— Ты ранена? — спросил он. Я замотала головой. — Значит это кровь Макса, — размышлял Миша. — Пуля прошла навылет. Тебе повезло, что тебя не зацепило, учитывая расстояние… — Миша на секунду замолчал, прикидывая, что делать дальше. Я сжала ладонями бледное лицо Макса, готовая разреветься. — Эй! — Миша смачно щелкнул меня ладонью по лицу, залепив пощёчину. — Не впадай в истерику! Слышишь! Он жив! — орал на меня Миша. Пощёчина привела меня в чувство. — Он жив! — повторил Миша. — Просто без сознания. Он быстро теряет кровь. Скорую ждать не стоит. Ты сможешь вести машину?
— Думаю, да!
— Уверена? — переспросил Миша.
— Да! Да!
Сначала Миша помог сесть в машину Лёхе, который постепенно приходил в себя. Миша пристегнул его ремнём и вернулся к нам с Максом. Я всё ещё стояла на коленях, склонившись над ним. Я держала Макса за руку, вглядываясь в его безжизненное лицо, и вспоминала все молитвы, которые мне были известны.
— Помоги-ка! — вернул меня к реальности Миша.
Он подхватил Макса под мышки, а я за ноги. Нам никак не удавалось затащить его грузное тело на заднее сиденье.
— Давай в багажник! — предложила я.
Миша не колебался ни секунды, он тут же поволок Макса к задней части машины.
— Открывай! — скомандовал он.
К счастью там оказалось пусто и достаточно просторно. Миша, приложив немалые усилия, погрузил в багажник сначала туловище Макса, а затем закинул ноги. Он нажал на кнопку, раздался сигнал, и крышка багажника медленно поехала вниз. Миша посмотрел на часы, потом осмотрелся по сторонам. Уже светало.
— Сука, почему так долго? — воскликнул он в воздух, стукнув от злости кулаком по машине. — Гони в центральную! — крикнул он мне, имея в виду больницу. По расположению она была ближе всех. — На гайцов не обращай внимания, гони изо всех сил. И ни с кем не разговаривай, пока не приедет твой отец. — Я не понимала, причём тут мой отец и откуда Миша знает его, но было не до того. Я послушно трясла башкой. — Лёху врачам лучше не показывать. С минуты на минуту должен приехать спецназ. Я их дождусь.
Я прыгнула за руль и осторожно сдала задом. Мне не хотелось раздавить колесами лежавших на асфальте людей, если их так можно было назвать, после того, что произошло. Вдалеке послышался вой сирен. Мы уже выехали на магистраль, когда нам навстречу пронесся кортеж из полицейских машин и два черных микроавтобуса. Я изо всех сил давила на газ, искоса поглядывая на Лёху.
— Я в порядке, — простонал Лёха, держась за голову. — Что у тебя с лицом? Это твоя кровь?
Вести «Кайен» было непросто. Я, водившая только свой «Джи Эль», не считая пары легковых машин в автошколе, совсем не чувствовала автомобиля. Я слегка давила на газ, а машину просто рвало с места. И шёл «Кайен» не так плавно, как моя машина. Мне не стоило отвлекаться, чтобы посмотреть на своё лицо в зеркало заднего вида. В нём я увидела один в один, картинку из своего кошмарного сна, в котором пыталась умыться холодной водой. От испуга я дёрнулась, машину тут же занесло, и я чиркнула правым крылом об ограждения, да так, что посыпались искры. Я вывернула руль, едва не угодив на встречку. Благо в этот ранний час машин на дороге было немного. Я подумала о том, что Макса, наверное, швыряет по всему багажнику. От напряжения пот тёк по спине тонкой струйкой, кофта промокла, хоть выжимай.
Чертыхаясь и ругая саму себя, на чём свет стоит, я всё же добралась до больницы. Зная, что машина уже и так повреждена, я не стала ждать, пока на въезде охранник поднимет мне шлагбаум. Я просто снесла его к чёрту, не снижая скорость. Перед приемным отделением было достаточно места, я круто развернула машину, заехав задом к входу, куда обычно подъезжают кареты скорой помощи. Открыв багажник, я убедилась, что Макса не размотало по машине, и позвала на помощь врачей.
Было уже около десяти утра. Я сидела в коридоре больницы, бессмысленно уставившись на бутылку с водой, державшую в руке. Мимо меня то и дело шныряли туда-сюда сотрудники полиции. Макса прооперировали. После того, как я представилась его женой и подняла скандал на всё отделение, мне разрешили буквально на минуту его увидеть. Мне показалось, что одному Максу будет лучше, поэтому я оформила ему ВИП палату, поблагодарив мысленно человека, придумавшего «Apple Pay». Моя сумка с наличкой и картами по-прежнему оставалась в машине Лёхи на парковке у клуба.
После того, как Макса достали из багажника, я отогнала его машину на стоянку больницы и посадила Лёху на такси. Он уехал домой, пообещав вернуться к обеду. Лично мне видеть его особо не хотелось.
Макс всё ещё не пришёл в сознание. Он был весь обвешан трубками, грудь и костяшки пальцев забинтованы, в уголке рта — маленький кровоподтек. Я посидела возле него пару минут, потом доктор выпроводил меня в коридор, сообщив, что раньше полудня от наркоза он не очнётся, поэтому сидеть и пялиться на Макса было бессмысленно.
Как и предупреждал меня Миша, ко мне уже дважды подходили полицейские, пытаясь допросить. Оба раза я представлялась дочерью генерала Ларина и говорила, что в его отсутствии я отказываюсь что-либо говорить. Несколько раз я звонила на сотовый отца, но тот не брал трубку. Уставшая и голодная я сидела в состоянии полной прострации. Я так измучилась, что мне самой сейчас не помешал бы кокс, чтобы взбодриться.
«Он спасёт тебя, чтобы убить»
В моей голове раз за разом крутилась эта фраза, сказанная мамой в моем сне. Что это значит? То, что сон был более чем вещим, сомнений не было. Мое лицо в крови… «Он спасет тебя»… Макс спас меня. Спас, чтобы убить? Я ни хуя не понимала, что, чёрт побери, это означает? Но, судя по всему, что-то должно…
Ко мне приставили молодого лейтенанта, который должен был везде за мной ходить. То ли, чтобы я никуда не сбежала, то ли, чтобы со мной ещё чего-нибудь не случилось, я так толком и не поняла. Мне было всё равно. Я стреляла у лейтенантика сигареты, когда мы вместе с ним ходили курить на улицу. Он сидел рядом, зорко озираясь по сторонам, и нёс службу. Внезапно он вскочил на ноги, отдавая кому-то честь. Я повернула голову и увидела отца.
— Благодарю за службу! — громко сказал он. Отец был одет в спецназовскую форму и бронежилет. — Свободен, лейтенант!
Парнишка удалился по коридору. Отец сел рядом, и я бросилась ему на грудь. Мне хотелось разрыдаться, но не было ни слёз, ни сил.
— Как он? — первым делом спросил отец.
— Всё ещё без сознания, — тихо ответила я. — Папочка прости меня, пожалуйста.
— Всё хорошо! — отец гладил меня по спине и волосам. — Я чуть с ума не сошел, когда узнал, что случилось. Тебя просто не должно было там быть. А может и к лучшему, что всё так случилось. Тебя хотели похитить. Хорошо, что Макс и Горевой оказались рядом. Капитан мне обо всем уже доложил.
— Миша? — уточнила я, отстранившись от отца. Так вот откуда его лицо показалось мне таким знакомым. Я видела этого человека, в день ареста Макса, когда была в отделении у отца.
— Да. Он убил одного из нападавших, второй здесь же в больнице под стражей. Он пришёл в себя, но мы пока не можем его допросить. Макс сломал ему челюсть, так что он может только писать, а учитывая, что у него еще и сотрясение, пока мы от него толком ничего не добились. Мы подозреваем, что похитителей было трое и были они на машине, но что за машина, выяснить не имеем возможности.
— Но кому нужно было меня похищать? — удивилась я. — И что вообще происходит? Почему там был спецназ и причем тут Макс вообще? А этот Миша? — я сыпала вопросами на отца. — Ты мне можешь уже, наконец, объяснить?
— Ты уже рассказывала что-нибудь полицейским? Тебя кто-нибудь допрашивал?
— Нет. Миша сказал без тебя ничего никому не говорить.
Отец удовлетворенно кивнул.
— Ты голодная?
— Ага.
— Поедем, перекусим, — я возмущённо замотала головой, не желая никуда уходить, пока не увижу Макса. — Сама сказала раньше, чем через два часа Максим не очнется. У нас есть час как минимум.
Мы вышли на улицу через парадный вход. У дверей стояло несколько полицейских. Отец стрельнул сигарету у одного из них, и мы спустились с крыльца.
