Её и до этого достаточно сильно припечатали к месту, а теперь... Теперь она боялась не так вздохнуть или потянуться взглядом не в ту сторону, в страхе, что все эти три сверлящих её взгляда, выцепят из её жестов и голоса прямые доказательства к подозрениям Тиффани.
Нет, а что она должна была им рассказать? Выложить как на духу о том, что прокувыркалась весь вечер понедельника в постели Баумана с... самим Бауманом? И это после всего, что она уже успела о нём наговорить? Сознаться в собственной глупости, идиотизме (не исключая ярко выраженной инфантильности) и в шокирующем факте откровенной измены своему жениху? И где гарантия, что её не сдадут Гаррету ещё до того, как она выйдет из этой квартиры?
– Я кажется, уже говорила, что он меня... разозлил до белого каления при нашей первой встрече в Аркадии! А дальше – пошло-поехало и покатилось нарастающим комом по снежному склону!
– Да, только почему-то вдруг "забыла" рассказать, что была знакома с ним ещё с песочницы! – Фиона тоже брызнула в огонь пару каплями бензина из собственной цистерны копящихся обид.
– Прости, Фи, я тогда была на взводе и пьяная до крайностей! Или ты не помнишь, что я тогда вытворяла?
– Ну, допустим, вытворяла ты тогда по весьма уважительным причинам. – очередным изящным маневром ловкого манипулятора Терри вновь перетянула бразды правления на себя. – А сейчас? Что ты СЕЙЧАС можешь сказать в своё оправдание?
– В своё оправдание? – что-то как-то резко и неожиданно Джо вдруг поплохело.
Сидеть под прямым прицелом трех пар глаз подобно подсудимому перед дюжиной присяжных, да ещё и без адвоката!..
– Ну да! Я, например, так и не услышала от тебя ни одного вразумительного объяснения, почему это ты хочешь лишить нас поездки в Сейнт-Анну, не сказав нам о ней до этого ни слова? Почему я узнала о ней от Гаррета, а не от тебя, как и о твоей выходке с бритьем Баумана от Фионы, и о твоём трехмесячном отпуске от Брианы? С каких это пор я узнаю о важных событиях в твоей жизни из третьих рук, да ещё и самой последней?
– Лишить вас поездки?.. Это мне подарили эти билеты и сказали делать с ними всё, что захочу! Я могла отдать их кому угодно! – и как оно всегда и бывает, Джонна ухватилась за менее болезненную (по её мнению) тему разговора, как за спасительную соломинку. В общем, сглупила по-чёрному.
– Естественно! И как любой разумный человек, а, главное, как заботливый родственник, преданный друг и чуткий знакомый, ты должна была в первую очередь подумать о близких тебе людях. Так почему же ты не подумала о нас и не захотела сделать приятное нам, подарив эти билеты своим лучшим подругам? Или мы для тебя не лучшие, не близкие и я не твоя любимая старшая сестра и с нашим по этому поводу мнением можно не считаться? Во все времена, в любых ситуациях и при любом раскладе за всех и вся решает только расчётливая и во всем правая Джоанн Слоун? Признаюсь честно, – Фанни даже ладошку положила на грудь в районе расстроенного сердца неподдельным жестом оскароносного трагика, – я могла ожидать подобного от кого угодно, но от собственной родной сестры!.. Когда вчера вечером мне позвонил Гаррет и рассказал о произошедшем, да ещё и о билетах в Сейнт-Анну, тут я окончательно потеряла связь с реальностью и перестала понимать, кто же на самом деле является моим близким и самым любящим родственником – Парчер или даже тот же Ричард Бауман?
– Всё, хватит! – Джо итак весь этот проникновенный монолог в неизменном стиле Тиффани Слоун слушала с отвисшей челюстью, офигивая с каждой идеально вымеренной фразой всё больше и глубже. Если данный концерт был отрепетирован с одной единственной целью – взрастить в ней чувство вины до несоизмеримых масштабов, можно сказать, Терри добилась этого просто на ура, практически играючись и абсолютно не напрягаясь. – Вы итак забрали билеты, так что я уже ничего не могу с ними сделать, даже если бы и захотела! А то что я не рассказала вам о них, наверное, у меня были на то свои веские причины! И если я не хочу обсуждать их с вами, значит, и на это у меня они тоже имеются! Я не обязана делиться с вами обо всём на свете! У каждого человека есть своя зона личного пространства, куда он никого не пускает по известным лишь ему соображениям и понятиям! И только не надо закатывать сейчас глазки и говорить о какой-то там существенной разнице!
– Джо, сладик, всё хорошо. Никто тебя пороть не собирается и ставить коленками на горох в угол тоже. Успокойся и перестань так нервничать. Я просто пытаюсь понять мотивы твоего странного для всех нас поведения, ничего более. Не надо, милая, расслабься, мы же тебе не чужие и готовы прийти на помощь в любую трудную для тебя минуту – выслушать, поддержать, подбодрить, поделиться дельным советом...
– Угу, поездить по нервам и извилинам ржавым напильником!
– Не правда. Мы все тебя любим и все очень-очень переживаем за тебя! – ну и конечно же контрольный удар, Терри берёт один из четырех наполненных до краев бокалов и протягивает его подманивающим жестом в сторону младшей сестры (весьма и крайне запрещенный прием!). – Видишь, я даже хочу, чтобы ты ни в чём сегодня себя не ограничивала и не отказывала, согласна рискнуть и пойти на любые жертвы, лишь бы моей любимой сестрёнке хоть как-то полегчало!
А может заранее просчитала всё наперед и теперь решила пойти в ва-банк? Тягала полдня Джо по салонам красоты и магазинам чуть ли не по всему торговому центру Колум-Прайм; заставила раскошелиться на новые туфли, сумочку и парочку комплектов нижнего белья, якобы для медового месяца с Гарретом; перемерить в фирменных бутиках новую коллекцию весна-лета этого года и только лишь для того, чтобы выбрать один разнесчастный шелковый шарфик, расписанный по заверениям продавца-консультанта вручную белыми лилиями в технике горячего батика и парочку летних платьев сарафанов из воздушных слоев полупрозрачного шифона (тоже якобы для медового месяца!). А теперь ещё и эта вечеринка. Причём в центре Тиффани и словом не обмолвилась о билетах и обо всём произошедшем с Джоанн за последнюю неделю, зато здесь и сейчас!..
Это был стопроцентный заговор, и Джо буквально пятой точкой ощущала, что победитель в данном гала-представлении был определён изначально и любое сопротивление с её стороны – бессмысленно и обречено на провал при любом раскладе! Эти красавицы договорились между собой обо всём заранее – трое против одного! И выход тут сведен до банального выбора или-или – либо постыдно сбежать домой (чтобы там забаррикадироваться на ближайшие пару тройку дней!), либо остаться на свой риск и страх и узнать, что они тебе уготовили на ближайшие часы. Ну и самое немаловажное, как долго ты будешь им всем сопротивляться?
Им? А может целому отряду завербованных Диком Тандером агентов-перебежчиков, включая Гаррета Парчера?
Паранойя это или реал, но Джоанн уже который день не могла отвязаться от навязчивого ощущения, будто никуда он не улетал и в любой момент мог выскочить, как тот чёрт из табакерки, чтобы устроить очередную провокацию из своих дьявольских трюков и пси-манипуляций. И как после всего этого прикажете ей бросить всё и вся и рвануть следом за ним в Сейнт-Анну?
-...А что в этом для тебя сверхсложного? Пара недель в шикарнейшем отеле страны, марочное шампанское, казино, праздничные представления и карнавалы!.. Чёрт, я, наверное, буду перечислять все возможные мероприятия и предоставляемые отелем услуги не меньше часа и всё равно не опишу и половины. Да тебе там даже думать будет некогда! Почему ты не хочешь туда лететь? ПОЧЕМУ?..
– Если ты боишься снова столкнуться с Бауманом...
– Какого вы постоянно сводите всё к его имени?..
– Обещаю, Джо, я буду с тобой всё время рядом! Он не приблизится к тебе, если ты сама этого не захочешь!
– А не проще ли вообще туда не ехать? Если вам так сильно этого хочется, летите без меня и будет всем вам счастье!
– Тебе долить маргариты, Джо? Кажется у меня где-то была ещё одна бутылка мартини...
Где-то через часа два их разговоры окончательно потеряли какой-либо смысл, цель и связь с реальностью. Джоанн продержалась довольно долго, но чем больше в неё вливали алкогольных коктейлей, тем сложнее было следить за происходящим, как и за собственным течением мыслей. Да и Терри постоянно стояла на стреме, так что с неё не спускали глаз и гасили любую вспышку возможного безумства буквально в зародыше. А потом ещё через час она уже перестала запоминать целые куски происходящего, услышанного и увиденного. Её окончательно накрыло непроницаемым куполом полнейшего пофигизма.
