— Прошу прощения?
Зандер указывает на его лицо, указывая на челюсть и шею.
— Ну и коллекция синяков у тебя там собралась. Выглядит довольно жестко. Я никогда не думал, что Моретти поднимет кулак на девушку, но, наверное, никогда не знаешь наверняка.
Я смущенно прикрываю подбородок, поправляя воротник толстого вязаного свитера, который сегодня утром достала из шкафа, повыше на шее.
— Господи, нет. Алекс никогда не причинит мне вреда.
Зандер, кажется, думает об этом. Кажется, он много думает, прежде чем открыть рот. У меня такое чувство, что ни одно слово не может слететь с губ Зандера Хокинса, не будучи тщательно проверено и разработано для определенной цели.
— Значит, в Роли есть кто-то, кто, вероятно, должен сейчас разгуливать с вооруженным отрядом, — замечает он. — Алекс довольно мягок большую часть времени, если его не трогать.
— Алекс знает, что я справляюсь с этим, — говорю я ему. Мой голос сочится льдом. Не знаю почему, но мне кажется, что этот парень мне не нравится.
В коридоре повисает густая тишина. Мне требуется мгновение, чтобы заметить это сквозь биение моей крови в ушах. Маленькая маскировка Зандера соскальзывает на секунду, веселье сжигает его, как тепло от пламени, когда он смотрит на что-то через мое плечо, его глаза отслеживают что-то, когда оно приближается. Я не в силах сопротивляться, поворачиваюсь и смотрю.
Переполненный коридор раздвигается, все освобождают место для Джейкоба, который направляется к своему шкафчику. Его голова высоко поднята, в глазах плещется вызов и гнев, заставляя любого рискнуть упоминуть о том, что у него разбита губа, подбит глаз, глубокий порез над правой скулой и сломан гребаный нос.
— Срань господня, — бормочет Зандер себе под нос. — Должно быть, кто-то приложил монтировку к лицу этого несчастного ублюдка.
— Нет. — Я стараюсь не улыбаться, но мое самодовольство почти зашкаливает. — Почти уверена, что это были просто кулаки.
— Какого хрена вы все уставились? — Рев Джейкоба эхом разносится по коридору, заставляя вздрогнуть Эбигейл Уитли, которая по счастливой случайности оказалась ближе всех к нему. — Меня поймали на футбольной тренировке. Большое, бл*дь, дело. Давайте все просто займемся своими гребаными делами и продолжим день.
Никто его не расспрашивает. Никто не спрашивает, как он получил столько повреждений на лице одним неудачным ударом. Никто не осмеливается опровергнуть его рассказ. Король сказал свое слово.
Джейк всегда имеет обыкновение прислоняться к своему шкафчику каждое утро, злобно глядя на меня и делая непристойные, отвратительные замечания обо мне своим тупым футбольным приятелям, но не сегодня утром. Он даже не смотрит в мою сторону, когда роется в своем шкафчике, опустив голову, затем хватает свой рюкзак с земли и спешит в класс.
— Ну-ну. Я довольно хорошо разбираюсь в математике, но я только что пытался сопоставить пять футов шесть дюймов против шести футов трех дюймов, и цифры просто не складываются. Увидеть — значит поверить, верно?
Когда я поворачиваюсь назад и смотрю на Зандера, сардонический взгляд на его лице говорит все. Синяки на моей шее, челюсти и руках, вкупе с беспорядком, который когда-то был идеальным гребаным лицом Джейкоба Уивинга, говорят о многом. О том, во что не так легко поверить. Однако Зандер понял это в мгновение ока.
— Ты действительно справилась с этим, да? — говорит он, смеясь.
— Да. Возможно, так оно и было. И я буду продолжать заниматься этим столько, сколько потребуется. Алекс не должен беспокоиться обо мне. А теперь, если ты меня извинишь, мне нужно идти в класс.
Зандер Хокинс дьявольски ухмыляется, отступая в сторону, чтобы я могла пройти мимо него.
— Конечно. Боже упаси, если я заставлю тебя опоздать.
Я совершенно забываю о Зандере Хокинсе, как только вижу Алекса в классе физики. Он очень редко улыбается в стенах Роли, предпочитая сохранять свою пустую, безразличную внешность перед другими учениками, но он пробирается между партами с малейшим намеком на одну из них, и плюхается на стул рядом со мной в заднем ряду.
От него пахнет зимой. Как свежие сосновые иголки, холод и свежесть. Как всегда, мои внутренности делают странные вещи, когда он смотрит мне в глаза, и я чувствую, что оживаю.
Его темные волнистые волосы взлохмачены от ветра, а щеки пылают, что говорит мне о том, что он только что вернулся с холода. Когда он снимает свою кожаную куртку и вешает ее на спинку стула, я не могу оторвать глаз от его голых рук, покрытых чернилами, сильных и мускулистых. Я краснею, когда вспоминаю, каково это — схватить его за плечи и прижаться к нему, пока он трахает меня.
Он смотрит на меня и ловит мой откровенный взгляд, и его маленькая улыбка немного расширяется. Его глаза опускаются к моей шее, скрытой под свитером, но он не говорит ни слова о том, что произошло вчера. Я могла бы поцеловать его за то, что он избегает этой темы. Не хочу об этом говорить. С этого момента я не хочу, чтобы Джейкоб Уивинг хоть как-то испортил мне время, проведенное с Алексом. Его темная бровь изогнулась дугой.
— Что это ты так покраснела? — шепчет он. Как шелк-сырец, его голос — это идеальное сочетание грубости и гладкости, от которого моя кожа покрывается мурашками.
— Мое красное лицо не имеет к тебе абсолютно никакого отношения. — Мой ответ звучит мягко и вроде бы безразлично, но Алекс зловеще хихикает себе под нос. Он не верит мне ни на одну чертову секунду. — Похоже, ты в хорошем настроении, — говорю я ему. — Встреча прошла хорошо?
— Так и было. Господи, ты ерзаешь на своем сиденье, как будто тебе нужен хороший трах, Argento. Если не я ответственен за всю эту суету, то мне придется найти парня, который сегодня утром забрался тебе под кожу, и убить его к чертовой матери.
Ну, дерьмо. В классе полно других учеников, все в пределах слышимости, и Алекс ни разу не приглушил свою громкость. Кто-то, возможно, только что слышал, что он это сказал? Не могу сказать наверняка. Если так, то они не настолько глупы, чтобы повернуться и посмотреть на него. Им всем известно, что не стоит этого делать. Но сейчас мое лицо действительно пылает.
— О боже, Алекс. Успокойся!
Он совершенно невозмутим.
— Мой голос? Или мой член?
— Твой голос! — Господи, я, должно быть, жуткого пурпурного оттенка…
Я знала, что он постарается быть спокойным из-за того, что Джейк прижал меня за горло к стене. Я сказала ему, что это именно то, что мне нужно, и я так рада, что он меня послушал. Но я также предполагала, что сегодня он будет угрюмым и сердитым. Эта версия Алекса... кажется почти беззаботной. Счастливой, как будто он только что решил перестать беспокоиться обо всем этом. Честно говоря, я испытываю слишком большое облегчение, чтобы обижаться на то, что он, похоже, не слишком обеспокоен случившимся. Может быть, в конце концов это не будет иметь большого значения.
— Хорошо, — шепчет он. По крайней мере, он старается быть тише. — Потому что мой член никак не успокаивается. Эта штука совершенно не поддается моему контролю. У меня сейчас круглосуточный стояк. Большая часть моей крови теперь переместилась в мой член из-за тебя.
Черт меня побери, он в очень хорошем настроении. Алекс пристально смотрит на меня, раздевая, сосредоточившись на моем рте, и я понимаю, что хочу его. Прямо здесь, прямо сейчас, так сильно, что почти больно. И судя по довольной ухмылке на его лице, он это знает.
— Ладно, негодяи, — раздается голос из передней части класса. Мистер Френч прибыл, пока я жадно смотрела на Алекса. Он стоит в передней части класса перед телевизором, который, должно быть, вкатил в класс вместе с собой. — Вы будете рады узнать, что я сильно отстаю по всем своим бумагам, так что сегодня у меня есть для вас угощение. Вы будете смотреть документальный фильм о ракетной технике, любезно сделанный математиками из НАСА, а я сяду в учительской и закончу с некоторыми делами. Это очень сухо и потенциально скучно, но я бы посоветовал вам обратить на фильм самое пристальное внимание. Вы должны будете написать эссе из тысячи слов о тончайших деталях содержания этого документального фильма, и я ожидаю от вас какой-то умопомрачительной работы. Будьте внимательны, друзья мои. Это сверхзадача.
