Оставшиеся до выходных рабочие дни пролетают в жутком цейтноте. Офис гудит, словно улей в разгар медоноса. Полный аврал, и сотрудники носятся из кабинета в кабинет с серьезными лицами и кипами бумаг, создавая хаотичность броуновского движения. Доводятся до логического завершения все необходимые документы, перепроверяются и корректируются планы, сметы и чертежи. Выводится на финишную прямую вся предыдущая работа по проекту. А виной всему подписание долгожданного и долгосрочного контракта на строительство сети гостиниц для одной из крупнейших отельных корпораций на побережье, как раз на том, куда Глеб совсем недавно планировал командировку, до форс-мажора на одной из стройплощадок.
Который день подряд я уезжаю из дома рано утром и возвращаюсь, когда сынишка уже сладко спит. Целую его в пухлую щечку, вдыхая любимый аромат, действующий лучше самого убойного успокоительного, и замертво валюсь в кровать. Ныряю в пучину благотворного сна без единого миража, чтобы под звон будильника вновь, с тихой улыбкой в душе, встречать новый день. Глеб, словно вышколенный водитель, точно в назначенный им же час стоит за дверью моей квартиры. Мы вместе уезжаем и вместе возвращаемся. Вот только в его квартиру я больше не поднимаюсь.
Наши жаркие поцелуи, наша страсть на грани фола обрываются в лифте, как только кабина останавливается на моем этаже.
— До завтра, — тихо, с придыханием произносит он, нежно проводя губами по моим, раскрытым.
— Спокойной ночи, — хрипло отвечаю я, не в силах оторваться от него, и наш поцелуй сокращает время разлуки еще минут на десять.
— Выходные будут жаркими, — загадочно обещает мне Глеб, с расстроенным рыком отстраняясь, и все же подталкивает меня к раскрывшимся дверцам.
Шаг из замкнутого пространства, пропитанного желанием, обещанием, предвкушением и чем-то еще, еле уловимым — тем, что разливает в душе сиропное удовольствие и туманит разум, мешая анализировать происходящее и вычленять скрытые намеки. Я смело отодвигаю все это на задний план и позволяю себе плыть по течению.
Вот и сегодня, стоит только нам сесть в припаркованный на подземной стоянке автомобиль, как моими губами, мыслями и телом завладевают так, что мир останавливается, и лишь затонированные стекла скрывают от немногочисленных автолюбителей, спешащих в столь ранний час за своими «железными конями», всю необузданность нашего утреннего приветствия.
— Ксень! — Спешный оклик вырывает меня из омута раздумий, и в приемную быстрым шагом заходит Станислав, перелистывая на ходу стопку бумаг. — Глеб у себя?
— Да, — киваю, и он, не дожидаясь разрешения или, хотя бы оповещения, проходит в кабинет.
Прикрывает за собой дверь так плотно, что, когда спустя несколько минут с легким щелчком включается селектор, я вздрагиваю от неожиданности и с непривычки щелкаю не на ту кнопку. Голос Глеба раскатом грома прокатывается по помещению, но что он говорит, абсолютно не понятно. Пытаюсь ответить, но вновь жму не туда, заполняя приемную противным механическим скрежетом.
— Заноза, выруби связь и зайди! — все же прорывается сквозь электронные помехи строгий приказ начальника.
С размаха жму на клавишу и окончательно отключаю устройство.
За непродолжительное время нашей совместной работы мы установили негласное правило: дверь всегда приоткрыта, и если Глебу Сергеевичу (а в стенах офиса — только так) что-то надо, он просто зовет меня.
— Так быстрее, — всегда улыбаясь, оправдывает он свои, как выражается Станислав, «колхозные» замашки.
— Я вас слушаю. — Стою на пороге, невольно любуясь шикарной картинкой.
Глеб почти не смотрит на меня, уткнувшись в разложенные на столе перед ним раскрытые папки с различной документацией. Зато я его отлично вижу в свете заходящих лучей вечернего солнца. Мощная фигура на фоне огромного окна с видом на парк, раскинувшийся вдали, кажется еще крупнее. Загорелая кожа красиво оттеняется белой хлопчатобумажной рубашкой, а закатанные рукава открывают великолепный вид на его мощные руки. Длинные пальцы перебирают документы, а я тут же вспоминаю, как утром они доводили меня до убийственно сладкого оргазма.
Дыхание сбивается, и я сжимаю вспотевшие ладони, стараясь усмирить свой неутолимый голод.
— Ксения. — Он наконец-то обращает на меня внимание, улыбнувшись лишь уголками губ. — Пожалуйста, нам кофе сделай. И предупреди всех, что рабочий день завершится лишь ранним утром. Надо доделать все сегодня. — В его интонациях улавливаю нотки извинения и киваю в знак понимания, одаривая ответным теплом. — И оформи приказ на внеочередной выходной в следующий понедельник для всех сотрудников офиса, работающих сегодня.
— Хорошо.
Две порции кофе незамедлительно оказываются у него на столе. Отправляю по «сетке» сообщение начальникам всех подразделений. Затем сбрасываю сообщение Ришке и, дождавшись от нее ответа, погружаюсь в работу.
— Ксю-у-у-уш… — На пороге своего кабинета стоит Глеб, опираясь плечом о косяк и засунув руки в карманы брюк.
Он все так же без пиджака и с закатанными рукавами. Усталость неглубокими морщинками пролегла в уголках его красивых глаз, и мне так хочется подойти и провести по ним подушечками пальцев. Приподняться на цыпочки и зацеловать каждую. Встряхиваю головой, прогоняя прочь этот сентиментальный бред.
— Иди сюда. — Он протягивает руку.
Поднимаюсь из-за стола, огибаю его, словно загипнотизированный кролик, идущий в пасть удава. Шаг, другой — и я уже в его крепких объятиях. Он прижимает меня к себе так крепко, что становится трудно дышать. Тянет за собой, отступая в глубь кабинета, и, усевшись на диванчик в зоне отдыха, усаживает меня к себе на колени.
— Давай я вызову водителя, и он отвезет тебя домой, — тихо предлагает, уткнувшись носом в висок. — Неделя выдалась тяжелой…
— Угу, — соглашаюсь, млея в его руках. — Для всех, и я как часть коллектива не могу бросить пост раньше всех. — Качаю головой, предотвращая его аргументы. — Во-первых, поползут лишние слухи, а во-вторых, я там еще не доделала кое-какие документы для девочек из финотдела.
— А они сами не справляются? — хмурит брови Глеб. — Разогнать всех…
— Ага, ты уже мужиков планировал, — улыбаюсь, вспоминаю тот вечер. — Скем работать будешь?
— С тобой, — гортанно рычит в самое ухо, прикусывая мочку. — Долго. — Его ладонь забирается под край юбки и медленно движется вверх по внутренней части бедра. — Сладко. — Глеб кладет вторую руку на мой затылок и, чуть прихватив волосы, оттягивает голову назад, впиваясь поцелуем в шею.
Дурман окутывает меня, и все плывет перед глазами, когда его пальцы касаются уже влажной ткани трусиков, а губы скользят по пульсирующей на шее венке. Еще чуть-чуть, и мы нарушим негласное правило, и только телефонный звонок предотвращает непоправимую ошибку.
Глава 36
*Ксения*
— Это твой или мой? — продолжая целовать меня, спрашивает Глеб.
— Это наши! — испуганно вскрикиваю, бросая взгляд на часы.
Уже за полночь, а звонит мне Ришка — я точно это знаю, определяю по мелодии. Соскакиваю с колен Глеба и несусь в приемную, где на столе разрывается смартфон. Хватаю его и дрожащими пальцами тапаю по клавише, отвечая на вызов. Сердце колотится где-то в районе горла, и, заикаясь, я с трудом выдавливаю из себя простое «Да».
Паника сжирает меня, перед глазами клубится черная мгла, и, словно сквозь вату я слышу растерянный голос сестры, умоляющей меня подъехать и забрать ее.
— Ты где?! — истошно ору я, а в голове ворох предположений, одно страшнее другого, и я задаю главный вопрос: — Где Максик?
— С ним все в полном порядке, — тараторит Ришка, — Ксюшенька, пожалуйста, приезжай.
— Адрес! — кидаю кратко, строго и так, чтобы ей стало понятно без лишних слов, какая кара ее ждет, как только я до нее доберусь.
Хватаю со стола ручку и пододвигаю к себе лист, не обращая внимания на то, что это вообще главное, что на нем можно быстро нацарапать координаты моей несносной сестренки. Она диктует, а у меня волосы встают дыбом и дар речи трусливо сбегает.
