— Это раздражает — нет, это сводит с ума, то, как ты попал на самый большой канал Хьюстона даже без специальности журналиста и вдруг стал спортивным парнем, и все потому, что раньше ты был неплохим квотербеком, а твой отец владеет половиной города.
Я ухмыляюсь. Она пытается пробраться мне под кожу, и мне это нравится, но я не могу промолчать по поводу футбола.
— Неплохие квотербеки не приносят победу на СуперКубке. Я один из самых лучших.
Она задумывается на секунду и кивает.
— Справедливо. Но ты единственный был с бородой, когда все остальные были чисто выбриты. У твоей бороды, наверное, отдельный фан-клуб, — длинный выдох исходит из её рта. — Все вокруг любят тебя, но ты этого даже не заслужил.
— Это всё? — Я засовываю руки в карманы.
— В основном да.
— Хорошо. Я могу с этим жить, — я пожимаю плечами.
Она дерзко смотрит на меня.
— Тебя не раздражает, что я сказала, что у тебя нелепая борода, упомянула о твоём прошлом таланте и семье?
— Как тебе приходиться жить будучи Стоун? Что особенного в тебе?
Её губы начинают дрожать, и мне тут же хочется забрать свои слова обратно. Черт. Обычно она в настроении для стёба, но после сегодняшнего собрания…
— Я имел в виду… — я тру лицо.
Она поднимает руку, уравновешивая своё дыхание.
— Во-первых, мне не приходится. У меня бакалавр в юриспруденции и магистерская в журнализме.
— Не смогла поступить в юридическую школу?
— И шесть лет опыта перед камерой.
— Я тоже. Поэтому я позвонил в НФЛ.
— Попасть в юридическую школу? — повторяет она. — Как будто мне хочется застрять в офисе, читать ерунду и считать оплачиваемые часы.
— Хороший ответ. Я, наверное, впустую потратил своё время в юридической школе.
— Что? Где? — её глаза округляются.
— Леланд. Лучший в своём выпуске.
— Ты врёшь.
— Я думал, ты делала своё домашнее задание, — улыбаюсь я.
— Почему ты улыбаешься? — требует ответа Стоун.
— Потому что я не тупой идиот, которым ты меня считаешь. Я заслужил эту работу. Я работал также тяжело, как и ты, просто немного по-другому.
Она наклоняет свою голову,
— Ты, наверно, прав, — побеждённо произносит она.
Нет. Мне это не нравится. Я сжимаю челюсть и злюсь из-за дурацкого собрания у Марва в офисе. Стоун никогда не сдаётся в споре, особенно в словесной перепалке. Я позволяю себе внимательно осмотреть её. Тело девушки напрягается, и она пытается сдержать себя в руках. Черт, её лицо морщится.
— Погоди.
Она плачет?
Нет, Иисусе, пожалуйста. Не здесь. Не сейчас. Не со мной.
Она плачет. Её плечи трясутся, она шмыгает носом и вытирает все это рукой.
Черт.
Я беспомощно развожу руками и взглядом ищу что-то полезное. Увидев на умывальнике салфетки, я беру одну и протягиваю ей.
— Черт. Стоун. Я тебя обидел?
Она берет салфетку и вытирает лицо.
— Господи, нет. Это не ты. Прости за это. Я никогда не плачу. Это был длинный и не самый лучший день.
— Точно, — я делаю паузу. — Хочешь об этом поговорить?
— Не с тобой.
Спасибо, блять. Я не знаю, как говорить о таком с женщинами.
Я провёл большую часть своей жизни в мужской раздевалке, окружённый мужчинами.
Вопреки здравому смыслу, я придвигаюсь ближе к ней.
— Послушай, я знаю, что мы не особо ладим, но уверяю тебя, я отличный слушатель.
Она хлопает глазами на меня, и они вновь наполняются слезами,
— Конечно же, ты такой. Ты мистер Совершенство, не так ли?
— Я очень далёк от совершенства, — мямлю тихо я. — По правде говоря, я абсолютно сбит с толку, потому что ты плачешь.
Она немного улыбается.
— Правда?
Я киваю.
Она берёт себя в руки и вытирает тушь под глазами. Я внимательно смотрю на неё. По правде говоря, немного увлекаюсь этим. Я виню в этом её губы. Они темно-розового цвета, натуральные, пышная нижняя губа будто умоляет нежным рывком укусить её.
И её груди чертовски привлекательные — торчащие и полные — и возможно, я представлял своё лицо между ними несколько раз.
«Не трогай эту грудь», — напоминаю я себе строго.
Не стоит закручивать роман с сотрудниками, когда ты пытаешься начать новую карьеру.
Эхо голосов, доносящиеся с холла, напоминают мне, что мы вдвоём находимся в одной уборной, что может быть неправильно истолковано. Мы с Марвом не разделяем взгляды, особенно насчет Стоун, поэтому мне не хочется предоставлять ему еще больше боеприпасов. С тех пор, как совет согласился дать мне свободу управления спортивным отделом без его влияния, он вёл себя как маленькая сучка.
Пока Стоун все еще безуспешно борется со слезами на глазах, я провожу рукой по своим волосам, а затем притрагиваюсь к её лицу. К черту. Когда чувствую себя неловко, я слушаю свои инстинкты, поэтому ближе подхожу к ней, легко обнимаю и притягиваю к себе. Лёгкие объятия, словно обнимаю сестру.
— К черту Марва, — говорю я. — Хочешь, я надеру ему задницу?
Она утыкается головой в мои плечи и двигает ей из стороны в сторону, говоря нет.
Мы обнимаемся, стоя в маленьком пространстве, и я терпеливо жду, когда она восстановит своё дыхание и успокоится. Через несколько минут она отстраняется от меня, расправляет плечи и осматривает вокруг себя комнату, словно пытается сориентироваться.
— Прости, что накричала на тебя.
— Пустяки, — говорю я мягко. — Мы можем убраться отсюда и пойти выпить чего-нибудь, если хочешь, — мой взгляд останавливается на её пухлых губах.
Она смотрит на мою бороду, затем наши глаза встречаются, и все вокруг начинает затуманиваться.
— Нет… нет, я не могу.
Я вздыхаю с облегчением. Я не знаю, какая часть меня вообще могла такое предложить.
Она быстро прощается, забирает свою сумку и практически выбегает из дверей. Я слышу, как она сталкивается с кем-то в коридоре и извиняется. Звучит как новенькая репортёрша Саванна, только что пришедшая из колледжа.
Я жду, когда в коридоре станет тихо, переваривая события прошедших нескольких минут. Ребекка Фильдстоун увидела мой член, отшила меня, поплакала у меня на плече, а затем извинилась. Это самый близкий контакт, который у нас когда-либо был.
Я возвращаюсь обратно в свой личный кабинет. Строители закончили работу всего несколько недель назад. Мой личный офис — это часть сделки с каналом. Канал согласился, что было необычно для спортивного парня, но не все являются Кейдом Хиллом. Я мог пойти куда угодно, даже в Спортивный Центр, но Хьюстон и этот канал именно то, чего я хотел.
Я закрываю двойную дверь и направляюсь в сторону окна, откуда видно парковку. Хочу убедиться, что Стоун доберётся до своей машины без приключений. Наш офис находится в хорошей части города, но недавно было пару прецедентов с ограблением в зонах парковки. По словам свидетелей и полиции это был один и тот же парень или одна и та же группа ребят.
Я наблюдаю, как она врывается в сентябрьскую ночь, сверкая ногами из-под юбки-карандаша. Она выглядит высокой на своих каблуках и фигуристой во всех правильных местах, так как мне нравится.
И я лицемерно думаю о ней в этом русле. Пытаюсь успокоиться. У меня есть на чём сфокусировать своё внимание. Например, работа. Мне нужно просмотреть весь список футбольных команд из колледжей и игры на завтра.
И все же я продолжаю стоять у окна и наблюдать за ней.
Быстрыми шагами, прижав свою коричневую сумку к груди, она мчится в сторону электрического Приуса, своей маленькой зелёной машины смерти. Люди в Техасе гоняют на грузовиках, но только не Стоун. Нет, она абсолютно другая.
Она распахивает дверь и кидает свои вещи внутрь. Затем разворачивается лицом к красному зданию и взмахивает двумя руками как птица.
Я смеюсь. Я уверен, что это предназначено Марву… чертовки прямолинейно.
Черт, возможно, это для всего канала.
Она садится в машину и, как маленькая мышка, направляется в сторону дороги. Уверен, что это не машина её мечты, но так она экономит на бензине.
