- У меня есть коза... - тихо отвечает мама, и начинает пятиться вглубь комнаты. - Возьмите её...
Сердце стучит в ушах. Пусть эти люди забирают хоть всех животных, но не трогают нас... Не трогают маму... От паники я не могу пошевелиться.
- Да нахрена нам твоя скотина! - от резкого отрывистого хохота мужчин меня начинает подташнивать.
Незнакомцы обступают маму.
- Мы кое-что другое возьмём! - ноги в тяжёлых военных сапогах загораживают мамины босые. - Хватайте её!
- Не тут! - кричит она, вырываясь. - Прошу! Не тут!
В этот момент её валят на пол. Двое мужчин в военной форме держат её за руки, в то время как третий наваливается сверху.
Мама брыкается, и вырывается, продолжая умолять. Она не просит не трогать её, а лишь кричит: «Не тут! Не тут!». Я не понимаю, что происходит, но чувствую, что сейчас случится что-то страшное.
- Хорош орать, сука! - рычит один из нападающих и бьёт её по лицу.
Я вижу только её лицо, а их лица - нет.
Губы мамы покрываются кровью. Становятся ярко-алыми. Теперь она уже ничего не говорит, а только мычит.
Я утыкаюсь лицом в пол, зажмуриваюсь, и затыкаю руками уши, молясь неведомому богу о том, чтобы он защитил маму. Закончил всё это. Ведь она учила меня, что бог защищает всех нас. Что он добрый и любящий...
Пожалуйста... прошу...
Перед глазами вновь и вновь встаёт лицо матери с жуткими красными губами. На спине выступает холодный пот.
Красные... кровь... цвет боли...
В ушах начинает звенеть, я перестаю слышать посторонние звуки. Неосознанно раскачиваюсь из стороны в сторону, пытаясь унять озноб, что бьёт тело.
Не знаю, сколько проходит времени, прежде чем я решаюсь открыть глаза.
В комнате темно и тихо.
Высовываю голову из-под кровати.
Те люди в военных сапогах ушли. Осталась только мама, которая почему-то продолжает лежать на полу без движения.
- Мама... - шепчу я. Губы двигаются, но звук не выходит изо рта. Я будто онемел.
Подползаю к ней и аккуратно дотрагиваюсь до плеча.
Она никак не реагирует. Я боюсь взглянуть ей в лицо... Боюсь увидеть, что мамы больше нет.
Я обнимаю её. Она всё ещё тёплая и мягкая. В её немигающих глазах застыли слёзы. Одна из них скатывается по щеке, когда я вытираю её перепачканные кровью губы.
- Нет! - пронзительный вопль вырывается из моей груди. - Неееет!
И в этот момент я всегда просыпаюсь.
Лира
Страх всё ещё сжимает горло несмотря на то, что Палач уже убрал свою руку.
Из окна льётся лунный свет. Он выхватывает из темноты его суровое, но такое притягательное лицо. Широкие тёмные брови и слегка раскосые глаза. Густую щетину, покрывающую скулы... Несмотря на почти животный страх перед этим человеком, на энергетическом уровне я чувствую в нём что-то дурманяще привлекательное.
Опускаю взгляд ниже. Я впервые вижу Палача обнажённым по пояс. Его тело мощное и жилистое. По рукам пробегает узор выпуклых вен. Гора мышц. Ходячая машина для убийств.
- Что тебе снилось? - вопрос срывается с губ быстрее, чем я успеваю поразмыслить - стоит ли мне вообще его задавать.
- Кошмар, - он произносит это резко, будто с вызовом.
Странно видеть в этом чудовище проявления чего-то человеческого. Ведь кошмары снятся обычным людям... Тем, у кого есть душа, страхи, совесть... Неужели, там, глубоко под маской холодности и жестокости тоже скрываются подобные чувства?
Я набираюсь храбрости и подхожу ближе. Нервно сглатываю ком в горле.
Каждый раз, когда я оказываюсь наедине с этим мужчиной, чувствую себя так, будто гуляя одна в лесу, повстречала дикого зверя. Непредсказуемого, опасного и ужасно голодного...
- Когда мне в детстве снились кошмары, - говорю я, глядя ему в глаза. - Мама всегда приходила ко мне в комнату и гладила меня по голове. Вот так, - я протягиваю руку и дотрагиваюсь до тёмной копны волос. Провожу по ней дрожащими пальцами. Потом ещё раз, теперь уже смелее. Зарываюсь в жёсткие слегка волнистые волосы.
Мужчина не шелохнётся.
Мне безумно хочется отдёрнуть руку. Как в зоопарке, пока родители отвернулись, несмышлёный ребёнок тянется в вольер к хищнику. Страх того, что сейчас меня укусят парализует тело.
Однако монстр, которого глажу я, не спешит нападать. Он лишь смотрит на меня своими загадочными тёмными глазами. Изучает.
- А что потом делала твоя мать? - вдруг спрашивает Палач.
- Она ложилась со мной и оставалась до тех пор, пока я не переставала бояться, - шепчу пересохшими губами я.
Сердце колотится в ушах. Я будто заворожённая разглядываю его, не в силах отвести взгляд.
Внезапно Палач тянется ко мне, обхватывает за талию и в одно резкое движение утягивает с собой на кровать.
Я даже не успеваю понять, что произошло, как оказываюсь погребённой под его огромной рукой.
- Ой! - только и успеваю пискнуть я.
Он накрывает меня сверху и прижимает к себе. Моя голова утыкается в жёсткие мышцы его груди.
Ладонь мужчины ложится на мой живот. Зажмуриваюсь, понимая, что ему, возможно, захочется сделать со мной что-то запретное. Тело напрягается и ждёт его действий. Жадных, грязных и безумно порочных... Я уже жалею, что вообще пришла сюда.
Однако, его рука не двигается ни на миллиметр. Мужчина просто вжимает меня в себя, будто он - маленький мальчик, а я - его любимая игрушка, без которой он не может заснуть.
Проходят минуты, и постепенно я начинаю расслабляться. Жар его огромного горячего тела успокаивает меня.
- А где теперь твоя мать, Лира? - его бархатистый голос вибрирует около моего уха.
- Она умерла, - тихо отвечаю я.
Тело мужчины напрягается. Кажется, что он хочет сказать что-то ещё... Я лежу с открытыми глазами и жду, что он сделает или скажет дальше. Но ничего не происходит.
Мы просто лежим молча в сумраке ночи.
Я и мой таинственный Хозяин.
Палач
Я открываю глаза, с удивлением замечая, что уже давно настало утро.
Обычно первые лучи сразу прогоняют мой неспокойный сон.
Однако сегодня всё по-другому.
Сегодня я не один.
Сумрак ночи исчез вместе с моим кошмаром, не оставив после себя никаких следов.
Ко мне прижимается тёплое женское тело. Покрывало волос раскинулось по подушке блестящим веером.
Её округлые формы аппетитно возвышаются над тонкой талией.
Я провожу по ним рукой и слегка сжимаю. Член стоит колом и болезненно ноет от похоти.
Но я медлю. Хочу растянуть удовольствие.
В детстве я всегда откладывал десерт на потом. В отличии от сверстников, которые съедали всё сразу, я приберегал самое вкусное на тот момент, когда желание становилось просто нестерпимым.
И сейчас, сжимая в руках нежное девичье тело, я наслаждаюсь предвкушением.
Мне нравится её невинность. Нравится обладать ею и ждать подходящего момента, когда молочная шоколадка растает на моих пальцах, умоляя лизнуть её. Когда она сама попросит меня её съесть.
Вдавливаю свой кол в её мягкую попку.
Малышка ворочается во сне, строя недовольную ранним пробуждением мордочку.
Её пухлые губки приоткрываются, а мои мысли становятся охрененно порочными.
Провожу пальцами под её майкой. Кожа до одури нежная. Поднимаюсь чуть выше и сжимаю нежную грудь. Накрываю ладонью, а потом дразню остренькую вершинку.
Дыхание девчонки становится чаще, и она открывает глаза.
Резко оборачивается и испуганно смотрит на меня.
«И тебе доброе утро» - думаю я.
Однако вместо приветствия я лишь провожу пальцем по её губам.
Зверушка плотно сжимает их и отстраняется.
В её глазах я вижу испуг и что-то ещё... Быть может, отчаяние?
Смотрит будто загнанный зверёк на охотника. Затравленно, жалобно.
