Я делила свое тело с Брейкером. Я обнажила свою душу.
И он собирался повернуться ко мне спиной?
Но потом в комнату вошел Джошуа, и шок сменился предательством.
Джошуа Кайдисен. Гленн знал его еще тогда, когда они были подростками, игравшими в видеоигры и рыскавшими по Интернету в поисках грязных картинок. В те времена, когда Джошуа не был таким красивым, каким оказался. Однажды Гленн показал мне фотографии этих двоих. Гленн пухлый, как ребенок, в очках, уменьшенная версия его взрослого «я». Но Джошуа был сущим гадким утенком. Он был худым до измождения, всё, руки и ноги, что делало его больше похожим на скелет, чем на человека из плоти и крови. Его кожа была изуродована прыщами, поэтому в течение многих лет он носил прозвище «прыщавый». И из того, что сказал Гленн, он был неуклюжим и несуразным с небольшим дефектом речи, что делало его болезненно неуверенным.
Видите, он был из тех парней, которых вы должны были жалеть.
И я делала это.
Пока я не встретила взрослого Джошуа.
Потому что взрослый Джошуа наконец-то вырос. Его худоба превратилась в гибкое тело пловца, которое он хорошо одевал. Его кожу намазали кремами, а затем обработали лазером, чтобы выровнять ее. Он обратился к профессиональному логопеду, который устранил его проблемы и научил его совершенной ораторской речи.
Все самое лучшее.
За исключением того, что с этими вещами пришел самый высокомерный, невыносимый, придурок-бабник, с которым я когда-либо пересекалась. Что, учитывая мою работу, связанную с мошенническими ублюдками, действительно о чем-то говорило.
Он также был одним из лучших хакеров на восточном побережье. Лучше, чем я и Гленн, конечно. Тот факт, что он постоянно тыкал меня носом. Сначала я подумала, что это просто потому, что он пытался подтолкнуть меня к тому, чтобы я узнала больше. Но, в конце концов, он был просто придурком.
Это действительно не должно было быть таким большим шоком, что он связался с такими, как Лекс.
А потом он, блядь, сдал меня. Что было просто… против всего, во что верили хакеры. Во что верили мы. Всегда. Мы прикрывали друг друга. Всегда.
Крысиный ублюдок.
Я выплеснула на него свою ярость, наслаждаясь страхом, отразившимся на его лице, когда он понял, как здорово его поимели. Без всякой причины. Просто его собственное тщеславие, мысль, что он мог тусоваться с большими мальчиками. Но, в конце концов, они просто напомнили ему о неуклюжем, заикающемся ничтожестве, которым он всегда был.
Потом началась драка.
А потом комната опустела.
Кроме меня. Лекса. Брейкера. И Грега.
Затем я оказалась в эпицентре гнева Лекса. Так же, как была моя мать в течение стольких лет. Чувствуя, как его кулаки врезаются мне в лицо, превращая мое зрение в маленькие белые взрывы.
Я пробовала на вкус и сплевывала собственную кровь, когда он поставил меня на четвереньки. И времени не осталось. Не осталось времени, чтобы добраться до моего ботинка. Чтобы достать героин. Чтобы употребить его и получить передозировку, прежде чем он прикоснется ко мне.
Все было кончено.
Я проиграла.
И я собиралась заплатить за это.
Я посмотрела на Брейкера на секунду, мое сердце пульсировало в моих глазах, прежде чем я закрыла их и опустила голову, чувствуя, как руки Лекса тянутся к моим штанам, его кончики пальцев скользят по моей заднице так, что у меня пробежали мурашки по коже. Тошнота подступила к моему горлу, когда я услышала, как его молния скользнула вниз.
Одно дело — заниматься добровольным, но ужасным сексом. Я смирилась с этим с двумя разными мужчинами.
Это было совсем другое — чувствовать, что у тебя отняли секс… Да, для такого ужаса не было слов.
Но тут вмешался Брейкер.
Говоривший дерьмо, которое он не имел права говорить.
Хотя, в конце концов, это спасло меня.
Я была в нескольких секундах от того, чтобы почувствовать, как тело Лекса врезается в меня. И я знала достаточно из полицейских отчетов, как ужасно он сделает это со мной.
Потом Лекс отошел от меня. И мир вокруг взорвался.
Брейкер бросился на Грега.
И я сунула руку в ботинок и налетела на Лекса.
За мою маму. И Гленна. И каждую женщину, чье изуродованное, покалеченное тело я видела. А также за меня. За то, что он уже отнял у меня. За то, что он как раз собирался забрать у меня, прежде чем его остановили.
Я никогда особо не задумывалась о том, была ли я жестоким человеком или нет. В общем, я была в безопасности за экраном своего компьютера. Я никогда не участвовала в драках. Я никогда никому не причиняла вреда.
Но моя рука взлетела, и кончик ножа вонзился с такой силой в Лекса, что мой желудок провалился.
Вой, который он издал, послал ударную волну по моему организму, и я вытащила нож обратно, замирая, не в силах ничего сделать, кроме как бороться с желчью, которая поднималась в моем горле.
Я наблюдала, как кричащий, истекающий кровью Лекс получил правый хук в лицо и упал без сознания на землю.
Потом появился Брейкер, он кричал на меня, тащил меня к лестнице.
Мы едва успели добраться до части подвала с баром, когда ворвался избитый Грег с Лексом, висящим на нем в полубессознательном состоянии, подошел к бару и открыл дверь в маленькую белую комнату бункера.
Я чуть не рассмеялась, когда Брейкер потащил меня вверх по лестнице на кухню.
Я почти ожидала, что начнется какая-то война. Но все, что там было — это беспорядочный хаос. Все, с кем мы сталкивались, смотрели сквозь нас, как будто нас там даже не было. Поэтому мы просто продолжали двигаться, Брейкер толкнул дверь наружу, и мы сбили с ног все еще живого, дышащего, смеющегося Шотера.
Я почувствовала волну облегчения, которая заставила весь мой воздух со свистом вылететь из моего организма при виде его. Я едва его знала. Буквально обменялась с этим человеком всего несколькими словами. Но он был хорошим. Он был готов пожертвовать собой ради меня. Он предложил мне свой мизинец для поддержки. И они с Брейкером любили друг друга как братья. Для меня этого было достаточно.
Я была так счастлива видеть его живым, что почувствовала, как слезы защипали мне глаза.
Но потом мы снова побежали, наблюдая, как собственность Лекса начинает вспыхивать дикими пожарами из-за того, что, черт возьми, повсюду была заложена взрывчатка.
Мы как раз добрались до грузовика, когда я увидела Джейшторм.
Мне хватило одного взгляда, чтобы понять, это она.
Я знала.
Под капюшоном мог быть кто угодно.
Но я знала.
Я была ошарашена, когда под капюшоном оказалась женщина, которая, должно быть, была моложе меня. Или, по крайней мере, у нее было одно из тех лиц, вечно молодых. Милых. Нежных. За исключением того, что она сильно накрасила глаза, губы были красными, а татуировки яркими и красочными выделялись на ее бледной коже.
Мы сели в машину и уехали, я наблюдала за Джейшторм в зеркало заднего вида.
— Черт, — прорычал Брейкер, когда мы все инстинктивно пригнулись, когда раздался взрыв, несмотря на то, что мы находились в закрытой машине. Земля под грузовиком, казалось, долго дрожала, даже когда мы продолжали отъезжать.
Джейшторм повернула голову в сторону нашей удаляющейся машины, и, хотя мы были слишком далеко, чтобы видеть, я была уверена, что она ухмыльнулась.
Я поймала себя на том, что улыбаюсь в ответ, когда мы скрылись из виду.
Моей миссией в жизни было уничтожить Лекса Кита.
В том, что женщина, наконец, совершила этот поступок, была своего рода поэтическая справедливость.
Может быть, все вышло не так, как я планировала — отдав информацию про него кому-то, кто прикончил его по своим личным причинам.
Так было даже лучше.
Две женщины, которые не знали друг друга, сговорились, в конце концов, разнести его мир на куски.
Я боролась со смехом и проиграла, закрыв глаза рукой и позволив странному истерическому звуку прокатиться по мне.
— Куколка, — позвал Брейкер, заставив меня повернуть голову и посмотреть на него.
