Мудрая Гуда уже открыла пир своей пламенной речью, поэтому сейчас сидела за столом и о чём-то беседовала со своим племянником и правой рукой — отважным Ульвом. На руках правительницы устроился маленький сынишка, что с аппетитом обсасывал косточку от запечённой перепëлки.
Напротив госпожи Ругаланна своё место заняли правители соседнего Хордаланна — Сигурд и его младший брат Свенельд со своими воинами. Молодой ярл в честь праздника выбрал весьма яркий и богатый наряд: удлинённая алая туника из шёлка с обрамлёнными золотой вышивкой рукавами и воротником, золотая фибула с рубином, плащ из лисьих хвостов и серебряные заколки в виде птиц, что устроились в его тёмных, заплетённых в две косы волосах, без лишних слов говорили о занимаемом им положении. Похожий на коршуна благодаря глубоко посаженным хищным глазам и слегка загнутому носу, сейчас Сигурд пил уже седьмой по счёту кубок с мёдом — и не сводил глаз с Гуды, земли которой так мечтал присвоить себе, несмотря на перемирие между их кланами.
Свенельд, брат его, тоже переоделся, но весь его наряд был противоположен какому-то плотоядному, агрессивному и отчасти излишне чопорному одеянию ярла: выбор блондина пал на лазурную рубаху, кожаный пояс с серебряной бляшкой, а также длинный плащ из шерсти. Викинг отвлёкся от своих дум, когда в дверях длинного дома оказались новые посетители — Варди и его семья.
Не остались они незамеченными и для Гуды. Правительница встала со своего места и жестом пригласила старого друга занять свободные лавки по правую руку от себя.
— Варди, мой любимый товарищ и строитель нашего славного флота, доброго вечера тебе!
— И Вам, госпожа моя, — поклонился ей плотник и вместе со спутниками поспешил присоединиться к торжеству.
Хищный взгляд уже хмельного Сигурда мгновенно почуял добычу и переместился на юную рабыню, что опустила глаза и словно испуганный котёнок вцепилась в запястье пожилой Ингеборги.
— Это что, обещанный мной подарок для брата? — захохотал ярл, продолжая рассматривать невольницу. — Свенельд, ты посмотри, как он похорошел!
— Не что, а кто, она не вещь тебе, — сверкнула на него глазами Ингеборга. — И зовут её теперь Мия.
— В честь дочери нарекла? Что ж, иного я от тебя и не ждал... но постаралась ты на славу, её теперь и не узнать, — присвистнул Сигурд. — Совсем расцвела, не боишься, что кто-то сорвёт и украдёт эту розу из твоего сада?
Хотела было Ингеборга ответить, но промолчала: мягкое прикосновение мужа к руке дало ей понять, что вступать в спор с пьяным воином сейчас — не лучшая затея. Пир продолжился, и под звуки музыки гости Гуды веселились, наслаждались трапезой и пивом.
— Госпожа моя, тётя, — наклонился над ухом рыжеволосой регентши Ульв. — Я хочу отправиться прямо завтра в новый поход, не сидится мне на месте. Да и воины наши почувствовали вкус богатств и не хотят надолго задерживаться дома.
— Войско моё с золотом куда послушнее, чем без него, однако... вернулись вы совсем недавно и нужны здесь, в родном Эгерсунне. Позволь нашим викингам побыть с детьми, насладиться ласками своих жён и приготовленной матерями домашней пищей, зачем так торопиться? Да и людей у нас не так много, лучше поберечь их жизни.
— О людях можешь не беспокоиться, тётушка, к нам присоединится дружина Свенельда. Вместе с ним мы закончим начатое и дойдём не только до Бремерхафена, но спустимся против течения и возьмём Бремен, чьи сокровищницы ломятся от золота!
— С сыном нашего старого врага, со Свенельдом? — ещё больше нахмурилась похожая на сову Гуда. — А его брат?
— Ярл Сигурд вряд ли согласится, а вот со Свеном мы в последнем плавании сдружились и оба не против того, чтобы наполнить карманы звонкой монетой! Да и раз ни ему, ни мне не стать ярлами — у него есть старший брат; я же, хоть и знатного рода, всего лишь твой племянник и нет во мне, в отличие от твоего сына, крови прежнего правителя — то только войной и трофеями мы сможем добиться, чтобы о нас сочинили саги певцы!
— Я рада, что у моего любимого племянника появился ещё один товарищ, но как ты можешь ему доверять? Неужели не помнишь ты, какие кровопролитные войны вёл его отец с нами? Не видишь, как застилают зависть и месть глаза его старшему брату, несмотря на договоры и союзы?
— Я помню о каждой обиде и слезе, что принесли в эти стены жители Хордаланна. И никогда не забуду о павших воинах, — осушил кубок с пивом Ульв. — Но Свенельд совершенно не такой, как его старший брат, нет у него ни злых помыслов, ни желания властвовать — только неуёмная воинская доблесть!
— Даже если так, Ульв, — продолжала не соглашаться с ним правительница Эгерсунна. — Разве не воспользуется отсутствием нашего воинства и тебя Сигурд? Не захочет взять Эгерсунн, о котором так мечтал ещё его вероломный отец?
— Так его люди присоединятся к Свенельду, тётушка. О чём ты так печёшься? Это уже похоже на навязчивые мысли, на умопомрачение...
— Тебя либо стукнули по голове чем-то в походе, либо ты растерял последние капли ума от хмеля, — выхватила из рук племянника кубок женщина и вздохнула. — У Сигурда людей вчетверо больше, чем у нас, кораблей — втрое. Ничего не мешает Свенельду обратиться против тебя и прямо в море утопить всё наше войско, а затем повернуть к беззащитному Эгерсунну!
— Свенельд поклялся мне именем Одина, что не предаст, — в пьяной улыбке расплылся Ульв. — Не нарушит он своего слова!
— И ты так наивно этому веришь? — удивилась Гуда.
— Он дважды спас меня в бою, тётушка, рискуя собственной жизнью. И делом, а не словом доказал нашу дружбу.
Пока мудрая Гуда пыталась вразумить племянника, уже как десять минут беседовал с братом и Свенельд — он утащил ярла на улицу, подальше от шума пиршества и любопытных ушей ругалланцев. Хмельной Сигурд, несмотря на количество выпитого пива, всё ещё был способен не только стоять на ногах, но даже мыслить и говорить — и никто не мог с ним в этом таланте тягаться.
Холодный ветер, что дул с моря, сейчас стал обжигающим, морозным, а с тёмно-синего бархата небес начали падать крупные снежные хлопья. Солёная морская вода у доков схватилась дыханием зимы и покрылась прозрачной и тонкой ледяной коркой.
— Брат мой, ярл мой, я бы хотел попросить у тебя благословения... — не зная, как начать разговор, решил сразу выложить все карты Свенельд. — Мы с Ульвом хотим отправиться в новый поход и завершить начатое, разграбив Бремен!
— Не посоветовавшись со мной ты это решил? Это хитрая змея Гуда вам обоим нашептала? — хмель в крови ярла моментально испарился, и место его заняла огненная ярость. — Йормунганд (3) тебя за задницу укусил?!
Не дожидаясь ответа, старший брат схватил за грудки блондина и впечатал его в стену длинного дома. Пусть Свенельд был выше Сигурда, сил в могучих руках и убитых ими — голыми — противников у второго было куда больше.
— Зачем тебе это? Ты моя кровь, моя плоть, мой брат — и забыл данное мной отцу на смертном одре обещание? Что заберу я Эгерсунн, который по праву должен принадлежать нам, а если кто-то смеет этому воспротивиться — даже сам конунг — то не сносить ему головы!
— Это твоё обещание для отца, не моё, — ответил ему брат. — Не нужны мне земли и месть, достаточно будет лишь славы храброго воина и пары сочинённых обо мне саг! И быть убитым конунгом за предательство, за непризнание установленных им порядков я тоже не желаю. Достаточно крови, которой много лет назад все мы умылись и едва ей не захлебнулись. Не лучше ли сотрудничать, а не враждовать? Да, у Гуды меньше людей, но драккары руки Варди быстрее и проворнее, и у Хордаланна, и у Ругаланна есть свои таланты, свои особенности — вместе благодаря им мы преумножим наши богатства и победы!
— Ты всё ещё мальчишка, а не взрослый муж, — огрызнулся на него брат, но, успокоившись, отпустил из своей крепкой хватки. — Раз ты решил — так и будет, возьмёшь тех моих воинов, кто захочет без передышки променять родные земли на морскую гладь.
— Благодарю тебя, брат, — обнял брюнета Свенельд. — А какие у тебя планы на будущее?
