По крайней мере, меня больше так сильно не торкает тот факт, что Динар мне изменил. Как и то его отношение ко мне все это время. Я словно… переболела.
— Я хотел бы все исправить и подумал, вы могли бы… остаться здесь. Хотя бы на месяц. Если у меня не получится, я отпущу тебя, Ясмин. Клянусь, я больше не буду лезть к тебе со своими чувствами, но просто дай мне последний шанс.
Эпилог
— Мама! — кричит Надя и настойчиво бежит ко мне.
За ней наперегонки ребята, но как только мальчики видят меня, замедляются, а затем и вовсе опускают глаза в пол от стыда. Так-то. Сколько раз я говорила, что девочек обижать нельзя, а они сразу вдвоем, с недовольными лицами. И хоть я знаю, что дочка тоже не подарок, все равно прошу их быть терпимее. Им еще заводить семьи, так что не помешает научиться не вспыхивать, подобно спичкам.
— Снова вы не можете помириться, — строго говорю.
Больше для Нади, ведь она часто является зачинщицей конфликта. Она озорно улыбается и прячется за мной. В этом году ей идти в школу, а мальчикам уже по одиннадцать. Они взрослые и им часто неинтересно играть с ней, но разве Надю это когда-нибудь останавливало?
— Забери ее, мам, — просит Давид.
— Да, ма… у нас свои дела, она мешается.
Как только они собираются уходить, Надя тут же идет за ними, выныривая из-за моей спины. Они тормозят, оборачиваються.
— Ну, мама! — синхронно и с возмущением.
— Что же вы никак не подружитесь, — задаю риторический вопрос и все-таки откладываю обрезку роз.
Отвожу детей в беседку, наливаю лимонад и начинаю долго-долго говорить, как нужно себя вести. Надя практически не слушает, мальчикам тоже становится скучно буквально на середине.
— Ма, мы все поняли, можно идти?
— Нет.
Сидят дальше с недовольными лицами.
— Эй, сопля мелкая, пойдешь с нами? — говорит Давид сестре.
— Я не сопля.
— Не можешь подыграть, что ли! — возмущается Матвей.
Они неисправимы. Что бы я не пыталась сделать — они практически никогда меня не слушают. Я стараюсь хоть как-то их растормошить, заставить нормально общаться друг с другом, но получается это плохо. Они — мальчики, а Надя девочка. И ей очень хочется внимания со стороны братьев, чтобы они с ней играли, а им… им это все просто неинтересно.
— Может, хоть ты им скажешь? — резко поворачиваюсь к Динару.
То, что он пришел, я поняла по вдруг вспыхнувшим радостью лицам детей. Вот кого они слушают, так это его. Сутками напролет с открытым ртом готовы внимать всему, что скажет папа. И все потому что папа какое-то время был для них недоступным. Я очень долго не прощала Динара, очень долго мы жили отдельно, видясь изредка. Пытались построить новую жизнь. Я пыталась, потому что ему никакая другая жизнь, кроме той, которую он просрал, была не нужна.
Я же… я хотела попробовать пожить без него, построить другие отношения и доказать себе, что я могу. Хоть и в конечном итоге ничего у меня не получилось. В самый ответственный момент я сбежала и вернулась к Динару. Нам пришлось притираться заново друг к другу. Мы ссорились, я даже собирала вещи, чтобы снова уйти, но в результате я все равно здесь, рядом с ним. Словно все дороги всегда вели только к нему.
— Что снова не поделили? — спрашивает Динар с улыбкой.
Дети начинают наперебой рассказывать. Мальчики одну версию, Надя — другую. И она жутко злится, когда ей не верят, потому что она всегда в меньшинстве, а мальчики в большинстве.
— Надеюсь, вы родите мне сестричку, с которой мы будем сговариваться! — бросает в сердцах. — Они ведь просто сговорились! — с возмущением. — Все было не так на самом деле!
Пока Динар разрывается между детьми, не зная, кому верить на самом деле, я поражаюсь тому, какой растет Надя. Если она уже в шесть так манипулирует братьями и отцом, то что будет, когда она вырастет?
— Так, все! — пресекает препирательства Динар. — Ну-ка, разошлись. Ты, — обращается к дочери, — идешь заниматься. А вы… — это уже к ребятам. — Вы тренируетесь, чтобы не ударить в грязь лицом на соревнованиях.
Все мигом сникают. Совсем скоро у ребят соревнования по тхэквондо, куда я записала их четыре года назад и куда они с восторгом ходят. На носу — национальные соревнования. Региональные они уже прошли, выиграли, теперь предстоит встретиться с лучшими из лучших. Вообще, я была против такого спорта, где запросто можно покалечить друг друга, но мальками понравилось, со временем они втянулись так, что их невозможно было оттащить. Со временем захотели на соревнования и стали выигрывать. Тренер пророчит им большое будущее, а я каждый раз пью успокоительные, чтобы не нервничать.
Приказ Динара выполняется беспрекословно. Это неудивительно, у детей он пользуется большим авторитетом, нежели мягкая я. А ведь я пыталась быть строже, но каждый раз я серьезно пасовала перед трудностями общения с детьми. Они начинали плакать, я тут же жалеть, устраивать истерику, я тут же успокаивать. Это у Динара выходило быть невозмутимым и держать эмоции под контролем, но не у истеричной меня. Со мной все всегда выходило иначе, так что неудивительно, что только после того, как он приказал, они уходят заниматься тем, чем сказано.
Муж садится рядом. Молча смотрит вслед детям, а затем тихо спрашивает:
— Может, и правда подумаем над сестричкой для Нади?
Мои глаза округляются, в мыслях творится полнейший сумбур. Давно, когда мы только приняли решение снова сойтись, единственным моим условием было — полная откровенность. Я не хотела получать на телефон откровенные фотографии, на которых мой муж спит с другой. Если вдруг у него возникнет такая необходимость, честнее подать на развод. Мы обо всем договорились. Обо всем, кроме детей. Точнее, планирования еще. У нас и так есть трое. Как по мне, этого достаточно, и я честно думала, что Динар всецело разделяет мое мнение.
— Ты сейчас серьезно?
Я крепко задумываюсь. Хочу ли я еще детей? Хочу ли быть беременной, переживать токсикоз и роды еще раз? И чем больше думаю, тем сильнее понимаю, что нет, нет, больше не хочу. Но если хочет Динар, не означает ли это, что мы снова в затруднительном положении? Снова там, откуда начинали все?
— Надя хочет, — весело говорит Динар. — А ты — нет?
— Если честно, то нет. Я жду, когда вырастут мальчики и Надя.
— И что потом?
— Не знаю, — пожимаю плечами. — Будем нянчить внуков?
— Или путешествовать.
— Заниматься собой.
— Пробовать то, что не успели.
Я активно киваю. Динар подкидывает еще идеи, чем можно заняться, когда дети полностью вырастут и отделятся. Оказывается, многим, особенно, когда позволяют финансы. У нас же позволяют. Две компании — Динара и отцовская. Точнее, моя. Теперь уже моя, а в будущем мальчиков. Мы можем ни в чем себе не отказывать, но для меня главное, чтобы у детей были возможности в будущем. Чтобы им не пришлось гнуть спину, как их отцу когда-то, чтобы заработать. Но при этом, я настаиваю на обучении.
Хочу, чтобы они выросли с правильными понятиями, чтобы думали об образовании, а не о прожигании жизни на родительские деньги. У нас даже сейчас есть лимиты на траты. Каждый из мальчиков получает сумму карманных денег, и я уже вижу, что они умеют ими управлять. Матвей, например, долго собирает деньги и потом покупает что-то дорогостоящее. То, что отказывались покупать мы с Динаром. Например, телефон любимой марки последней модели он купил себе сам. Копил долго.
— Так значит что? — спрашиваю. — Никаких больше детей?
— Да, никаких больше детей.
— Не пожалеешь?
— Даже если и да… будем жалеть вместе.
Я смеюсь, запрокидывая голову Динару не плечо. Первое время я переживала, что у нас не получится, что я не смогу выбросить из головы мысли о его измене, но они улетучились сами по себе. Вопреки всему, я ни разу не усомнилась в том, где Динар и с кем, но это больше потому что после всего, что произошло, после потери памяти он словно… изменился. Я больше не узнаю в нем прежнего Динара, за которого когда-то выходила замуж. Но и того, кто жестко вел себя со мной, тоже не узнаю. Он другой, и я… я, кажется, в него влюбилась заново.
