Предводитель грозно сказал:
—Выбирайте, или ваш сын поедет со мной по доброй воле, как гость, окруженный почетом, или его поволокут за мной на аркане, после того как я сожгу Лахор. А если только об этом ваша печаль, то я даю свое слово, что не стану употреблять его, как женщину.
Отец юноши, конечно, ему не поверил и продолжал плакать. Остальные советники посовещались и решили, что следует спасти Лахор любой ценой.
—Мы поговорим с юношей. Если он не согласится, то придется привести его в кандалах, — сказали они.
Один из советников отправился к Лиссэ в сопровождении вооруженных воинов и рассказал ему, что произошло. Юноша был так испуган, что не знал, на том он или этом свете. Всем было известно, что делают королевские военачальники с красивыми мальчиками. Советник не сводил с него глаз, опасаясь, что он осмелится бежать или покончить с собой. Однако Лиссэ и не помышлял об этом, потому что в таком случае он стал бы причиной гибели города и своей семьи. Собравшись с силами, он решил, что такова его судьба — после шестнадцати лет радости познать горечь жизни и ее несправедливость. Он закрыл лицо рукавом и сказал, что делать нечего, он согласен. Прощаться с матерью и сестрами он не стал, хоть слышал за дверью их плач и крики, потому что боялся, что лишится мужества.
Юношу Лиссэ отвели к предводителю. По дороге он украдкой вытирал слезы, и ноги у него подгибались от страха. Предводитель не сказал ему не слова, лишь приказал отвести его в свой лагерь. Лица его Лиссэ не мог разглядеть, потому что оно все еще было закрыто шлемом. Но он видел, что предводитель суров и испытан в битвах, и вороненый панцирь его носит следы ударов мечей и копий, а дракон на шлеме выглядит устрашающе. Да, от такого человека не приходилось ждать жалости!
Получив выкуп, войско покинуло Лахор, и с ним ехал юноша Лиссэ. Той же ночью его привели в шатер предводителя и оставили там, полумертвого от страха. Юноше больше смерть была по сердцу, чем ложе королевского военачальника. Рукава его промокли от слез. Он развязал на себе пояс, но заплакал еще горше, поняв, что даже если бы у него хватило мужества покончить с собой, все равно в шатре не за что было зацепить веревку и повеситься.
Вдруг снаружи послышался шум, и в шатер вошел предводитель в вороненом панцире и шлеме.
Юноша Лиссэ бросился к его ногам и сказал:
—Сударь, вы дали слово моему отцу, что не причините мне обиды, так сдержите его!
—Мне не случалось нарушать своего слова, не случится этого и теперь, — ответил предводитель. — Раздевайся.
Но юноша не сдвинулся с места, только сказал:
—Если я уступлю вам сейчас, вы все равно убьете меня, когда натешитесь. Лучше убейте меня сразу, потому что мне лучше умереть, чем разделить с вами ложе.
—Мои объятия слаще, чем объятия смерти, — сказал предводитель, снимая шлем.
Голос его, звучащий теперь яснее, показался юноше знакомым. Лиссэ поднял голову, и что же? Перед ним стояла женщина с черными косами, в которой он сразу же узнал торговку из Лахора. Изумлению его не было предела.
—Кто вы? — воскликнул он.
Женщина усмехнулась.
—Льстецы говорят, что моя слава идет впереди меня. Должно быть, они лгут, раз ты не догадался, кто я.
И только тут Лиссэ понял, что перед ним воительница Ашурран, и сердце у него в груди затрепетало. Про нее говорили, что она не прощает отказа от мужчины.
Ашурран сняла панцирь, и сердце у юноши затрепетало еще больше, когда он взглянул на ее высокую грудь.
—Что ж, если целомудрие не поддалось силе оружия, может, оно поддастся огню страсти? Ради тебя я пощадила Лахор за то, за что сожгла Идзаан.
Ашурран стала распускать завязки на его одежде, и кровь юноши взволновалась. Говорили также, что одним прикосновением пальцев она может заставить запылать и костер, и страсть в мужчине. Неизвестно, правда ли это, но Лиссэ охотно позволил ей увлечь себя на ложе, и желание его не ослабевало ни в эту ночь, ни в последующие. Через некоторое время Ашурран охладела к нему и предложила отправить его домой с охраной и богатыми подарками. Однако юноша Лиссэ отказался. Он не мог простить горожанам, что они выдали его на поругание захватчикам. Еще он боялся того, что в Лахоре не поверят, что он стал любовником самой Ашурран, и будут считать, что все это время он был игрушкой для воинов. Поэтому он попросил Ашурран дать ему должность при дворе короля. Через несколько лет Лиссэ женился на дочери кассанданского купца и жил долго и счастливо до конца своих дней.
Осада Идзаана продолжалась две недели, и защитники его сражались ожесточенно, зная, что не будет им пощады от королевских воинов. Когда город пал, воительница Ашурран приказала сжечь его дотла и сровнять с землей, а жителей предать мучительной смерти.
—Не щадите ни стариков, ни детей, ни женщин, — сказала она воинам. — Должно истребить семя предателей, а от проклятого города камня на камне не оставить. Да не будет взято отсюда ни раба, ни коня, ни клочка ткани, ни глиняного черепка.
Городские здания запылали, сточные канавы переполнились кровью, а колодцы — телами убитых. В смертельном ужасе жители пытались скрыться от королевских воинов, но не было им спасения, и стенания гибнущих возносились к небу. И многие бросались на мечи или выпрыгивали из окон, чтобы избежать насилия и пыток от рук воинов Ашурран. Сама же она проезжала по улицам на своем вороном коне, следя за бесчинствами, творимыми ее именем, но не принимая в них участия. И заметно было, что происходящее ей не совсем по душе.
В одном из переулков услышала она какой–то шум, и вдруг оттуда выскочил юноша из числа горожан, за которым гнались несколько воинов. Юноша был безоружен, измучен и едва мог передвигаться. Преследователи уже предвкушали развлечение. Однако юноша успел подбежать к Ашурран и ухватился за ее стремя, умоляя о милосердии.
Лицо его было грязно, а одежда разодрана, но было заметно, что он хорошо сложен и привлекателен. Волосы его цветом напоминали червонное золото, а глаза сияли, как два изумруда. Все же Ашурран постаралась ожесточить свое сердце и сказала холодно:
—Попроси о милосердии моих воинов. Если ты хорошо ублажишь их, они убьют тебя быстро.
—Ему придется очень потрудиться, госпожа, — засмеялись воины. — Мы с утра не находили себе ни юноши, ни девушки для забавы, потому что проклятые горожане предпочитают покончить с собой, лишь бы не попасть к нам в руки.
Но юноша не выпускал ее стремя.
—Пощадите, и я буду вашим верным рабом, стану дарить вам такие ласки, каких только ваша душа пожелает, и пусть будет мне свидетелем пепел Идзаана, что вы останетесь мною довольны! — так умолял он, обливая слезами ее сапоги.
