И почему тогда ты взволнована?
Мой пристальный лихорадочный взгляд отражается в зеркале, поскольку мне в голову приходит идея. Шарф. Тот самый шарф, которым Дилан связывал мои руки и…
Он отцепил мои связанные за шеей руки и крепко держал меня, прижимая к окну, глубоко погружаясь в меня, когда кончал. Я чувствовала движение его члена во мне. Наше дыхание затуманило окно, крошечные молочно-белые п ятна конденсата от этих вздохов исчезали так же быстро, как и появлялись.
Мне не хотел ось забывать эти ощущения.
Дилан держал меня, в то время как его пальцы развязывали узел, освобождая меня. Но мне этого не хотелось.
Прижимая шарф к лицу, вдыхаю, но он пахнет только моими духами, аромата Дилана больше нет. Я не хотела забывать его запах, но, буду честной, — он исчез. Жизнь может поставить нам границы, если мы не боремся. Я не боролась с тех диких часов, проведённых с ним. С другой стороны, я получила то, чего хотела, таким образом, мне больше не нужно было бороться.
Этот шарф — лёгкий бунт, намёк на ту ночь. Он мягко ложится на мои ключицы, заставляя чувствовать себя менее обнажённой, но более сексуальной, помня, что именно видел этот шарф.
Такси приезжает прежде, чем у меня остаётся время передумать и переодеться. Мы с Полом договорились встретиться на наших местах, вместо того чтобы торчать перед павильоном «Блюз Хиллз Банк», потому что, если мы начнем искать друг друга, начнётся кошмар.
Поездка в такси проходит слишком быстро. У меня едва есть время, чтобы успокоить дыхание, я задыхаюсь от эмоций. Меньше чем через тридцать минут я увижу Дилана. Так как вселенная знает, что мне требуется больше времени, она его мне не даёт. Каждый светофор горит зелёным, таксист меня не торопит. Плата за проезд ниже, чем я ожидала. Мои ноги дрожат, когда я выхожу из машины. Теперь, оказавшись в амфитеатре, я становлюсь ближе к Дилану и успокаиваюсь.
Все эти люди пришли сегодня сюда, чтобы увидеть его. Послушать его группу. И каковы ощущения? Я выступаю на сцене несколько раз в неделю, но я не рок-звезда. Даже не автор: у меня нет ненаписанных песен, живущих во мне и просящих выпустить их в мир. Я радуюсь тому, что играю композиции других людей, разделяя их творения.
На что это похоже, быть центром всего этого обожания? Он так любим. Они даже не знают его. Большинство его никогда не видели, но всё равно обожают его. Ничего себе.
— …жестко его трахнула.
Мощная смесь собственничества, самодовольства и отвращения смешивается во мне, когда я слышу, что несколько женщин в очереди говорят о том, насколько они любят группу, особенно Дилана, и о том, что бы они сделали с ним, если бы остались наедине хотя бы на минуту. Они бросились бы к его ногам, чтобы он использовал и выбросил их, больше интересуясь его сексуальностью, чем блестящим музыкальным талантом.
Странно услышать, что они так о нём думают. Хочется сказать им, что он глубже, чем, они думают. Что он заботлив и внимателен. Он хотел сделать что-то, что может изменить мир. Вместо того, чтобы слушать его послание, они слишком ослеплены его внешностью.
Ну то есть, ладно, я тоже, но он намного больше, чем просто милая мордашка.
Если бы он был просто симпатичным, его было бы легче отпустить.
Возможно.
Что заставило его выбрать меня, когда он мог пойти домой с любой? Я не могу поверить, что это была я.
Секция Б, третий ряд. Моё сердце бьётся сильнее, когда я подхожу ближе и ближе к сцене. Серебряные леса склоняются к изящным аркам в центре сцены и соединены наверху, образуя ореол. Всё соответствует названию группы. Я не знала, что места Пола были так близко к сцене. Дилан сможет увидеть меня? Он будет в состоянии прочитать мой взгляд как книгу, видеть всё то, что я мысленно делала с ним? Мои ногти вонзаются в ладони. Вспомнит ли он меня, или я стала одной из многих? О, Боже, нужно было взять его номер. Тогда я знала бы, что он чувствует, о чём думает.
Пол слегка похлопывает по плечу и разворачивает меня.
— Извините. Это место зарезервировано для непривлекательного виолончелиста.
Дарю ему кривую усмешку.
— Кого это ты называешь непривлекательным?
— Уж точно не тебя, — он по-дружески обнимает меня и отпускает, прежде чем у меня появляется шанс отреагировать на теплоту в его голосе.
Я отрываю свой пристальный взгляд от микрофонов, настроенных на сцене, задаваясь вопросом, какой из них принадлежит Дилану, и поворачиваюсь к Полу.
— Ты выглядишь на удивление неплохо. Для виолончелиста.
— Спасибо. Я бы покрутился, но это полностью разрушит мой имидж, — подмигивает он. На нём чёрная футболка в обтяжку с серым крестом филигранной работы и тёмные джинсы. Руки выглядят лучше, чем они смотрелись под свитером на репетиции, и, если бы он убрал свой конский хвост, то его можно было бы принять за рокера.
Несколько девочек и женщин одеты в футболки с названием группы и лицами участников. Именно они слишком громко выкрикивают его имя и не слышат, что он пытается до них донести в своих песнях. Я забочусь о нем больше, чем они. Знает ли он это? Даже при том, что я понятия не имела, кто он на самом деле, он знал, что понравился мне на самом деле, правильно?
Пол заправляет одну из моих прядей за ухо, неотрывно глядя на мой рот. Живот скручивает от осознания положения. Я ему интересна.
Блядь. Я как олень в свете фар. Я так сосредоточилась на мужчине, на концерт группы которого мы пришли, что не подумала о том, как всё воспринял Пол. Я оделась для Дилана, надеясь на шанс, что он сможет увидеть меня, но стоило оценить ситуацию в целом.
Это свидание с Полом, хотя мне никогда не пришло бы в голову назвать это настоящим свиданием. Кажется, попахивает проблемой. Почему я не подумала об этом раньше?
Говорила ли я ему хоть раз, что точно не ищу бойфренда? Пол, наверное, думает, что я изрядно постаралась ради нашего свидания. Ради него. Другой мужчина — последнее, что мне в данный момент нужно. Я здесь, чтобы увидеть парня, который мне нравится, и молюсь, чтобы он так или иначе заметил меня, в то время как парень, которому нравлюсь я, рядом. Тьфу. Что подумает Дилан, увидев нас вместе?
Боже, зачем я пришла? Это была плохая идея с самого начала. Адреналин зудит под кожей, угрожая уничтожить меня. Мне стоило объяснить ситуацию прямо сейчас, но меня начинает тошнить, и всё, что я могу сделать, — сесть, чтобы разорвать контакт между нами.
— Ты долго ждал?
Возможно, он просто более открыто проявляет эмоции, чем я. Я не хочу начинать вечер с ненужного разговора о том, что мы будем только друзьями, если не возникнет такой необходимости.
Пол садится рядом.
— Я пришел за пару минут до тебя. Никогда не слышал их вживую прежде. Не помню, говорил ли я тебе это. Ты взволнована?
Киваю. Ещё одна эмоция — вина — добавляется в мой коктейль. Я использовала Пола, дабы получить билеты на концерт, но я — такая идиотка, что не поняла его планов. Ничего не выйдет. Я должна увидеть Дилана ещё раз, и действительно, Пол никогда не спрашивал меня относительно свидания. Не моя вина, если он прочёл между строк больше, чем я сказала или сделала.
Я просто взяла билет, чтобы он не пропал зря.
Вина не исчезает, но немного утихает, и как раз вовремя. Огни гаснут, и шум толпы превращается в напряжённую тишину, потому что мы ждём группу, которая появится и подарит нам свою музыку. Ступив на сцену, чувствуют ли они голод, ждущий их в темноте? Люди, для которых я играю, не такие как здесь. У них также высокие ожидания, но они более сдержанны и не сравнятся с такой лихорадочной энергией, как здесь. Моя публика говорит тихо. Его — кричит, свистит и топает. Ожидание — то же самое, я тоже чувствую его, когда выступаю, но это — разные вещи.
Низкие ноты задевают пульс сквозь темноту. Постепенно огни загораются, показывая других членов группы, но всё, что я вижу — пустое место, где должен стоять Дилан.
