— Кто?
— Не лезь, Динь-Динь. Я разберусь.
— Но…
— Я, кажется, попросил тебя?
Вот так он меня и затыкает. Мирон с головой погружается в свой ноутбук, а я забираюсь с ногами на диван, обкладываюсь тетрадями со всех сторон и до самого вечера выписываю ответы на вопросы предстоящего зачета.
Мы не разговариваем, и это очень давит. Я не могу понять, на что именно он злится. На меня? Но за что?
В дверь звонят, и Мир возвращается в комнату с пакетами из полюбившегося нам китайского ресторанчика. За их курицу в кисло-сладком соусе я могу душу продать. Едим мы под включенную плазму, иногда переглядываемся, но дальше этого дело не заходит.
В конце я уже пожевываю палочки, делая вид, что очень увлечена, лишь бы не попадать под огонь пристального взгляда со стороны.
— Ты починил джакузи?
— Да, — сухо отвечает Мирон, дернувшись от моего вопроса.
— Можно я туда залезу? — выпаливаю на одном дыхании.
Не знаю, где еще можно так же эффективно спрятаться в его квартире. А тут я вроде как и делом занята буду. Пузырьки, пузырьки…
Вертинский усмехается от моего вопроса, вскидывает брови, мол, серьезно ли я спрашиваю разрешение на такой пустяк. Он кивает, и я, так и не доев, ускользаю принимать водные процедуры.
Конечно, после еды это делать не очень хорошо, но я и съела-то всего ничего. Поклевала несколько кусочков, остальное в таком напряжении в меня не полезло.
В джакузи я бултыхаюсь около часа вместе со всеми скрабами, гелями и бритва, которые успела за это время перетащить к Мирону в квартиру. Ноги теперь приходится брить каждый день — ужас ужасный. Надо бы мне задуматься об альтернативном способе делать мои ножки гладкими, точно вся стипендия вместе с повышенным индексом будет улетать на все эти процедуры.
Мне срочно нужно поискать какую-нибудь работу. Я не хочу сидеть ни на чьей шее. Ни у сестры, ни у Мирона. Тем более Агата вообще скоро переедет, мне кажется.
— Диан? Ты не утонула там? — после стука в дверь произносит Мирон.
Из-за такой внезапности бритва срывается, и я ойкаю, когда под коленкой открывается царапина со стекающей вниз струйкой крови.
— Зефирка?
— Я порезалась из-за тебя!
— Где? — с легкой насмешкой подначивает меня Вертинский.
Очень хочется ответить ему в рифму, но я все-таки приличная девочка.
— Скоро выйду, — огрызаюсь я на дверь.
— Жду с нетерпением.
Если бы он знал, что я задумала, ждал бы еще сильнее…
Надеюсь, для реализации маленького плана мне хватит смелости. Будет неловко, если весь запал закончится в самом начале, и я только раздразню Мирона, накрутив его на самый максимум.
Я выхожу из ванной в одной футболке и очень медленно переставляю ноги в сторону дивана, на котором развалился Мирон. По телевизору продолжает идти какая-то муть, а я крадусь все ближе к своему ничего не подозревающему парню.
— Ты чего? — открыв глаза и слегка подобравшись на мягком диване, он окидывает меня вопросительным взглядом.
Закусив нижнюю губу, я отрицательно мотаю головой. Улыбаюсь и на носочках подбираюсь все ближе к Мирону. Я хочу сделать ему приятно. Своим ртом. Но у меня совершенно нет опыта, и я очень боюсь облажаться.
А что, если он будет сравнивать меня с другими? У него явно были более опытные девушки, которые умели делать все правильно.
— Диан? Мне уже начинать бояться или что? Ты так на меня смотришь, что я чувствую себя куском мяса, — посмеивается Вертинский.
— Ты мне не помогаешь, — бурчу я тихо, стреляя взглядом в его пах.
— О-оу, так ты в этом смысле? Иди сюда.
Он хлопает себя по бедру и пошире раздвигает ноги, а я опять отвечаю ему отрицанием. Подхожу совсем близко и опускаюсь перед ним на колени.
Глава 32
— Диан? — Мирон подается вперед и гладит меня костяшками пальцев по щеке. — Ты что задумала?
— Хочу извиниться за свое поведение, — смотрю на него из-под опущенных ресниц и провожу языком по губам.
Боже, где я вообще понабралась всего этого?
— Зефирка, не надо так. Я не хочу, чтобы ты делала это через силу. Поверь, и без минета можно жить.
— А еслияхочу? Только не умею…
— Ну, раз хочешь, — глаза Мирона вспыхивают порочной темнотой. — Будем учиться, малышка.
Немного подтянувшись на руках, я прижимаюсь губами к голому животу Мирона и веду вниз мокрую дорожку. Царапаю ноготками над черным кожаным ремнем и медленно расстегиваю его джинсы.
А вот дальше меня ждет самое страшное, потому что прямо перед моим лицом покачивается твердый член с гладкой набухшей головкой, а я понятия не имею, что мне с ним делать.
Страшно накосячить.
Мирон не отводит взгляда от моих губ, пока я несмело обхватываю пульсирующую вздыбленную пальцами и доставляю ему удовольствие таким способом.
— Он тебя не укусит. Скорее это мне надо готовиться к такому повороту, — усмехается Вертинский, надавливая подушечкой большого пальца мне на нижнюю губу.
Я обхватываю его палец и посасываю. Кружу языком по нему, усиливая хватку ладони на его члене. Мужские пальцы смыкаются на моей шее. Кожу холодит, потому что по ней кружит большой палец в моей слюне.
— Открой ротик, малыш. Хочу его до безумия, — хрипит он.
Сначала я пробую Мирона языком. Обвожу головку, ласкаю нежную кожу, прочерчивая направление вздутых вен.
Он наблюдает за мной. Неотрывно следит за каждым движением, сглатывает, когда мои губы обхватывают его твердую эрекцию. Его пальцы оказываются в моих волосах и массажируют затылок. Он собирает мои влажные волосы, чтобы я не отвлекалась на лезущие в лицо прядки.
Все мое тело покалывает от безумной лавины волнения.
— Смелее, ангелочек. Это охуеть как приятно.
Подстегнутая его комментарием, я открываю рот пошире и впускаю внутрь его большой член. Именно сейчас он кажется мне просто огромным. Помогая себе пальцами, я начинаю сосать. Двигаю головой вверх и вниз, зажмуриваюсь, стараясь подавить рефлексы.
Мирон толкается мне навстречу, не сдержавшись. Я давлюсь и выпускаю член изо рта, вытираю слюни с подбородка.
— Не надо, — он останавливает мою руку. — Ты очень горячая в таком виде, Диан. Порочная старательная девочка. Порадуешь меня еще?
Я сжимаю бедра, ощутив острую волну возбуждения. Все эти пошлые слова, которые рвутся из его рта, невероятно меня заводят.
Его член слишком длинные и толстый, поэтому я не могу взять его целиком. Наверное, никогда не смогу. Но Мирону нравится, как я двигаюсь, как мои губы плотно скользят по горячей длине. Я чувствую, что хватка в моих волосах усиливается. Зафиксировав меня, он делает несколько толчков бедрами и после позволяет мне отстраниться. Обхватывает себя кулаком, и бархатная головка скользит по щеке и губам.
— Ты прелесть, зефирка.
Улыбнувшись, я возвращаюсь к своему занятию. Слезы собираются в уголках глаз, когда я стараюсь взять глубже. Все стеснение куда-то подевалось, и я поднимаю глаза на лицо Мирона. Вижу, что его голова запрокинута. Он хаотично водит пальцами по моему затылку и тяжело дышит. Некоторые шумные выдохи сопровождаются хрипами.
Я чередую губы с языком. Посасываю, облизываю и снова беру в рот.
— К черту, — шипит Мирон, когда я снова позволяю члену скользнуть к самому горлу. — Сюда иди, кроха.
Он дергает меня наверх, быстро усаживает к себе на колени, пока я немного потеряна в пространстве, и входит в мое тело одним грубым толчком. Натягивает на твердый член, удерживая за бедра.
— Так понравилось отсасывать мне? — усмехается Вертинский мне на ухо, трогая меня пальцами между ног. — Мокрая и узкая, все как я люблю.
Содрав с меня футболку, Мирон зубами цепляет сжавшиеся в горошины соски по очереди. Его ладонь давит мне на поясницу, я полностью ложусь на него, развожу ноги, коленками упираясь в диван.
Он трахает меня жестко и быстро, подбрасывает вверх, заставляя опускаться на полную длину. Я кусаю его в плечо в ответ на жгучий шлепок по заднице. В такие моменты, как этот, Мирон срывается. Он пользуется моим телом, ставит меня в разные позы, но я теряю от этого голову. Мне нравится ощущать себя маленькой и слабой в его руках.
