Я глубоко вздохнула и вздрогнула от боли в груди. Я говорила правду, но было уже слишком поздно. Как и мое сломанное тело, наши отношения были слишком повреждены, чтобы вернуться к тому моменту, где их еще можно было вылечить. Эван никогда не поймет мой поступок, и то насколько сильно я его любила. Мои губы задрожали, и наши взгляды встретились.
— Эй, Эв. — Стук в дверь заставил нас обоих подпрыгнуть. Работник, который меня впустил, стоял в дверях. — Двое не вышли на работу к Фергюсону. Мы уже отстаем от графика, потому что долго ждали плитку. Может, ты сможешь помочь?
— Да, конечно, Энджел. Мне как раз нужно отвлечься, — ответил Эван.
Энджел вышел. Глаза Эвана все еще были прикованы ко мне.
— Позвоню тебе, когда вернусь. Мы еще не закончили.
Я была уверена в обратном, и мне некого было винить, кроме себя. Когда я возвращалась к своей машине, то успокаивала себя тем, что, возможно, теперь Эван будет двигаться дальше. Это же именно то, чего я хотела, не так ли? Он должен иметь шанс на счастливую жизнь, которую я ему не могла дать.
По дороге к машине моя голова загудела, а зрение затуманилось, и к тому времени, когда я добралась до нее, дыхание затруднилось. Я сидела на водительском сиденье и тщетно пыталась вставить ключ в зажигание. Моя рука настолько тряслась, что я каждый раз промахивалась. Я даже не смогла набрать номер на телефоне, поэтому крикнула, чтобы программа Сири набрала Натали.
— Привет, дорогая. Как все прошло?
— Не знаю, как и следовало ожидать. Я сказала ему правду, но он порвал со мной. Я не виню его, так будет лучше.
— Я не верю в это. Эван сердится, и имеет на это полное право, но он любит тебя.
— Давай не будем об этом. Все кончено. Послушай, я не могу добраться домой. Сможешь ли ты приехать за мной?
— Что случилось? Ты себя хорошо чувствуешь?
— Нет, Натали. У меня слишком кружится голова, чтобы ехать, и думаю, что температура опять поднялась. Моя грудная клетка просто убивает меня. Ты сможешь довести меня домой? — Мой голос надломился. Мне едва хватало сил, чтобы произносить слова.
— Нет, давай так, я приеду к тебе, а потом мы отправимся прямо в отделение неотложной помощи. Где ты припарковалась?
Я подняла свою пульсирующую голову, чтобы осмотреться вокруг в поисках ориентиров.
— Я нахожусь на проспекте Колден в центре парковки. Прямо напротив мест, отведенных для пиццерии.
— Я найду тебя, буду там через пятнадцать минут. Все будет хорошо. Просто сохраняй спокойствие, скоро буду.
Я кивнула в никуда и положила трубку.
Опустив голову на руль, я зарыдала. Я была расстроенной и испуганной. И никогда не чувствовала себя настолько плохо, чтобы сделать телефонный звонок. Я чувствовала, что мое лицо пылает. Пятнадцать минут звучали как вечность. Доктор Стивенс сказала, что мне нужно прийти сразу, как только у меня поднимется температура. Моя голова болела, мысли путались. Что делать, если я уже была в точке невозврата? Волчанка будто шла по списку: суставы — есть; легкие — есть; почки — есть. Я будто электронная сетка, в которой все системы поэтапно выключались.
Мое дыхание было частым и тяжелым, руки продолжали дрожать. Умирала ли я? Успеет ли Натали добраться до меня? Я сделала последнюю попытку позвонить. Через свое затуманенное зрение я искала номер Эвана. Если это был конец, или начало конца, я не хотела умирать с мыслью, что оттолкнула его. Я хотела сказать, что люблю его и повесить трубку. Телефон успел сделать два гудка, прежде чем выпал из моих рук.
В игре за жизнь конечный счет волчанка — Пейдж составил «1–0».
ГЛАВА 36
Идея взять на себя работу нескольких сотрудников оказалась хорошей, так как на некоторое время мне удалось забыть о Пейдж. Я и не знал, что у меня почти разрядился телефон и выключился примерно через час, после того как я пришел на работу. Подключив его к автомобильному зарядному устройству, я развернул грузовик и направился домой. Когда я уже почти припарковался возле своей квартиры, раздалось пиликанье телефона. Мой желудок свело, когда я увидел пропущенный звонок от Пейдж.
Я все еще был чертовски зол. Она солгала мне и не посчитала это серьезным. Меня удивило то, что она решила снова со мной связаться. Я увидел несколько пропущенных сообщений — ее вызов поступил несколько часов назад без голосового сообщения. Я позвонил сначала на ее мобильный, а позже и на стационарный в ее квартире. Ответа не было. Мой живот скрутило сильнее, когда я увидел четыре пропущенных звонка от Элли в течение последних двух часов.
Когда вышел из грузовика то заметил Элли, она шла через парковку в сторону моего дома. Я окликнул ее по имени, и она побежала ко мне. Произошло что-то плохое.
— Черт, Эван. Я несколько часов пыталась с тобой связаться. — Элли задыхалась, пытаясь перевести дыхание.
— Я был на работе, а телефон разрядился. Что происходит? Это как-то связано с Пейдж?
— Пейдж в больнице. Она позвонила Натали из своего автомобиля около двух часов назад, потому что была слишком слабой, у нее кружилась голова и она не могла ехать сама за рулем. Машина стояла на проспекте Голден, прямо у вашего офиса.
Мои глаза полезли на лоб.
— В больнице? Почему она не позвонила мне? Она только вышла из офиса, я бы быстро к ней добрался.
Элли тяжело вздохнула и покачала головой.
— Она сказала мне, что приходила к тебе, и все закончилось не слишком хорошо. Она тебе все рассказала?
— Только начала. Мне пришлось уйти, потому что меня вызвали прикрыть ребят по работе. Она признала, что все эти месяцы мне врала. Сказала, что у нее волчанка, но она не имела шансов разобраться в деталях. И она, черт побери, точно не сказала, что настолько больна, чтобы ложиться в больницу. Что, черт возьми, происходит, Элли?
Элли глубоко вздохнула и покачала головой.
— Волчанка — очень серьезное аутоиммунное заболевание, которое вызывает много осложнений. Моя тетя болела ей в течение многих лет. Пейдж знала о болезни с момента своей первой встречи с ревматологом.
— Да, она лгала. Но почему? — Я стукнул кулаком по двери грузовика, ожидая ответ Элли.
— Это то, что она должна сама тебе рассказать. Я знаю, что ты сердишься, Эван. Мы все сердимся, она врала нам всем. Но сейчас ты ей нужен. Когда я выходила из больницы, ее как раз переводили в отделение интенсивной терапии. У нее снова пневмония, и ей трудно дышать. — Элли прошлась по своим коротким волосам, а глаза наполнились слезами. — Это так трудно, Эван. Она такая слабая. Там в палате, она плакала по тебе во сне.
Я хлопнул по крыше машины. Меня разрывало между яростью, разочарованием и беспомощностью, и это сводило с ума.
— Она никогда не плакала при мне! Я бы никогда не ушел, если бы знал. Она все, что я хочу, все, что я когда-либо хотел! Черт!
Я опустил голову, размышляя о том, что должен сделать. Я весь день ходил чертовски сердитым из-за ее вранья, но теперь испугался. Тем не менее Пейдж по-прежнему была моим сердцем и душой. Всегда.
С меня хватит. Пришло время вернуть свою девушку.
— Ты можешь отвезти меня в больницу? А то меня немного потряхивает. Боюсь, если поеду туда сам, то со скоростью под девяносто.
Элли слегка улыбнулась, кивнула и махнула рукой, чтобы я следовал за ней. Мы сели в ее автомобиль в тишине и быстро поехали.
— Что она сказала, Элли? — спросил я, глядя в боковое окно, так как наблюдение за плотным движением машин спереди только заставляло мою ногу еще больше трястись. Мне нужно было добраться до Пейдж.
— Когда?
— Когда плакала. Что она сказала?
Элли мне улыбнулась.
— Она просила тебя ей спеть. — Элли прикусила губу и сглотнула, отводя взгляд обратно на дорогу.
Я крепко сжал веки, и оставался в таком положении. Пейдж была вернуться ко мне. Другого варианта не было.
ГЛАВА 37
— Эван, слава богу! — Тесс подбежала ко мне, когда мы с Элли вышли из лифта, обняла и положила голову мне на грудь. Она смотрела на меня мокрыми и усталыми глазами. — Элли тебе все рассказала?
