Кто бы мог поверить, что ещё пару минут назад её колотило совершенно от иных чувств и ожидания, и что она понятия не имела, как себя поведёт в руках этого грёбаного искусителя. Да и сумеет ли вообще справиться со всеми пережитыми страхами и убийственными воспоминаниями. А теперь… Теперь она буквально сходила под его пальцами, губами и языком с ума, ощущая именно физически, как наливаются под аритмичным притоком очень горячей крови интимные складки её ноющей киски, напрягаясь и натягивая чувственную кожу до самого вагинального входа и ещё дальше – в самую глубь. Как внутри и снаружи там всё плавится, зудит и пульсирует от внутренних ударов-спазмов, при каждом новом и более сильном толчке очередного болезненного возбуждения. А его пальцы… Боже правый! Она реагировала на все его действия так же остро, как и на развратные игры его языка у неё во рту. Он будто читал её, как открытую всеми страницами книгу, без какого-либо усилия предугадывая любой ответный импульс её на всё готового тела. И, конечно же, знал где, когда и как надавить, скользнуть или слегка задеть одну из самых чувствительных точек её грешной плоти.
И, нет, он не стал уподобляться всем тем озабоченным переросткам, с которыми Элл приходилось когда-то встречаться в Девенпорте и что так любили хватать её за грудь, с какой-то нездоровой манией всасываясь слюнявыми ртами ей в соски. Будто все они (причём поголовно) считали данное место – единственным эрогенным источником сексуального наслаждения на всём её теле.
Упругие подушечки пальцев Гордона нащупали воспалённую впадинку прямо за припухшим холмиком половых губ. Движения его языка во рту девушки вторили круговым трениям и толчкам его ладони по поверхности перевозбуждённого входа в святая святых – в горячие лона очень влажного и изнывающего от остервенелой похоти влагалища.
Элл застонала ещё громче, теряя остатки здравого разума вместе со способностью стоять и дышать. Коленки и руки затряслись ещё сильнее. Она и сама не поняла, как вцепилась дрожащими пальцами в мускулистые плечи и трапецию Марка очень близко от шеи. Долго не думая, он отпустил ей горло, тут же обхватывая хозяйским жестом за талию над поясницей и настойчиво подталкивая в сторону входных дверей. Она только и успела на несколько секунд почувствовать, как из-под ног поплыл пол, а в спину и в затылок вжалась жёсткая поверхность дверной панели. Зато головокружительное ощущение, что она вот-вот упадёт, наконец-то отступило, сменившись блаженной слабостью в неустойчивом теле.
Теперь она могла полностью сосредоточится на том, что вытворял с нею Гордон, гадая уже в который раз, что же в нём такого особенного, что она ТАК на него реагировала; где он научился подобным штучкам, и почему ей не хотелось, чтобы он останавливался вовсе?
Но он и не думал прерываться, даже на ничтожную секунду. Его поцелуй с каждой проделанной им манипуляцией казался более глубоким и проникновенным, откровенно настойчивым и требовательным. Элл буквально задыхалась под сминающим напором изворотливых движений и нещадных атак его порочного языка, вызывающих неуёмное желание ответить тем же или вжаться в него что дури, пока ещё хватает на это сил и смелости. Его ладонь скользила по её промежности от лобка и почти до самого ануса, имитируя скольжение большого упругого члена между её бёдрами, готового в любой момент вторгнуться в изнывающее влагалище даже через джинсы. Возбуждение становилось просто нестерпимым, распаляясь эрогенным пламенем всё интенсивнее и глубже с каждым толчком, нажимом и трением его пальцев то по клитору, то поверх половых губ, то по вагинальному углублению всего в нескольких миллиметрах от входа в изнемогающее лоно. И всё это под синхронные проникновения его языка в её стонущий рот. Тут уж во истину забудешь обо всём на свете, кроме обезумевшей одержимости кончить прямо сейчас.
Хотя нет. Пусть уж лучше эта блаженная пытка продлиться как можно дольше, вытесняя из памяти разума и тела пережитые кошмары этого дня, заставляя забыть все недавние страхи и непосильные для юной психики переживания. Всего несколько минут, а она уже не в состоянии думать ни о чём другом, полностью сконцентрировавшись на его поцелуе и бесстыжих пальцах, атакующих её спускающую щёлочку имитацией поверхностного проникновения головки члена на очень маленькую глубину. И, похоже, она чувствовала теперь не только промокший насквозь трикотаж трусиков, но и не менее мокрую ткань более плотных джинсов.
Элли не сдержалась, приподнимаясь на цыпочки и что силы стискивая бёдра вместе с рукой Марка. Всего пара мгновений с остановившимся вокруг временем и миром и… её пронзила первая и самая мощная судорога сумасшедшего оргазма. Обжигающие удары-вспышки волна за волной будто выстреливали изнутри в кончающий клитор плавящей истомой, тут же погружаясь ответной отдачей в пульсирующее влагалище, словно аритмичными толчками невидимого фаллоса. Казалось, помутнело не в одной лишь голове, даже горло перехватило сладким удушьем. Она пыталась через него прорваться хриплыми вскриками и стонами, всхлипывая прямо в рот Гордона и конвульсивно дёргаясь всем телом в удерживающих её руках. Едва не плача под сминающими на раз приливами физического и эмоционального потрясения, попросту накрывших её хрупкую психику столь неожиданным для неё откровением и запредельной глубиной.
По распухшим и истёртым до щемящей боли губам резануло неприятным онемением, когда Элл поняла, что Марк только что прервал свой колдовской поцелуй. Он это сделал, как только девушка перестала сильно дрожать и сжимать мёртвой хваткой своих трясущихся бёдер его ладонь.
Она наконец-то открыла глаза, позволив себе слегка расслабиться, и с нескрываемым восхищением залипнув на невыносимо красивом лице своего персонального демона-искусителя завороженным взором. Его лепные губы тоже припухли и налились кровью, потемнев до насыщенного тёмно-рубинового оттенка. В явно нечеловеческих глазах плавилось гипнотической бездной живое серебро. Слишком близкое расстояние и бьющие в голову мощные дозы адреналина играли со взглядом и воображением Эльвиры в очень коварные шутки. На какое-то мгновение ей вдруг почудилось, будто по его ошеломительно прекрасному лицу прошлась едва заметная тень изголодавшегося по невинным душам дьявольского лика. В любом случае, недооценивать скрытую в нём опасность было бы чистейшим безумием и верхом идиотизма. Только вся проблема в том и заключалась, что он был сейчас единственным в этой квартире, кто знал, как довести свою жертву до желанной грани одержимого сумасшествия и дать её изнывающему по любви телу всё, что она так жаждет от него получить.
Она продолжала глубоко и часто дышать, не в состоянии совладать с убойным миксом топящих её эмоций и ощущений. Но ещё сложнее было заставить себя отвести взгляд от нависшего над ней лица, одновременно и слишком реального, и какого-то иллюзорного, но от этого не менее к себе манящего. Её собственные губы, щёки и уши буквально пылали внутренним жаром от сильного прилива крови. На шее надрывно пульсировала жилка, и, похоже, мужчина всё это прекрасно видел и подмечал. Сердце никак не желало успокаиваться и приостанавливать свой бешеный ритм, как и только что пережитые чувства не унимали своей сокрушительной атаки на нервную систему.
– Можешь сходить в ванную. Думаю, она тебе сейчас не помешает. – только Марк мог сказать такое в тот момент, когда меньше всего ожидаешь услышать от него нечто подобное.
Хотя более сильное разочарование испытываешь именно при разрыве интимных объятий с этим человеком (или демоном), чьи касания и близость ещё тлели на твоей коже и воспалённых рецепторах весьма осязаемыми отпечатками томной неги.
Отпустив девушку и сделав где-то с полшага назад, Гордон поднял руку, которой ещё минуту назад мастурбировал своей гостье и поднёс пальцы к своему лицу. Его губы растянулись в полупьяной ухмылке, и он даже наигранно нахмурился, сделав вид, будто его шибануло в нос очень резким запахом кончившей ему на ладонь юной самочки.
– Вот это я понимаю, аромат озабоченной сучки, способный и мёртвого оживить. Кто-то явно уже не первый день течёт от фантазий по большому ё*аному херу.
