Расстегнулась молния. Зашуршали джинсы.
Не смотри. Не смотри. Не смотри.
Я приоткрыла глаз как раз вовремя, чтобы увидеть, как Харрисон наклоняется, стаскивая джинсы и носки. Почему у него не могла быть плоская задница? Черт бы его побрал.
Эта восхитительная задница была прикрыта только парой белого нижнего белья.
Харрисон из моей юности был чертовски сексуален. Эта версия? Он пристыдил подростка Харрисона. Внутри меня расцвела тупая пульсация, и с каждой секундой, казалось, она становилась все сильнее.
Предполагалось, что я буду делить постель с этим мужчиной. Сможет ли он почувствовать, как я ерзаю? Услышит ли он, как колотится мое сердце?
Нет. Я подавила недовольный стон.
Почему он должен был меня привлекать? Почему он не мог быть таким, как Кристофер или Мэттью? Каждый из них был красив, но для меня они всегда были просто приятелями Харрисона и мальчиками, которые на репетициях группы младших классов прятали руки в подмышки, чтобы издавать звуки пердежа.
Харрисон выпрямился, провел рукой по своим темным волосам, прежде чем протянуть руку к выключателю. Движение продемонстрировало четкость очертаний его ребер, его узгибы умоляли, чтобы их потрогали.
Нет. Нет, нет, нет. Что со мной было не так? Никаких прикосновений.
Я резко закрыла глаза, прежде чем он смог снова поймать мой пристальный взгляд, затем отодвинулась на самый дальний край кровати, когда он выключил свет.
Харрисон обошел кровать со своей стороны, затем откинул одеяло с такой силой, что оно соскользнуло с моих плеч.
— Не забирай себе всё одеяло.
— Я...
Прежде чем я смогла закончить свой протест, я закрыла рот.
Он просто пытался настроить меня против себя. Что ж, я больше не играла. Я не буду обращать на него внимания остаток ночи, а завтра исчезну до рассвета.
Он плюхнулся на кровать, вырывая подушку, которую я зажала между нами. Он пнул одеяло. Он потянул за простыни. Матрас подпрыгнул — и я вместе с ним — когда он перевернулся со спины на живот. Пока, наконец, он не перевернулся на бок.
Только, в отличие от меня, он не лежал ко мне спиной. Я чувствовала его взгляд на своем затылке.
— Спокойной ночи, дорогая.
— Поскольку ты убрал подушку между нами, знай, что если ты сегодня ночью хотя бы коснешься моей ноги, я кастрирую тебя во сне.
— У меня нет желания прикасаться к тебе, Энн.
В его голосе не было и намека на поддразнивание.
Это задевало. Почему это причиняло боль?
Вероятно, потому, что в старших классах он хотел меня только из-за одной вещи — моей девственности — и теперь, когда он заявил на неё права, я больше не была ему интересна.
Мудак.
Я зажмурила глаза, игнорируя его пряный, древесный аромат, наполнивший мой нос. От Харрисона всегда хорошо пахло. Ничего не поменялось.
Но он не хотел прикасаться ко мне.
И я не собиралась прикасаться к нему.
Я сделала глубокий вдох, желая, чтобы мой разум отключился. Если я смогу просто поспать час или два, то поеду домой. Только в нашей комнате стало тихо, из другой донесся слабый стук.
Тук. Тук. Тук.
Я приподнялась на локте.
Тук. Тук. Тук.
Изголовье кровати ударялось о стену. Затем раздался стон.
— Я ненавижу своих друзей, — пробормотала я.
— По крайней мере, кому-то весело, — сказал Харрисон. — Хочешь попробовать? Как в старые добрые времена?
— Ты свинья.
Я мгновенно дернулась, села и схватила подушку, чтобы швырнуть её ему в лицо. Это вызвало у меня недовольное ворчание, когда я вылетела из кровати, сдергивая одеяло с матраса.
Будь всё проклято. Я буду спать на этом гребанном полу.
— Я просто пошутил, Энн.
Я показала ему средний палец, распахнула дверь и ворвалась в гостиную.
Смешок Харрисона преследовал меня всю дорогу до камина.
4. Харрисон
Боль в шее, казалось, будет ощущаться всю оставшуюся жизнь.
— Уф, — простонал я, садясь на пол. Одеяло, под которым я спал, сползло до пояса. Холод в гостиной обжигал мою обнаженную грудь.
В камине рядом со мной осталось всего несколько угольков, которые светились оранжевым в черно-сером пепле.
Я зевнул и посмотрел в сторону окон. На улице все еще было темно, но сквозь деревья уже пробивался слабый свет.
Мои веки отяжелели. Каждый мускул моего тела был напряжен. Я потянулся к затылку, массируя ноющую область в основании черепа.
Прошлой ночью, после того как Энн выбежала из спальни, я слышал, как она роется в шкафчиках. Она нашла несколько лишних одеял и устроила себе постель перед камином.
Я подождал, пока она уснет на своем импровизированном спальном месте, прежде чем встать и отнести ее в постель. Она даже не пошевелилась, когда я укладывал ее на кровать. Так было легче. Никаких сердитых взглядов. Никаких язвительных комментариев. Никаких споров.
Зная Энн, она могла бы настоять на том, чтобы спать на полу, просто чтобы доказать свою правоту.
Что ж, по крайней мере, один из нас немного отдохнул.
Пол был чертовски твердым, и те несколько одеял, которые она нашла, мне пришлось разрезать пополам. Вчера, уезжая с ранчо, я подумал о том, чтобы взять с собой спальный мешок. Следовало довериться своему чутью.
Я хрустнул шеей, затем потер виски. Еще даже не рассвело, а мне нужно было вздремнуть.
Дверь в спальню со скрипом отворилась.
На пороге стояла Энн, ее темные волосы были растрепаны и непокорно рассыпаны по плечам. На ней была ночная рубашка в малиновую и белую полоску, доходившая ей до середины бедра. Рукава, застегнутые на запястьях, и V-образный вырез открывали часть ключицы. Ночная рубашка выглядела не так уж сексуально, но на Энн она с таким же успехом могла быть и нижним бельем.
Кровь прилила к паху, поэтому я прикрыл колени одеялом, жалея, что не захватил джинсы из спальни.
— Ты спал на полу, — сказала она тихим голосом.
— Да.
Она опустила взгляд на свои босые ноги.
— Я собиралась спать здесь.
— Ты поспала. Какое-то время.
Энн подняла голову, ее голубые глаза встретились с моими, в то время как она изучала мое лицо.
— Зачем ты это сделал?
— Ты действительно думаешь, что я позволил бы тебе валяться на полу, пока я спал в кровати? — я усмехнулся. — Я думал, ты знаешь меня лучше.
— Я тоже думала, что когда-то знала тебя.
Возможно, мы на самом деле вообще не знали друг друга. Та Энн, которую я знал, по крайней мере, озвучила бы мне причину нашего разрыва.
Прошлой ночью, пока я проклинал этот чертов пол, я прокручивал в голове наши отношения в старшей школе. И, как и шесть лет назад, я не нашёл ответов.
По иронии судьбы, эта поездка была приурочена ко времени. Энн рассталась со мной в канун Нового года.
Шесть лет, почти с точностью до дня.
Может быть, именно поэтому я согласился на эту поездку. Потому что, когда Мэттью сказал мне, что Энн тоже приедет, я захотел ее увидеть. Для того, чтобы получить завершение истории, которое я не получил в выпускном классе.
Энн прошла босиком в гостиную, обхватив себя руками за талию. Затем она посмотрела на окна и увидела, что за стеклом скопился снег.
— Брр. Холодно.
— Да.
Я встал на колени, подбросив в огонь несколько щепок. Как только он разгорелся, я подбросил полено, слушая, как оно трещит.
Энн села поближе к очагу, присоединившись ко мне на полу.
— Держи.
Я снял одеяло со своих ног, вставая, чтобы накинуть его ей на плечи, прежде чем пойти в спальню, чтобы натянуть вчерашние джинсы. Затем я достал из сумки свежую белую футболку.
Когда вернулся в гостиную, Энн держала руки у огня.
Я подошел и подбросил ещё одно полено, чтобы было приятно и тепло, затем опустился обратно на свободное место рядом с ней.
Да, тут было четыре стула.
Но здесь было теплее.
Пол был не так уж плох.
— Спасибо тебе за кровать, — сказала она, слегка улыбнувшись мне.
