретении. В ней непременно укажу, кто их придумал. Мы создадим коллектив по внедрению новинки, в него войдут наш ортопед, инженер с авиационного завода и ты, как автор предложения. Возможно, кто-нибудь еще, спрошу у инженера, кто внес наибольший вклад в работу. Вас всех включим в заявку в Госкомизобретений. [99] Согласен?
– Да, – сказал Борис. – С протезом также?
– Если ты не возражаешь.
– Нет, – отвечал Борис.
Протез Сергею привезли через неделю. Борис, увидав его, едва не свистнул. На заводе постарались. Протез выглядел нарядно: титановая гильза, шарнир на стойке и стопа из дельта-древесины. Легкий, как пушинка. Блестит, сияет – хоть ты на выставку вези. Сергей, увидав его, буквально онемел и все вертел в руках, не в силах отпустить. Едва уговорили, чтоб примерил. Сергей надел на культю привезенный рабочими носок, сунул ее в гильзу, притопнул по полу протезом и вдруг вскочил на ноги. Едва поймать успели – чуть не грохнулся. Нога искусственная – это не своя. Но через пять минут он уже шагал, придерживаемый с двух сторон врачом и медсестрой. Затем он попросил их отойти и попытался сам. Получилось. Пусть неуверенно, шатаясь, но зато сам!
– Пока ходите с костылями, – сказал Сергею ортопед. – Потом с одним. Не увлекайтесь. Культя хоть и зажила, но кожица там молодая, нежная, сотрете до крови мгновенно. Все нужно делать постепенно.
Таким счастливым друга, как в этот день, Борис давно не видал…
Шло время. За окнами звенел апрель. Из госпиталя выписали раненых мотострелков – кого обратно в часть, кого списали на гражданку. Остались только двое пограничников. Борис с Сергеем, накинув теплые халаты, выходили погулять во двор. Сергей еще слегка хромал, но ходил уверенно. Борис носил раненую руку на косынке. Кость у него срослась, гипс сняли, но рука пока болела, и пальцы подчинялись неуверенно. Борис посещал процедуры, где разрабатывал их подвижность. Выписывать их не спешили. Сергей нередко брал с собой гитару, друзья садились на скамейку и негромко пели для души. В палате голосить нельзя – больные отдыхают, а актовый зал закрыт для пациентов. Так потихоньку разучили «Встанем», исполняли и другие песни. К ним подходили пациенты, слушали и просили спеть еще. Лечиться в госпитале скучно, так хоть какое развлечение.
В конце апреля обоих вызвали к начальнику госпиталя.
– Завтра в семнадцать часов к нам приедет большая делегация, – сообщил полковник. – Вам вручат награды, потом будет концерт. Хотели провести мероприятие в городском драматическом театре, но в последний момент передумали. Решили не везти туда еще не поправившихся пограничников, а организовать все в госпитале. Я распорядился, чтобы вам выдали со склада новую парадную форму и сапоги.
– Так у нас есть, – удивился Борис. – С границы привезли.
– Ты не понимаешь! – покрутил головой полковник. – Будет руководство края, двух военных округов – армейского и пограничного, ответственные товарищи из Москвы. Вы должны выглядеть достойно. Вам отгладят кителя и шаровары, если нужно, где-то подошьют и подгонят по фигуре. Есть у нас такие мастерицы.
Сам полковник выглядел зашуганным, потому Борис не стал с ним спорить. Новая, так новая. Весь остаток дня прошел у них в примерках и подгонках. Кители подшивать не стали – и без того сидели хорошо, только перенесли на воротник-стойку петлицы и погоны со своих мундиров – пограничных в кладовой госпиталя не нашлось. Ну, и знаки воинской доблести – у кого, что имелось. Комсомольские значки с левой стороны… А вот шаровары Борис попросил ушить – дембелям в широких не к лицу. Сделали, не пикнув. К удивлению Бориса, сапоги ему выдали хромовые. Он пытался возразить, дескать, не положены срочнику, но ему ответили, что так распорядился начальник госпиталя. Сергею достались яловые, но тоже офицерские – с подкладкой из белой кожи внутри голенищ.
В облачении Бориса деятельное участие приняла Вера: она пришивала петлицы и подворотничок к кителю, прицепляла погоны и знаки солдатской доблести. Занималась этим с радостью, и Борис только мысленно вздыхал, за этим наблюдая. Дочь полковника не сводила с него влюбленных глаз. И вот что станешь с этим делать? Вера – девушка хорошая, и жена из нее выйдет замечательная, только вот беда: ответных чувств к ней Борис не испытывал.
