Вспоминая это на глазах наворачиваются слезы.
— Мне девочки помогли. Я сразу Лесе звонить, она и такси мне вызвала. Отец сказал на прощание, что когда почувствую разницу между жить с ними и в достатке или родить в нищете, тогда и одумаюсь. С универа пришлось уйти. Декан развел руками, когда я к нему пришла. Отец отказался платить, а мои достижения не имели значения. Я какое-то время писала курсовые для однокурсников. Бывших. Через Леську с Катькой. Никто не знал, что это я, иначе бы не дали работать. Первый месяц выкрутилась. А потом поняла что нужна работа. Через десятые руки по знакомству нашли мне работу в области, в небольшом магазине. Я параллельно училась у бухгалтера. В общем подрабатывала, отчеты делала. Комнату сняла. А потом и стала изучать бесплатные курсы по дизайну. И втянулась. Девочки по магазину мне помогли найти первых клиентов. И в итоге я перешла на работу на дому. А там Мишка родился, я могла уже позволить снять квартиру. Как-то так, — пожимаю плечами. — Без девочек не знаю куда бы пошла. Правда. Такое отчаяние тогда накрыло.
— И ни разу не интересовались твоей жизнью? — его голос отдает сталью.
— По крайней мере я об этом не знаю.
Повисает тишина. За окном светлеет.
— Я не знаю что сказать, — первым нарушает тишину Макар. Я уж было подумала, что он уснул. — Не могут родители отказаться от собственного ребенка даже если у них разошлись мнения и планы на жизнь. Ты умница, — переворачивается так, что я снова оказываюсь под ним. Обхватывает мое лицо руками и заглядывает в глаза. В них столько любви и нежности, что мне хочется плакать от счастья. — Ты удивительная, сильная. Ты со всем справилась. Ты боец. Я горжусь тобой, — произносит чуть тише и целует, мягко, нежно. Внутри все переворачивается от переполняющих меня чувств. Обхватываю его за плечи. Снова чувствую его эрекцию, низ живота тянет от желания. Короткими поцелуями спускается к груди.
— Мак, — хочу привлечь его внимание.
— М-м? — поднимает голову.
— Мы не предохраняемся, — напоминаю ему.
— Это проблема? — выгибает бровь.
— Ты же знаешь какие могут быть последствия? — решаю уточнить.
— Дочку. Я делаю дочку. Мишке нужна сестренка. А я хочу миниатюрную копию своей любимой женщины, — говорит так, будто все уже решил.
— А меня спросить не хочешь? — нарочито хмурюсь, показывая недовольство.
— Хочу, — кивает с мальчишеской улыбкой на губах.
— Ну? — жду нетерпеливо.
А он вместо вопроса входит в меня медленно. Волна возбуждения прокатывается по телу. Выгибаюсь дугой. Так хорошо.
— Выйдешь за меня? — у самого уха звучит его голос и снова движение бедрами срывающее с моих губ стон. — М?
— Да, — с придыханием от захлестывающих меня ощущений.
— Да? — усмехается и продолжает двигаться. — Что именно “да”?
— Выйду за тебя, — еле выговариваю буквы. — Боже, Мак…
Эту ночь перетекающую в утро Макар любит меня долго, нежно, то срывается в нетерпении, то снова сбавляет темп.
Перед его будильником я засыпаю. Нет, я просто отключаюсь. И не знаю сколько сплю. Кажется, я давно так не терялась во времени. Когда открываю глаза в окна во всю лупит солнечный свет. Я поворачиваюсь на бок, но мужчины рядом нет.
Закрываю глаза. Все похоже на сладкий сон. Прокручиваю воспоминания вечера. Хочется улыбаться.
Мишка!
Вскакиваю с постели. Еле поднимаюсь на ноги. Слабость в каждой клеточке. Надеваю халат, который оказывается на подлокотнике аккуратно сложенным. И иду на звуки в сторону кухни. А там…
— Папуль, смотли, — на стуле у стола рядом с Макаром стоит Мишка. Он черпает поварешкой из кастрюли и выливает что-то на сковороду, которую держит Мак.
— Отлично, — хвалит он сына и распределяет тесто по поверхности сковороды, ставит на плиту.
Мак в одних домашних брюках очень колоритно смотрится у плиты. А Мишка в шортиках с майкой. До слез милая картина.
— Ой, мамочка, — оборачивается сын. — А мы с папулей готовим завтлак. Мы молодцы, да?
— Да, вы большие молодцы, — отвечаю.
Мак оборачивается, ловит мой взгляд. Проходится по лицу, словно ищет что-то.
— Ты выспалась? — спрашивает.
— Угу, — киваю и заливаюсь краской.
Макар довольно лыбится и продолжает готовить.
А я счастлива и впервые за много лет спокойна. Теперь то точно будет все хорошо. По-другому и быть не может.
Эпилог
Макар
— Все хорошо, расслабься, — в мои мысли врывается голос жены.
Отрываю взгляд от дороги и смотрю на нее. Рената улыбается и с нежностью на меня смотрит. Перехватываю ее ладошку, переплетая наши пальцы. Большим поглаживаю обручальное колечко на ее пальчике. Моя.
— Я пытаюсь, — отвечаю, возвращаясь к дороге.
— Угу, вижу, — усмехается. — Не съедят же они тебя, — пожимает плечами.
Мы едем к моим родителям. Без предупреждения. Просто проснулись пару дней назад и решили. Вернее, решила жена. Ну как решила… мы с ней много разговариваем на эту тему. Она настаивает на том, что за столько времени могло многое измениться. Что нужно просто приехать и тогда будет понятно, скучали они или нужен ли я им. Я знаю, как болезненно она относится к этой теме. Поэтому пошел на поводу. А вот сейчас сижу и готов дать заднюю. Я, мужик почти сорока лет, готов развернуться и вернуться обратно, в свою крепость.
На заднем сидении в кресле спит Мишка. Едем с остановками, поэтому дорога растянулась на три дня. Но Рената воспринимает это как семейное путешествие. Два месяца она моя жена. И я чувствую себя окрыленным.
Снова смотрю на ее раскрасневшееся личико. Я вижу, как незаметно она начинает меняться. Срок в два с половиной месяца и животика еще не видно, но она будто расцветает. Я не думал, что Рената может быть еще красивее.
— Что? — ловит мой взгляд и краснеет.
Господи, эта девчонка никогда не перестанет меня удивлять. Все еще краснеет и это безумно заводит.
— Любуюсь, — отвечаю, ловя ее смущенную улыбку.
До дома осталось пару часов. А мое сердце дает сбой. Пульс зашкаливает. Волнуюсь, как новобранец.
— Любимый, — мою ладонь сжимают пальчики Ренаты, — я с тобой. Чтобы ни случилось, я с тобой, слышишь?
— Я ценю это.
К знакомой пятиэтажке подъезжаем ближе к вечеру. Миха уже не спит и ему не терпится познакомится с бабушкой и дедушкой.
— Пап-пап, — тараторит пацан.
Паркую машину. Отстегиваю сына и беру его на руки, он тут же обвивает мою шею ручками и целует. А я млею от его детской нежности. Четыре года… мать твою, четыре года!
Рената берет свою сумку с подарками. Хочу ее забрать, но та не отдает.
— Сына неси. Я справлюсь, не хрустальная, — отмахивается от меня.
Ну, мы еще поговорим по этому поводу.
— Потом обязательно накажешь, — соблазнительно прикусывает губку, а глаза смеются.
Кажется, чувствует меня на каком-то одному ей известном уровне.
Поднявшись на третий этаж, замираю у двери. Рената не раздумывая нажимает на кнопку звонка. Черт, я не готов.
Щелчок замка как щелчок затвора. Распахивается дверь. На пороге мать. Замерла, разглядывая нас.
Сколько лет я ее не видел? С похорон Матвея? Потому что на похоронах Машки меня не было. В командировке был. А потом уже по возвращению ездил на кладбище. Знал, что родители мне не простили брата.
— Господи, — заговорила она, прикрывая рукой рот. В глазах слезы.
Я беспомощно смотрю на Ренату, мол и что делать?
— Здравствуйте, а мы к вам в гости, — заговаривает моя жена и улыбается.
— Проходите, конечно проходите, — засуетилась мать, пропуская нас в квартиру. — Отец, — кричит она. — Ты посмотри кто к нам приехал, — закрывает за нами дверь.
Отец выходит из комнаты. Как всегда громко разговаривает телевизор, видимо новости смотрел.
— Что такое? — спрашивает и заметив нас останавливается.
— Пап, мам, — произношу я, после тычка под ребра Ренатой. — Это мы. Извините, что без предупреждения. Можно?
