— Я пошел, — просипел колдун. Потом видимо решил, что это странно смотрится, прочистил горло и взяв себя в руки повторил, — Я пошел. Буду через три недели как договорились, подруге твоей отзвонюсь. Ракетница в буфете, ежели что. — И пошел на выход, но притормозил и как то сдавленно, не поворачиваясь ко мне лицом проговорил, — Ты в озере искупайся. Вода только по берегу холодная, на середине как парное молоко.
Я лишь моргнула, а его и след простыл. На меня монолитной плитой навалилась усталость, да Бог с ними, с колдуном и вещами, потом разберусь, добрела до постели и как была в одежде завалилась спать.
Проснулась я от знакомого ощущения тоски и боли, которая начинала потихоньку нарастать, охватывая весь разум, заставляя предаваться воспоминаниям и истязать себя невозможностью что-либо изменить.
Перед глазами мелькнуло видение, Пашка ловит рыбу на речке, он босиком, штаны закатаны до коленей, на нем футболка без рукавов которую я подарила на двадцать третье февраля. В руках удочка, но он смотрит на меня, а не на поплавок, в его карих глазах разбегаются золотистые лучики, на губах счастливая улыбка, мы рядом, мы вместе. Моя личная боль запульсировала от удовольствия. Вот он бросает удочку и подбегает ко мне, хватает на руки и кружит, я кричу больше от удовольствия чем от страха, но он останавливается, наши лица совсем рядом, он слегка наклоняется и целует сладким, томным поцелуем, от которого по всему телу разливается щемящая нежность.
Из горла вырывается всхлип, дыхание перехватывает, но я не могу остановиться, не могу успокоиться, рыдания становятся чаще, громче, болезненней. А мой комок в груди доволен, он желает еще, напоминая, что Пашки больше нет, что он не вернется.
Наревевшись я не испытываю облегчения, видимо это моя личная карма. В большинстве своем люди выплакавшись отпускают накопленное, но не я. Мне кажется, что с каждым разом груз становиться все больше, он давит еще сильнее.
Лампа прогорела, но на улице светло, а дверь я так и не закрыла. Встаю с кровати и начинаю механическими движениями решать насущные проблемы. Разложить в шкафу свои вещи — сделано. Постелить постельное на кровать. Хоть матрас и старенький, но на досках было бы хуже, одеяло и подушка, как из детского лагеря, но лучше чем ничего, в общем сделано. Разобрать рюкзаки, которые набор номер пять, я за них кстати семь тысяч денег отдала.
Ну что сказать, консервы, макароны и крупы, сыро-копченое мясо и колбаса, печенье без добавок, чай и кофе, сахар и соль, пакет сухарей — все то, что долго храниться и не портиться. По количеству мне здесь хватит не на три недели, а на все три месяца. И это не считать того, что должно быть в погребе. В рюкзаках так же нашлось несколько баллончиков спрея от комаров, два фонарика, коробка спичек, зажигалка и целых две литровых бутылки водки.
Осмотрела всю комнату на наличие подпола, он оказался под столом. Еле-как приподняв крышку увидела шесть канистр, судя по звуку раздавшемуся когда постучала по ним, все полные, я сразу же достала одну. Рядом с канистрами лежали штабелями газовые баллоны для переносной плиты и сложенный мангал в промасленной бумаге. В буфете оказалось еще четыре керосиновых лампы, я их тут же заправила и поставила на горизонтальные поверхности по всему дому. После выполненных дел отправилась на улицу, нужно было натаскать дрова, все-таки по ночам прохладно, да и приятнее когда камин пылает огнем, а не поглядывает серыми головешками.
На улице было сумеречно, что поделаешь, деревья своими кронами закрывали все небо с солнцем. Зато пели птички, стрекотали и жужжали насекомые, в этой какофонии звуков дикой природы добавлялся шум воды, легкий всплеск, журчание. Я посмотрела на озеро, оно не было прозрачным, наоборот чернело посреди яркой зелени, но в то же время словно звало, приглашало к себе, манило.
Легкий ветерок подул мне в лицо заставляя стянуться соленую от слез кожу, я поморщилась и пошла к дровеннику. Перетаскав несколько охапок дров к камину, я взяв лампу решила исследовать баню. Откровенно говоря у меня уже все тело чесалось не сколько от мерзкого гнуса, сколько от пота пропитавшего каждый сантиметр тела. Банька была устроена как и все простые бани, отличие было лишь в габаритах, ровно на одного человека. С другой стороны здесь двух-трех полешков хватит чтобы протопить ее, чем я и занялась.
Когда закончив все дела и выкупавшись я присела на пол к пылающему камину, за окошками была темень. Пришли мы рано утром сюда, пока я выспалась, пока все переделала, вот и ночь наступила. Сварив себе не хитрый ужин из консервы и макарон на плитке которая оказалась тут же в буфете, я поела и не знала, что делать дальше.
На душе снова становилось тоскливо, боль сыто почавкивала вызывая новое видение из прошлой счастливой жизни. Мы с Пашкой гуляем по городскому парку, он рассказывает мне, что хочет маленькую принцессу, она будет расти словно в сказке, а он отгонять от дочурки ухажеров. На полном серьезе он просит меня чтобы девочка была похоже на меня, потому что красивее он еще никого не встречал и добавляет, что не встретит никогда. Я краснею от его комплиментов, чувствуя себя самой счастливой на свете и еще не знаю, что через неделю, в этом же парке, почти на том же месте, я скажу ему, что он станет отцом. Пашка тогда оторопеет и я испугаюсь его реакции, но через минуту его счастливые вопли будут слышать все кто в тот день находился в парке.
Слезинка стекла по щеке прямо в ухо неприятно пощекотав его, я уже давно лежала около камина обняв собственные колени и смотрела на отблески пламени, предаваясь своим воспоминаниям. «Почему? Почему именно он?» — эти вопросы крутились у меня в голове постоянно. Я не могла понять замысла свыше, отчего у нас забирают самое лучшее?
С тяжелым вдохом встала и подбросив поленьев в камин устроилась на кровати. Наверное, моя боль очень хорошо напиталась, потому что уснула я на удивление быстро и проспала до самого вечера следующего дня.
Глава 5
Глава 5
А проснувшись, почувствовала всею прелесть долгого сна, что называется переспала, голова была ватной, во рту сухо, тело не слушалось. Кое-как встав пошла приводить себя в порядок, заодно выхлебала остатки минералки. «Нужно до озера сходить, ведро воды принести да вскипятить», — мелькнула здравая мысль.
Сделав свои маленькие дела, я пошла умываться. Около двери в баню висело небольшое зеркальце и стояла бочка с водой, видимо для водных процедур и бритья для мужчин. Пока чистила зубы разглядывала себя. Всегда удивлялась тому, что во мне нашел Пашка, девчонки на него пачками вешались, а он выбрал меня.
«Ты удивительная, самая лучшая и любимая, мой маленький бельчонок!» — словно наяву услышала я, боль заворочалась в груди с удовольствием выпуская жвала, меня скрутило. Слезы вновь покатились по щекам. Пашка меня бельчонком называл за привычку носить высокий хвост на голове, а волосы мои глубокого медного оттенка с рыжиной, как у белок.
«Почему он?» — опять пронеслось в голове, вызывая очередной болезненный спазм. Пока я стояла скрученная болью и воспоминаниями на улице окончательно стемнело. Очнувшись от воспоминаний, спотыкаясь пошла в дом, не могу больше, зачем себя обманывать? Я не могу пережить их смерти, видимо мне это не дано, так и буду мучиться ежедневно.
Остановившись в пороге, я бездумно блуждала взглядом по скудной обстановке, не зная что делать дальше. Зачем я только сюда приехала. Ни в лесу, ни в городе мне не скрыться от своего наказания. Взгляд буквально запнулся о футляр для скрипки который я оставила в сумке возле кровати. Усевшись на застеленную постель положила его на колени и щелкнув защелками откинула крышку. На лакированной поверхности заиграли отблески огня, я провела кончиками пальцев по гладкому дереву и подняла инструмент с черного бархата. Когда-то, скрипка почти не покидала моих рук.
Положила инструмент на плечо, она легла так, будто я играла на ней только вчера. Я кожей ощущала как прохладное дерево ласково льнет ко мне. Взяв в руки смычок попробовала провести по струнам, знакомый звук разрезал тишину и наполнил комнату. Судорожно вздохнув я дрожащей рукой поправила скрипку и закрыв глаза заиграла. Она запела, печальная мелодия поплыла в тишину ночи перерождаясь в горестную, мощно расходясь от меня невидимыми волнами.
