— Я говорю правду! — она подняла на него изможденный взгляд. — До утра мне некуда идти.
На часах было около двух ночи. Куда вот ее деть? Снять номер в гостинице? Костя уже столько сил и денег потратил на эту девицу…
— Паспорт с собой? — процедил он.
— Нет.
Мужчина с шумом выдохнул.
Проще всего было привезти ее на ночь домой и выкинуть утром. Константин с досадой вспомнил, именно сегодня он приглашал горничную для уборки, на время пока ездил к дяде. Костя старался держать свое жилище в идеальном порядке, это было большим плюсом для энергетики и ясности мыслей. И теперь он повезет в этот оазис уличную девку.
Но выбирать не приходилось, да и он сильно устал. Костя рулил, краем глаза замечая, Соня скинула обувь. Еще не хватало, чтобы она завалилась спать в его авто! Мужчину почти передернуло. Девушка, правда, дремать и не думала. Она сидела молча и теребила рукав черного дырчатого одеяния.
Через небольшой ночной город они добрались до нужного здания за двадцать минут. Сравнительно новый дом из светло-коричневого кирпича приветливо искрился огнями окон. За каждым — маленькая жизнь. Где-то безмятежная и счастливая, где-то растрепанная, как эмоции хозяина одной из квартир.
Костя вышел из авто и ждал Соню, та замешкалась. Он обошел автомобиль и распахнул дверцу. Девушка поморщилась и вышла в одной туфле, держа в руке другую.
— Что еще? — вздохнул Константин.
— По ноге сильно пнули ботинком, — она объясняла по факту, без всяких эмоций, — пока сидела, она отекла. Обувь не надевается.
Константин на секунду прикрыл глаза. Потом запер автомобиль и совершенно не изящно, как мешок с картошкой, закинул Соню на плечо. Туфля с поврежденной ноги так и осталась у девушки в пальцах. У подъезда Костя ощутил, как свободой рукой Софья сжала ткань его куртки.
Вес Сони был для крепкого мужчины пустяковым, он легко поднялся по лестнице на третий этаж, отпер дверь, не опуская ношу. Поставил на ноги девушку только в коридоре, и тут же нарисовалась проблема — где ее разместить на ночь? Квартира-то была однокомнатной.
Обычно Костя спал на диване в гостиной, но на кухне тоже был диванчик, только более узкий и жесткий. Внутренняя обида советовала Константину отправить Софью именно туда, или вообще положить на полу. С другой стороны разыгравшаяся брезгливость была против нахождения девушки из притона в пищеблоке. А где-то в глубине сознания вдруг подняла голову жалость, советуя Косте не уподобляться помощникам дяди Мурата.
— Мне нужно в туалет.
Тихий женский голос прервал дискуссию.
— Сюда.
Костя щелкнул выключателем и решил, черт с ней, пусть спит на большом диване. Он достал комплект белья с безвкусными розочками. Когда-то ему его презентовали пациенты. Вещь не нравилась Константину, а выкинуть или отдать не доходили руки. Вот теперь дойдут.
Соня вышла, когда он уже стелил. Она умылась и теперь была до дрожи похожей на ту, пленившую его пациентку. Хотя почему похожа? Это ведь она и была.
Сжав зубы, Костя посмотрел на ее лоб. Гематома и ссадина, ничего смертельного.
— Мне можно лечь в одежде? — очутившись в гостях, Соня присмирела. Она смотрела, как мужчина надевает пододеяльник и обнимала себя руками. Ее слегка трусило.
Константин хмыкнул, глядя на ее марлевый наряд. Он закончил с постелью и подошел к шкафу. Вот и давний презент бабушки пойдет в расход. Костя кинул на диван серо-голубую фланелевую рубашку.
— Переоденься и ложись.
Он быстро вышел, закрыв за собой дверь. Уже на кухне Костя вспомнил, у Сони повреждена нога. Но возвращаться не стал. В конце концов снимок он ей не сделает в условиях квартиры, сходит завтра в травму по месту жительства. Ее жизни этот недуг не угрожает.
Тихая и вежливая, она почти перестала вызывать раздражение. Все больше напоминала ту девушку, к которой еще несколько часов назад рвалась его душа. Еще немного и эти чувства оживут. Пара ее сдавленных слов, и он сорвется, обнимет, примется успокаивать и заботиться.
Костя залпом выпил стакан воды, разделся. Убрал газеты с кожаного диванчика, подложил под голову маленькую подушку в виде дольки лимона. Завернулся в плед и плотно сомкнул глаза.
Сон не спешил вырывать его из реальности. Мужчину подтачивала совесть. Вдруг Соня корчится от боли в ноге на его диване? А он, давший клятву врача, так смалодушничал. Костя крутился на и без того неудобной лежанке и никак не мог забыться. Чертыхнувшись, он откинул покрывало и встал. Неслышно прошел по узенькому коридору к входу в гостиную, осторожно открыл застекленную дверь.
Девушка лежала под одеялом, не двигаясь. Над письменным столом в углу остались гореть маленькие лампочки, отчего комната была неплохо освещенной. Костя подошел ближе — Соня спала. Чтобы окончательно развеять сомнения, Константин приподнял край одеяла ближе к ногам. Отек на лодыжке явно спадал.
Желая уйти и наконец отрубиться, Костя опустил постельную принадлежность. Получилось резко, и Соня проснулась. С диким страхом в глазах она подскочила и стала отползать к стене, из ее рта вырвался нервный стон.
— Тише, — Костя в мирном жесте вскинул ладони, — я только посмотрел ногу.
— Зачем? — снова этот чистый взгляд.
— Хотел убедиться, что не нужна помощь.
— Ничего не надо, уходите.
Она была сонной и явно до конца не понимала, что происходит. Почувствовав себя в безопасности, снова заползла под одеяло, поежилась от неги и закрыла глаза.
«Поздравляю, Костя, проститутка выгнала тебя из твоей же спальни. Ложись на коврике в прихожей и не рыпайся…» Константин чувствовал себя полностью истощенным и действительно поспешил упасть. Пусть не у двери, но хотя бы на кухонной тахте.
Он проснулся раньше обычного, а уж для воскресенья и вовсе в несусветную рань. Круглые белые часы на стене показывали половину седьмого. Костя приподнялся, покрутил шеей.
В квартире было тихо, и он отчасти надеялся, что ночная гостья, не прощаясь, покинула его жилище. И отчасти боялся этого, почему сам не знал. Но, зайдя в гостиную, Костя увидел девушку, сидящую на диване еще в его рубашке.
Она была немного заспанной и серьезной. Он не знал, что сказать — доброе утро? Да черта с два оно доброе. Хоть за ночь и улеглись эмоции, отступила обида и прошел шок. Она ведь не обязана, быть такой, как он предполагал. Злиться на нее у него не было ни одного объективного повода. Но и для радости их не находилось.
— Я не успела уйти, простите.
Нежный голос снова вызвал непрошенную жалость.
— Соня, что вас заставляет этим заниматься?! — не выдержал Костя. — Почему вы стали…
— Проституткой? — она вскинула на него смелый взгляд. — Называйте вещи своими именами, Константин Константинович. Какой ответ для вас желаем? Не поступила в институт, не вернулась в провинцию? У меня есть образование. Мне просто нужны деньги. И такую сумму в такие сроки я больше нигде не могу зарабатывать.
— Зачем вам финансы? — спросил Константин.
— Уж не для лечения или еще какого-то сопливого повода. И это не ваше дело, — она опустила глаза.
Костя вновь почувствовал, как сжимаются его кулаки. Дерзость ночной бабочки сводила его с ума.
— Послушайте вы! В вашем мире вообще есть такое понятие, как благодарность?! С вами по-человечески… — он махнул рукой.
Софья поднялась на ноги и встала перед ним.
— Я вам благодарна, Константин. И за больницу, и за сегодняшнюю ночь. Но к чему этот разговор? Думаете, я дура и не заметила ваших эмоций? Как быстро вы отбросили церемонии и начали мне тыкать. Как вас передергивало от моего присутствия в вашей машине, вашем доме. Если бы не последствия для вашего дяди, вы бы спокойно оставили меня там, в промзоне. И, несмотря на расхераченный лоб, даже бутылкой перекиси в меня не кинули. По-человечески в моем «мире» — это немного другое, простите.
Она отчитала его как мальчишку, а он себя именно им и почувствовал. Обиженным подростком, потерявшим самоконтроль. До жути захотелось в горы — идти долго-долго до предела усталости, а потом сидеть в одиночестве. Но он был в городе, в своей квартире. Со странной собеседницей, поражавшей его раз за разом.
