Никто не ожидал, что Повилика так пострадает. Да, эльфов здесь ненавидели совершенно искренне, они относились к шайтарам с презрением и не считали их ровней, но избиение связанной женщины лежало за гранью даже для них. Впрочем, в случае с Холерой, которой не догадались заткнуть рот, у Шахаба имелись некоторые подозрения, которые ничего не оправдывали, но объясняли.
И вот, пожалуйста, опять верна себе. Не успела глаза продрать, стоит — шатается, и всё равно успела сцепиться с Шаистой.
Видеть Халлелу дрожащей от слабости, бледной, с тенями под глазами было больно. Странно держать в руках её вот такую — безвольную, тонкую, хрупкую. Шахаб собирался отнести женщину на постель и укрыть одеялом, но просто не смог выпустить из объятий. Сел на край кровати, баюкая на коленях. Почти не касаясь, провёл кончиком пальца вдоль кровоподтёка странного бурого цвета, вдоль большой ссадины, изуродовавшей контур чувственных губ, запёкшейся корочкой и вымазанной бирюзовым заживляющим зельем. Отчаянно хотелось стереть все эти пятна, все синяки и всю боль.
— Красотка? — криво усмехнулась Халлела, не открывая глаз.
— Почему я почувствовал, когда тебя ударили по голове и оглушили, а вот это — нет? — проигнорировал он сарказм.
— А оно тебе надо было?
— Это ты заблокировала связь? — нахмурился он.
— Я бы, к сожалению, не смогла, — со вздохом призналась эльфийка. — На меня нацепили какой-то артефакт помощнее стандартных браслетов, я не успела разобраться.
— Я до смерти боялся, что не успею, — после паузы признался Шахаб, прижался губами к растрёпанной макушке. — Что тебя увезут.
— Я тоже, — едва слышно выдохнула она. Расслабленные пальцы, смявшие ткань рубашки, конвульсивно дёрнулись и крепко сжались. — Не уходи.
— Главное, чтобы тебя опять не украли, — проворчал он и добавил задумчиво. — Придётся тебе всё-таки выйти за меня замуж, как только окрепнешь. Я собирался нормально ухаживать, но с этими эльфами лучше поспешить.
— Я им не для этого нужна, — проворчала Халлела, которой, при отсутствии принципиальных возражений, совсем не понравилась постановка вопроса.
— Выкрасть родственницу Великой Матери — это не то же самое, что обычную эльфийку.
— А не боишься? — пробормотала она.
— По-моему, боишься тут только ты, — отмахнулся Шахаб. Сидеть ему надоело, поэтому шайтар уложил женщину, заботливо укрыл, но сам тут же лёг рядом поверх одеяла. Подгрёб поближе, обнял.
— Боюсь, — неожиданно покладисто согласилась она, уткнувшись лбом в твёрдую грудь. — Но одного мужа я уже убила, тебя это не смущает?
— Плевать, — лениво отмахнулся он.
— И даже не интересно за что?
— Значит, заслужил.
Халлела замерла, потом завозилась, пытаясь отстраниться и заглянуть в его лицо. Смотрела при этом недоверчиво.
— Ты сказал это серьёзно. С ума сойти!
— А как должен был? — Шайтар вопросительно приподнял брови.
— Не знаю. Мне до сих пор никто и никогда настолько не доверял, чтобы совсем не сомневаться, — призналась она. — И что, ты не считаешь меня сумасшедшей?
— Считаю, — не стал отрицать очевидное Шахаб. — У тебя язык что бритва и неудержимое желание провоцировать окружающих. А еще проблемы с самосохранением, а не с агрессией.
— Ну а вдруг?
— Ллель, я видел много убийц. Я сам убивал. При чём тут ты? — он поморщился. — Ты убить можешь только в аффекте или самозащите. И то случайно.
Халлела долго рассматривала расслабленное лицо мужчины. Густые светлые ресницы казались короче, чем были на самом деле, и порой выглядели так, словно глаза подведены белым. Резкие скулы, широкие брови, тяжёлая челюсть… Грубое, рубленое лицо.
И слова такие же, прямые и резкие. Ни тени сомнения. Неужели такое бывает?..
Помолчав несколько минут, Халлела немного подвинулась, снова уткнулась в его грудь, прижалась макушкой к подбородку.
— Там девушка была. Человек. Не ребёнок, но молодая совсем.
— У твоего мужа?
— Да. Он и его дружок… Со мной бы они так не осмелились. Эльфы относятся к женщинам пренебрежительно, но прямое унижение и насилие недопустимы, а то, что они творили… За гранью. С кровью, пытками… Собственный клан бы за яйца подвесил за такое. А ту девчонку он купил, кажется. В общем, когда я поняла, что она не первая и не последняя, что это не случайность, что эти два извращенца даже виноватыми себя не считали — подумаешь, человек, и он предложил присоединиться или понаблюдать… Тогда меня сорвало. Я до того момента вообще не подозревала, что подобная мерзость может существовать в природе. В родовитых семьях дочерей взращивают как редкие цветы в оранжерее.
Она замолчала, наслаждаясь лаской — Шахаб мягко поглаживал затылок, перебирая пальцами короткие мягкие пружинки волос.
— И за это тебя отрезали от корней? — всё же спросил он. Мужчина ни за что не поднял бы эту тему сам и не настаивал бы на рассказе, но Повилика, кажется, давно пережила мерзкую историю своего недолгого брака и рассказывала почти спокойно. А узнать правду хотелось — раз и навсегда.
— Нет, — вздохнула Халлела. — За скандал. Я же по наивности рассказала следователю всё как было. И про купленную девчонку, и про то, что эти два урода давно так развлекались и даже вроде не особо таились. Там столько грязи вскрылось, клан муженька и моя семья неплохое состояние спустили, чтобы замять. А я упиралась. Наверное, отец до последнего надеялся, что угроза отсечением заставит меня передумать. Кто ж знал, что во мне столько упрямства. Я и сама не подозревала.
— Та девушка выжила?
— Понятия не имею, — вздохнула Повилика. — Где она, что с ней — я даже имени её не знала. Сейчас-то уже наверняка умерла, сколько времени прошло! Люди недолговечны. И про следователя тоже непонятно…
— А с ним что?
— Вот и я не знаю. Надеюсь, ничего плохого. Он мне показался очень порядочным и принципиальным, мы с ним поначалу вместе упирались, а потом я его уже не видела. Могли и его… замять. Как-то не приходило в голову выяснять. Сначала не могла, потом не до того, а потом и других дел хватало.
Некоторое время они так и лежали. Халлела вяло перекатывала в голове пустые мысли, не цепляясь ни за одну. Хотелось стянуть неудобный мешковатый сцар, выполнявший обязанности ночной сорочки. В голове неприятно пульсировала тяжесть, словно на неё наваливали и снимали мешок с песком. А еще не давал покоя вопрос, что такое придумали эльфы для ограничения магии, если её отрезало вовсе. Наверное, стоило спросить у врача или кто там её раздевал, потому что сейчас ничего подобного не ощущалось, а значит, артефакт, производивший нужный эффект, сняли. Или это было какое-то вещество?
О таких мелочах думалось гораздо проще, чем о чём-то важном и серьёзном — подобные вопросы вызывали ступор и мандраж. А с другой стороны, зачем об этом важном слишком много размышлять, если — вот оно, рядом?
— Давно хотел спросить. Что значат эти узоры на твоей коже? — проговорил Шахаб, невесомо пройдясь пальцами по предплечью женщины, расслабленно лежащему у него на груди. — И кто их нанёс?
— Природа, — со смешком ответила Халлела сквозь полудрёму, в которую успела погрузиться за время тишины. — Они сами проступили, такая вот странная пигментация. Насколько знаю, они всегда проявляются, просто разного цвета. Вроде из-за обрыва каналов. Энергетические фингалы.
— Они красивые, — возразил он, явно недовольный пренебрежительным отношением. — А ты так и не ответила.
— За что? — лениво отозвалась Халлела.
— О том, что ты согласна выйти за меня замуж. Не бойся, тебе понравится!
Повилика тихо захихикала ему в грудь.
— Как тебе это выражение глянулось. Но мне-то ладно, а тебе? Мне кажется, ты всё это сгоряча и не подумав. Твоя мать, конечно, отказалась от идеи меня придушить, но это пока. До тех пор, пока ты не сообщил о серьёзности намерений.
— В пропасть, — буркнул он. — Это она выбрала себе корону. А я выбираю тебя.
— Везёт мне на сумасшедших мужиков, — заметила эльфийка с иронией.
