— Вернись ко мне. Что бы то ни было, мы сможем справиться со всем вместе. Пожалуйста, Дейзи. Я тебя люблю. И так чертовски сильно скучаю по тебе. Позволь мне заботиться о тебе.
Слезы стекали по ее лицу, подбородок дрожал. Все, что я чувствовал, отразилось в ее глазах — страдание, разочарование и необходимость. Как, черт возьми, мы оказались в такой ситуации? Когда мы перешли от влюбленных и лучших друзей к незнакомцам, какими сегодня были?
— Мне жаль. Я не могу. Это была ошибка.
Пейдж повернулась, чтобы уйти, но я схватил ее за руку, и развернул лицом к себе. Меня сильно напугало то, насколько худой и слабой она ощущалась под моими пальцами.
— Не можешь что? Я вижу, что ты больна и выглядишь ужасно. Когда ты в последний раз что-то ела? Я знаю, что что-то не так. Я не такой идиот, как ты думаешь.
Пейдж нахмурилась и оттолкнула меня.
— Ужасно… Вау, спасибо. Послушай, я больше не могу здесь оставаться. Напишешь мне, если тебе еще что-то нужно.
— Черт, Пейдж. Я не это имел в виду. Ты сама красивая женщина в мире. Это никогда не изменится. Но я знаю, что что-то не так. Почему ты не можешь просто сказать мне?
Пейдж схватила свой компьютер и бросилась к двери. Я поймал ее запястье, и мы задержали взгляд друг на друге, и в этот «прекрасный» момент Джессика вернулась в офис.
— Простите, я могу уйти и дать вам ребятки, еще…
— Нет я… — Пейдж пыталась подавить кашель, и ей пришлось схватиться за край стола, пока он не прошел.
Она вытерла глаза тыльной стороной руки, и направилась через мой миниатюрный офис в дверь. Ее всегда такая яркая походка замедлилась до прихрамывания. Иисус, она даже не могла убежать от меня, как хотела бы. Ее тело было таким чертовски худым.
— Просто дай мне уйти. До свидания, Эван. — Ее взгляд на минутку задержался на мне, но она быстро отвернулась.
— До свидания, Дейзи.
Она качнулась, повернувшись, и посмотрела на меня. Пейдж могла выкручиваться от меня сколько хочет. Это был мой способ сказать ей, что она все еще была моей. И я не сдамся.
ГЛАВА 34
Только чудом у меня получилось справиться с трясущимися руками и со слезами, которые текли не переставая, и сквозь которые я еле видела дорогу домой. Мне не стоило ходить к нему. Наши чувства были еще слишком сильны. Когда Эван поцеловал меня, я еле смогла устоять. Стоять так близко к нему, когда его тело прижалось к моему и дрожало в моих руках, это было слишком.
Мои губы все еще были опухшими от нашего короткого, но страстного поцелуя. Я почти сказала ему правду, но была счастлива, что смогла сдержаться. Ну, счастлива, это не совсем то слово, которое стоит использовать в моей ситуации. То время, когда мы с Эваном были порознь, было просто жалким. Я так сильно скучала по нему. А сейчас он смотрел на меня, как всегда, пытаясь дать мне все — свою любовь, внимание. Жизнь без него была невыносимой.
Каждый сустав в моем теле ныл от боли, а грудь и ребра от кашля. Тепло летнего солнца обрушилось на меня сквозь окно, и я направилась в кровать. А что еще остается делать?
***
Громкий стук в дверь заставил меня подпрыгнуть. Мой дверной звонок звонил и звонил. Но я была слишком уставшая, чтобы снова иметь дело с Эваном. Впервые у меня не было сил.
— Пейдж Александрия, или ты откроешь мне, или я позвоню твоему арендодателю и попрошу разрешения выбить эту чертову дверь.
Мои окна также вздрагивали от стука. Мне удавалось избегать маму в течение последних нескольких недель, ссылаясь на то, что я много работаю и слишком устаю, чтобы заехать. На прошлой неделе мне удалось придумать оправдание, почему я не могу пойти на семейный ужин к тете и дяде, но с тех пор мама не останавливается. Она целыми днями звонит. Я пыталась выиграть больше времени. Но она всегда догоняла меня, несмотря ни на что. Она была силой, с которой я не могла бороться, даже когда была здоровой.
— Иду.
Я поплелась к двери, вытирая пот со своего лица. Мне казалось, что я слышу, как Джек насмехается надо мной. Я была самим плохим лжецом в мире. Я никогда не списывала домашнюю работу в школе, никогда не притворялась больной, если действительно ею не была, никогда ничего не крала. Сохранять тайну о волчанке ото всех в моей семье такое долгое время, это можно сказать, личный рекорд.
Я чуть приоткрыла дверь, но мама успела проскользнуть. Элли следовала за ней, сжав губы.
— Чем обязана такому прекрасному визиту, мама? — Я опустилась на диван и сложила руки.
Ноздри мамы раздувались, пока она пристально посмотрела на меня. Даже Элли обижено покачала головой.
— Не умничай. Что, черт возьми, происходит? Ты превратилась в кожу и кости, больше не выходишь из дома, даже на работу, ото всех отдалилась. Эван позвонил Элли после того, как ты покинула его офис. Он превратился в развалину. Этот парень любит тебя, а ты бросила его, как мусор. Ты не виделась со своим крестником уже несколько недель, а я лишь получаю пятиминутный телефонный звонок, который заканчивается тем, что ты бросаешь трубку. Поэтому я пришла, чтобы спросить тебя лично. Ты больна, подсела на наркотики или что?
Я, нахмурив брови, посмотрела на маму.
— Нет, мама. Я не сижу на наркотиках. Как ты даже могла об этом подумать?
— Пейдж, даже мне такое несколько раз приходило в голову. — Моя голова дернулась в направлении Элли, и она пожала плечами. — Ты уже давно не похожа сама на себя. Это было постепенно, но я бы сказала, что за последние пару месяцев ты изменилась на сто восемьдесят градусов. Мы твоя семья. Мы любим тебя. Эван любит тебя. Просто, пожалуйста… Скажи нам. Проблема ведь не в слабой иммунной системе, не так ли?
Я потерла глаза. Я больше не могу бегать. Не хочу волновать свою семью, но и не хочу, чтобы они думали, что я действую целенаправленно.
— У меня волчанка. Я знаю это со времени моей первой встречи с доктором Стивенсом. У меня язвы в горле, которые стали настолько большими, что я не могу есть, не причиняя себе боль. Суставы меня подводят, даже с новым лекарственным средством. В моих легких жидкость, поэтому я на учете у пульмонолога, а теперь доктор Стивенс нашла проблему и в почках. Мне сказали, что я не смогу иметь детей, пока обострение не утихнет, а это может никогда не произойти. А если почки уже пострадали, я вообще никогда не смогу иметь детей. Кроме того, во многих случаях волчанки почки вообще отказывают. Поэтому вопрос детей, уже не будет важен, если я умру.
Впервые в моей жизни моя мать потеряла дар речи.
Элли подхватила ее под грудь и помогла сесть на диван рядом со мной. Она обхватила мою руку своими.
— Почему ты никому из нас не сказала? Почему переживала все это в одиночку?
Я пожала плечами. Почему я это сделала?
— Все началось с того, что я не хотела, чтобы мои родные паниковали. Я ждала, когда смогу взять все под контроль и мне не придется рассказывать правду. Но все становилось гораздо хуже, и тогда уже было слишком поздно, поскольку я слишком долго лгала. Мы все совсем недавно потеряли Джека. И я не могла поставить семью перед фактом еще одной болезни. Думала, что самой мне будет легче справиться.
— Как ты можешь быть такой глупой? — Моя мама покачала головой, поглаживая мое колено. Я улыбнулась сквозь слезы облегчения. Теперь мне была нужна моя жесткая мать, я поняла, как трудно мне было все это время без ее криков и поддержки. — Ты заслуживаешь нашу заботу так же, как и Джек. О, родная… — Ее подбородок задрожал, а голос затих. Моя мама никогда не плакала и увидев ее слезы, мне захотелось присоединиться к ней. Она прочистила горло и придвинулась еще ближе ко мне. — Почему ты покинула Эвана, малышка? Вы же очень любите друг друга. Почему ты оттолкнула его?
— Потому что я люблю его. Он жертвовал своей жизнью для всех, начиная с пятнадцати лет. Он заботится об отце, который относится к нему как к дерьму, он бросил все и вернулся, чтобы помочь Джеку. Все, что он хочет — это собственная семья. Если бы он знал правду, он пожертвовал бы всем этим, чтобы заботиться о больной женщине, время которой уже, возможно, истекает.
