Ребел ворчит в трубку. Именно такой звук я бы издал, если бы угождал кому-то, кого не стоит злить.
─ Ее не заковали в наручники. Она обняла старика. Ее определенно не арестовывали, придурок, так что успокойся, бл*дь.
─ Успокоиться, бл*дь? Хорошо, я, бл*дь, успокоюсь, когда ты скажешь, где находится моя девушка.
Слово «девушка» срывается с языка еще до того, как я успеваю его переосмыслить. Впрочем, никаких сомнений и быть не может. Слоан ─ моя девушка. Она больше, чем просто девушка.
─ Очевидно, мне неизвестно точно, где она. Иначе бы я вам не звонил. Есть идеи, кто этот старик?
Я борюсь с желанием пробить стену кулаком.
─ У него седые волосы? Худой? Легкий загар?
Голос Ребела звучит отдаленно, он разговаривает с парнем, который, должно быть, дежурил в ресторанном дворике торгового центра. А затем:
─ Да, точно. Мужик в возрасте.
Да, безусловно, я не совсем уверен, но это лучше, чем ничего. Старик ─ отец Слоан. Должен быть он. Доктор и миссис Ромеро, наверняка, преждевременно вернулись из поездки, в которую их отправила Слоан. Предполагалось, что они не будут вмешиваться в происходящее, но теперь, похоже, отец Слоан оказался в самом центре событий. Не ожидал такого развития событий. Дерьмо.
─ Ладно, что ж… Бл*дь. Полагаю, мне следует позвонить ее маме.
Полагаю, мне следует позвонить ее маме. Абсурд. Кто я, бл*дь, такой? Майкл смотрит на меня, так словно думает точно так же. В трубке раздается смех Ребела.
─ Если хочешь, чувак. Только, чтобы ты ни делал, не облажайся ради меня.
─ Мне насрать на тебя и на твои мольбы, ублюдок, ─ огрызаюсь я. ─ Ты ходишь по тонкому льду. Ты отправляешься спасать какую-то девчонку, хотя женат на Алексис? Думаешь, Слоан не слетит с катушек из-за этого? Почему бы тебе не…
Я замираю. Ребел что-то говорит, но я не обращаю внимания. Мой взгляд прикован к газете, которая все еще сложена пополам и лежит на столе между мной и Майклом.
Не сразу врубаюсь, что передо мной ─ черные символы, блок сплошных чернил среди тысяч слов, напечатанных на широком листе. Простая геральдическая лилия (прим. пер.: Геральдическая лилия, также королевская (бурбонская) лилия или флер-де-лис; «цветок лилии», не садовой, а водяной, — гербовая фигура, одна из самых популярных, наряду с крестом, орлом и львом. Относится к числу негеральдических естественных фигур. Встречается на цилиндрических печатях Месопотамии, на древнеегипетских барельефах и микенской керамике, на монетах галлов и сасанидских тканях, на одеяниях индейцев и в японской геральдике. Символическое значение изображения не однозначно в разных культурах: оно почиталось как знак чистоты (целомудрия) или плодородия, а также служило знаком отличия правящих монархов.), возможно, не привлечет внимания многих людей в этом городе, но определенная аудитория реагирует соответствующим образом, когда видит ее в газете. Или на стене здания. Или, как в моем случае, в виде татуировки.
Долбаный Чарли.
Я хватаю газету и разворачиваю ее, и, конечно, это он. Наглый ублюдок.
ГЕРЦОГИНЯ.
Любимая супруга и мать.
Твоя утрата слишком тяжела для нас.
Покинула этот мир в пятницу утром во сне.
Похороны состоятся в Католической церкви Святого Финнегана
Воскресенье, 19 октября в 11 часов утра.
Поминки состоятся в Хант Пойнт.
Приглашаем вас принять участие в мероприятии.
Я смотрю на верхнюю часть страницы ─ раздел некрологов. Так вот оно что: Герцогиня умерла. Мой желудок сжался от этой информации. Я знал, что это произойдет, но все же… эта женщина когда-то заботилась обо мне, а я, по-своему, заботился о ней. Отбрасываю газету, тыча указательным пальцем в лилию, которую Чарли использует в качестве своего семейного герба. Майкл хмурится, глядя на газету, видит, на что я указываю, и его лицо омрачается.
─ Эй? Эй, ты слушаешь? Зет!
Из моего телефона раздается крик. Вернее, Ребел орет на меня.
─ Что?
─ Не беспокойся о Слоан. Я найду ее, хорошо?
─ Ребел, я бы не доверил тебе поиски моей девочки, даже если бы ты был последним еб*ным мужиком на свете.
Я завершил звонок. Не хочу слышать больше ни слова из его уст.
Все время забываю, что Майкл ─ кузен этого засранца. Он изгибает бровь, глядя на меня, уголки его губ приподнимаются.
─ Не фанат, да?
─ Не особо. Извини.
─ Не стоит извиняться. К нему нужно привыкнуть. ─ Майкл вздыхает, проводя руками по передней части своего пиджака. ─ Ладно, так какой план? Ты собираешься сдаться на милость агенту УБН или как? Слоан запретила.
Я встаю, злобно глядя на него.
─ Невежливо притворяться спящим, когда люди ведут приватный разговор.
─ Нет, это не так. А целоваться в засос, когда с тобой в машине на заднем сиденье застрял человек? Вот это невежливо.
Я еле сдерживаюсь. Мы покидаем «Fresco's», но перед этим Майкл возвращает свой стакан с макиато баристе и сообщает, что его кофе плохой. На самом деле, очень плохой. Бариста выглядит так, будто готов наложить в штаны.
Когда мы выходим на улицу, город необычайно тих, словно затаил дыхание в ожидании приближающейся бури. В каком-то смысле так и есть. Именно сейчас Слоан могут допрашивать, удерживать против ее воли. Меня это не устраивает. Если я не верну ее в течение часа, на Сиэтл обрушится сильнейший ураган за всю историю существования. И этим ураганом буду я. Без разговоров Майкл отдает мне ключи от «Хамви» Ребела.
Он забирается на пассажирское сиденье, надевая мои авиаторы.
─ Что будем делать?
─ Мы, мой друг, собираемся обеспечить себе чертовы гарантии.
Майкл похлопывает по приборной панели, ухмыляясь.
─ Звучит как план.
─ И, Майкл?
─ Да?
─ Как только Слоан вернется… мне нужен будет костюм.
Глава 3
В последний раз я видела папин универсал, обшитый деревянными панелями, в зеркале заднего вида машины, когда мы убегали. Не думала, что нам удастся забрать его из комплекса Хулио, и все же, сейчас я сижу на переднем пассажирском сиденье и слушаю слишком знакомое захлебывание и скрежет этой чертовой штуки, когда мы выезжаем из города.
─ Итак, с чего нам следует начать, как думаешь? ─ спрашивает папа, его руки находятся в правильном положении на руле ─ на десять и два часа.
На мою грудь словно давит тяжелый груз, затрудняя дыхание. У меня дрожат руки. Я в такой ярости, что едва могу спокойно сидеть.
─ Может, с самого начала? Например, как ты начал сотрудничать с УБН, папа? Ты все это время знал, верно? Тебе было известно, что Алексис жива, и ты молчал. Вот почему ты так странно отреагировал, когда я заявилась домой, заявив вам с мамой, что нашла ее. Боже!
─ Слоан.
─ Что, папа? Не упоминать имя Господа всуе? Что, черт возьми, я должна еще сказать? Ты лгал нам. Лгал нам годами. ─ Я упираюсь локтями в колени, наклоняюсь вперед, пытаясь успокоиться. Бесполезно. Не могу в это поверить. ─ Ты даже не отрицаешь этого, ─ шепчу я. ─ Ты не сказал, что я не права.
Я буквально ощущаю его раскаяние. Как и Зет, папа не умел лгать.
─ Мне жаль, милая. Правда. Но было необходимо, чтобы ты не знала, где находится Алексис.
─ А мама? Было ли так необходимо, скрывать от нее, где ее долбаная дочь? Она думала, что ее дочь умерла, папа!
─ Знаю, Слоан. Знаю. Но ты должна понять, я сделал то, что должен был. Так было необходимо. Это было не навсегда.
Я выпрямляюсь, пытаясь заглянуть ему в глаза ─ человеку, которого уважала всю жизнь. Человеку, по чьим стопам хотела пойти с самого детства. Человеку, который учил меня любви, справедливости и честности. Меня начинает тошнить, и я понимаю, что сейчас произойдет что-то ужасное.
─ О, нет. Папа, остановись.
─ Что такое?
─ Папа, просто останови чертову машину!
Он направляет универсал на обочину, как раз вовремя, чтобы я успела открыть дверь и расстаться с содержимым своего желудка. Меня рвет так сильно, что глаза застилают слезы. Папа кладет руку мне на спину и поглаживает вверх-вниз, как он делал, когда я болела в детстве. Мне не становится легче. Мне становится еще хуже.
