Уилл рассмеялся про себя, но этому смеху противоречили слезы, блеснувшие в его глазах.
— И мои родители были так горды. Мой отец хвастался, что я делаю что-то настоящее, что-то, что изменит жизнь всего человечества. И я чувствовал, как тикают часы, следил за календарем и считал дни до взлета. И я все еще не мог рассказать ему. За день до запуска мы устроили семейное мероприятие для всех членов экипажа. Большая вечеринка, чтобы проводить нас и позволить нам попрощаться. Пришли мои мама и папа, и я, наконец, набрался смелости отвести его в сторонку. И я заикалась и запиналась, пытаясь сказать то, что так долго хотел сказать, и он посмотрел мне в глаза и сказал, что все в порядке. Сказал мне, что знает, и хотел бы, чтобы я рассказал ему раньше. Что он хотел бы знать, как сильно я боролся с этим. Что ему жаль, что он заставил меня чувствовать, что я не могу поговорить с ним об этом. И он сказал, что, несмотря ни на что, я был его сыном, и он любил меня, и он будет говорить людям до дня, — голос Уилла дрогнул, и слезы, навернувшиеся на глаза, пролились, — до дня своей смерти, что его сын был на Сомниуме, что его сын был героем, и что никогда еще отец не гордился своим ребенком так, как он гордился мной.
Подняв руку, Уилл вытер слезы с щек.
— И на следующий день я поднялся на борт корабля. Меня все еще трясло от всего этого, понимаете? Наконец-то у меня был этот момент с моим отцом, и это намного больше, чем я мог когда-либо надеяться, а после мне пришлось уехать навсегда. Мы проводили последнюю подготовку систем перед взлетом, когда мой друг, Йэн Джонсон, упомянул, что он завидует, потому что у меня была смена с женщиной, которую он встретил на тренировке, и она ему действительно понравилась. Команда была отличной, не поймите меня неправильно, но между нами была какая-то странная атмосфера, понимаете? Йен не подходил к ней, потому что, ну… Я думаю, у всех было такое чувство, будто то, что мы делали до взлета, больше не имело значения. Все это должно было остаться в прошлом.
Уилл горько усмехнулся и покачал головой.
— Я провел годы, отрицая, кто я такой и чего хочу. Я имею в виду, что, вероятно, это привело меня в команду, и хотя существовали невысказанные предубеждения против людей нетрадиционной ориентации, я хотел покончить с притворством.
— Племенной скот, — сказал Коул. — Это то, чего они хотели и от пассажиров, и от команды, чувак. Гребаный племенной скот.
Келли усмехнулась.
— Коул, не так давно ты сам говорил о том, что нам нужно самим возродить человеческую расу.
— Да, ну, у меня не было секса сто семьдесят лет или что-то в этом роде. Можешь ли ты винить меня?
— Не похоже, что ты все эти годы бодрствовал.
— И для всех нас прошло столько же времени, — сказал Диего, ухмыляясь. — Ну, почти для всех. Он наклонил голову в сторону Айви.
Айви рассмеялась, и ее щеки порозовели.
Очевидно, я все равно выполняю эту роль племенного скота.
— Мы все знали, на что подписываемся, когда присоединились к Программе, — сказала Лейси.
— Да, мы знали, — Диего махнул Уиллу. — Продолжай.
Уилл сделал еще один глоток из бурдюка с водой.
— Да. В любом случае, я хотел оставить это притворство в прошлом. И я не хотел видеть, как друг проходит через то же самое. Поэтому я предложил поменяться с ним сменами. Он сопротивлялся, но я сказал ему, что у него никогда не будет лучшего шанса познакомиться с ней. Даже если из этого ничего не выйдет, верно? Итак, он согласился, мы отправили предложение, и оно было одобрено.
— Мы работали по году, пять команд в стазисе, по четыре человека в каждой. В составе обязательно медтехник и программист, готовые справиться с любыми проблемами. Цикл моих смен сбился, потому что я поменялся с Джонсоном. Я отработал три смены. Три года. А потом… Айви разбудила меня.
Он прерывисто вздохнул.
— И смена, которая работала, когда… э-э… когда… произошла авария. Это была та, которой я поменялся. Джонсон работал вместо меня. Он должен был спать в криокамере, а не я. Но я… я подтолкнул его к…
— Ты не знал, что произойдет, Уилл, — сказала Айви, слегка отстраняясь от Кетана и поворачиваясь к мужчине. — Ты не мог этого знать.
— Это моя вина, Айви. Он мертв, потому что я убедил его поменяться сменами. Мертв из-за меня. Потому что…
— Уилл, — твердо сказал Диего, привлекая его внимание. — Не делай этого с собой, чувак. Это не твоя вина. Ни в чем из этого нет твоей вины. Ни в чем. Выбор имеет последствия, и в большинстве случаев они полностью вне нашего контроля. Но это не значит, что ты сделал что-то не так. Это не значит, что ты не заслуживаешь быть здесь.
Диего наклонился ближе к Уиллу и положил руку ему на бедро.
— Было ли так задумано, веришь ты в судьбу или нет, ты здесь. И я счастлив, что ты есть.
Уилл уставился на эту руку, на его лице отразилось удивление. Он поднял свою руку, поколебавшись всего мгновение, прежде чем накрыть ладонь Диего.
— Разве ты… разве ты не говорил, что у тебя есть… девушка?
— Да. Хотя до нее была пара парней.
Уилл вскинул голову, и его глаза расширились, когда они встретились с глазами Диего.
— Правда?
Диего усмехнулся и повернул руку, переплетая их пальцы.
— Да.
— Самое время, — сказала Келли, скрещивая руки на груди. — Я уже несколько дней наблюдаю, как вы двое трахаете друг друга глазами.
Пока люди смеялись, Кетан сделал частичный перевод на язык вриксов. Многое из того, что было сказано, он не совсем понял, но постарался донести важные моменты.
Когда он закончил, Ансет уставилась на Диего и Уилла — на их соединенные руки.
— Они… теперь пара?
— Только они могут ответить на этот вопрос, — сказала Айви на языке вриксов. — Но я думаю, что это начало.
— Они мужчины.
Айви кивнула.
— И все же они показываются без стыда? Перед всеми нами?
— У людей другие пути, — сказал Кетан, положив одну руку на плечо Айви, а другой обхватив ее нижнюю челюсть. Его большой палец медленно погладил ее подбородок.
— На Земле все еще есть люди, которые смотрят на это свысока. Но здесь… — Айви посмотрела на Кетана и наклонилась навстречу его прикосновению, проведя кончиками пальцев по его руке. Тепло разлилось в ее груди от яростного блеска в его взгляде. — Здесь мы вольны любить того, кого захотим.
ГЛАВА 20
Кетан стоял на берегу и смотрел на поверхность мутной воды, в которой плавала густая зеленая поросль. Некоторые места заросли растениями, похожими на виноградную лозу, с широкими плоскими листьями, плавающими в воде, или стеблями высокой травы с достаточно острыми краями, чтобы, если не соблюдать осторожность, порезать человеческую плоть. Из воды торчали гниющие бревна и ветки, некоторые поросли свисающим мхом. На немногих видимых участках суши группами стояли деревья, но их большая часть поднималась прямо из воды, могучие стволы были испачканы колебаниями уровня воды. Извилистые корни всех форм и размеров пробегали над и под поверхностью — сеть потенциальных путей, еще более запутанных и опасных, чем ветви джунглей.
Он не хотел когда-либо видеть это место снова. Он не хотел когда-либо возвращаться в это болото, где так много было потеряно, чтобы положить конец войне королевы. И после того, как он провел два дня в той пещере на склоне утеса, ожидая, пока утихнет дождь и спадет уровень воды, какая-то часть его, должно быть, верила, что он на самом деле сюда не доберется. Что он не настолько глуп, чтобы прийти сюда.
Но вчера они покинули ту пещеру и побрели через разоренные джунгли. Кетану все чаще и чаще казалось, что он уходит от копья, нацеленного ему в спину, и шагает прямо навстречу другому, нацеленному в его грудь. Добравшись до возвышенности, они увидели место, где после оползней части разбухшей от дождей болотистой земли спустилась к руслу ручья. Они размышляли об этом с благоговением и выражали благодарность за то, что им посчастливилось избежать подобного и остаться невредимыми. Затем они двинулись дальше.
