К моему удивлению, здесь был даже книжный магазин. Я была уверена, что книжные магазины в маленьких городках вымерли как динозавры, учитывая, что мой приятель «Амазон» слишком упростил процесс покупки книги и предоставил возможность читать, даже не держа книгу в руках.
Лично я презирала «Киндл2». Разумеется, я не высказывала свое мнение вслух или в интервью и говорила, что электронные книги — потрясающий ресурс для ненасытных и экономных читателей.
Не понимала, почему так часто хожу на цыпочках вокруг этой темы, ведь большинство своих гонораров я получала от настоящих книг. Мой агент и издатели называли это аномалией. Некоторые называли это чудом. Люди перешли на электронные книги, и это скалечило многих известных авторов и издательства.
Но, видимо, когда читатель хотел до смерти испугаться, читая одну из моих книг, ему хотелось держать в руках настоящий экземпляр. Просто на случай, если она понадобится ему, чтобы ударить демона, выползающего из-под кровати, или что-то в этом роде.
Я порадовалась тому, что в этом городке был уцелевший книжный магазин, и сделала мысленную заметку зайти и проверить, есть ли у них в наличии мои книги. Ужасный, самовлюбленный поступок, но я проверяла каждый книжный магазин на наличие моих книг и сразу же начинала ненавидеть те, где их там не было.
У очень, очень немногих людей не было дома моих книг. А те, у которых их не было, обычно были верующими людьми. Библеисты меня просто ненавидели.
Рядом с книжным магазином находился салон красоты, в который я никогда бы не зашла, даже если бы от этого зависела моя жизнь; то же самое касалось и хозяйственного магазина по соседству. Кофейня была совсем другой историей, хотя не похоже, чтобы там умели готовить эспрессо, возможно, там подавали кофе только из старого ржавого «Мистер кофе3».
Прямо передо мной расстилался океан. Не живописный и мечтательный, каким хвастались многие маленькие городки в Калифорнии. Нет, этот океан был злым, угрюмым и страшным. Пляжа не было, только унылая пристань с такими же унылыми лодками.
Дома были разбросаны вдоль неровной береговой линии, большинство из них обветшали, потрепанные морским воздухом и непогодой. Владельцы, похоже, с этим смирились. Знакомое чувство.
Я развернулась в конце дороги — в буквальном смысле в конце — и продолжила исследование единственной улицы. Правда, смотреть там было особо не на что.
Магазин одежды, где наверняка пахло пылью и дешевыми духами. Аптека, где не хватило бы «Ксанакса» даже на неделю.
Но самое главное, там был бар.
Я припарковалась прямо перед ним, пообещав себе, что после одной рюмки займусь запланированными покупками. Маленький магазинчик вряд ли куда-то денется, да и вряд ли там есть нужные мне безглютеновые батончики и семена чиа.
Конечно, еще рано, но сегодня был первый день моей новой жизни и, кроме того, прямо перед баром имелось место для парковки.
Это судьба, верно?
Несмотря на то, что одна из самых последовательных тем во всех моих книгах заключалась в том, что судьба — это просто невезение в красивом платье.
Если честно, бар не выглядел как полная дыра. Вполне себе ухоженное здание, перед входом стояли цветочные клумбы, и, что самое главное, внутри имелось крепкое спиртное.
Когда вышла из машины и направилась ко входу в бар, заметила, что немногочисленные зеваки провожали меня взглядом. В таком крошечном городке новички никогда не остаются незамеченным. Местные жители хотели поприветствовать их и расспросить об их жизни. К счастью, мое стандартное выражение лица «отвали», похоже, отпугивало людей. Таких городов в стране становилось все меньше и меньше, поскольку мы превращались во все более индивидуалистическую и антисоциальную расу. Но некоторые остались. Некоторые выжили. По всей Америке существовали призраки времен, когда работы было много и фабрики процветали, и сам этот город был пережитком тех времен, когда горожане знали друг друга по именам и глазели на женщину, выходящую из «Бимера» в туфлях за тысячу долларов и входящую в бар в полдень в среду.
Я не улыбалась. Какой был смысл их подбадривать?
~ ~ ~
— Дайте угадаю. Маргариту?
Я взглянула на обладателя хриплого голоса, заговорившего со мной через несколько секунд после того, как я села. Я не обращала внимания ни на что, кроме своего телефона и уведомлений в моих социальных сетях. Я уже сделала пару угрюмых снимков леса, где мое лицо было наполовину скрыто тенью, потратив на них целый час. Тот час, ради которого я оставила голод и безопасность.
Вот чем были мои социальные сети. Коллекция фотографий, на вид случайных и бездумных, когда на самом деле я была зациклена на них. На том как я выгляжу, сколько лайков под ними поставили, как прокомментировали, какие новостные источники их подхватили, если это было в тренде.
Дело даже не в том, что мне наплевать на то, что говорят люди. Это был социальный кэш, к которому я пристрастилась. Мне нравилось, что люди были вынуждены давиться моими странностями, как прогорклой икрой. Потому что я была Магнолией Грейс.
Безумие, знаю, и именно поэтому я села на этот стул, где кто-то решил, что я хочу гребаную маргариту.
— Так мило, — сказала я приторно сладким голосом. — Все эти «я — бармен, и я думаю, что женщина с отличной прической, лучшей обувью и полным макияжем будет абсолютно клишированной. — Я приподняла бровь. — Меня много кем можно считать, дорогой, но клише и близко не входит в этот список. Виски. Было бы неплохо.
Я прищурилась на бутылки, стоящие в задней части бара. Гораздо более обширный выбор в подобном месте, чем я думала.
— «Глендронах 18»4 подойдет.
Бармен уставился на меня. То ли он не ожидал от меня граничащей с враждебностью реакции на то, что он предположил какой напиток я хочу заказать, то ли не ожидал ошибиться, то ли не ожидал, что сегодня в баре будет кто-то помимо местных алкоголиков. Несмотря на тусклое освещение, я видела его достаточно четко. Видела, что он привлекательный. Слишком привлекательный. Высокий. Относительно загорелый поскольку жил в штате, где почти не было солнца. Темные волосы. Хорошо. Мне нравились темные волосы у мужчин. Тодд был блондином. Квадратная челюсть. Щетина. Горсть колец на пальцах. Хорошие руки. Обветренные. Мускулистые.
— У вас хороший вкус, — сказал мужчина после долгой паузы.
— Я знаю, — ответила я, когда он повернулся, чтобы взять бутылку.
Больше он ни о чем меня не спросил. Просто молча налил виски в стакан и поставил передо мной. Щедрый двойной. Если мне что-то и нравилось, так это бармены щедрые на порцию.
Мужчина стоял и смотрел, как я пью. Я и не пряталась. Для меня его реакция нормальна. Я привыкла, что люди смотрят на меня. Кроме того, его взгляд был приятен. Неловкий. Честный. Мне нравилось.
Этот бар был просто еще одним промежуточным местом. Как отель или ванна. Местом, где я могла убедить себя, что здесь не место для писательства. Не место для работы. Оно больше подходило для размышлений, для мыслей о кошмарах, страхах, демонах. Где комфортно придумывать истории, сцены и не чувствовать себя обязанной записывать их. Чувство вины за то, что не записала их, смывается теплой водой, или крепким виски, или простынями в гостиничном номере.
Этот чистый, но темный и соответственно депрессивный бар — в комплекте с красивым барменом, который был не прочь нарушить социальные правила и откровенно пялиться на меня — стал на сегодня моим идеальным промежуточным местом.
— Еще? — спросил мужчина, кивнув на мой пустой стакан.
Я с тоской посмотрела на шеренгу бутылок позади него. Мои истерзанные нервы определенно жаждали добавки. Мой взгляд переместился на бармена. Смотреть на него было приятно, разговор не напрягал. Впрочем, у меня вообще не было любимой темы для разговора.
Пока я размышляла, по бару разнесся рев мотоцикла. Мой взгляд метнулся к окнам, гадая, остановилась ли у бара местная банда байкеров или просто толстый мужчина средних лет переживающий кризис среднего возраста. Почти наверняка последнее.
