— Но почему я???
— Ты — Серебряный принц.
— Я не единственный!
— Другим другое.
— Я не могу этого сделать!!! — застонал Малфой. Он плакал.
— Страх мешает увидеть. Не позволяй страху и дальше управлять тобой.
— Я ничего не боюсь… — всхлипывал он, боясь отвести взгляд. — Я ничего не хочу…
— Не имеющему желаний неведома боль. Ты солжешь в третий раз, принц?
— Нет!!!
— Пока есть боль, есть и выбор. Выбирай, принц.
— Я выберу… Я согласен.
— Запомни время истины.
Драко бессильно уронил голову на руки. Его сотрясали беззвучные рыдания.
Он уже не видел, как постепенно успокоился вихрь во взгляде Поттера, как разгладилось его лицо, возвращаясь к первоначальному облику. Зеленые глаза закрылись, и Поттер потерял сознание.
Впрочем, на самом деле сознание оставило его намного раньше, но это Драко не интересовало. Это он знал и так.
* * *
— Малфой? — в слабом голосе Гарри звучала усталость.
— Что, Поттер? — устало ответил Драко.
— Что ты здесь делаешь?
— Очевидно, сижу рядом с тобой на полу и дышу свежим воздухом. Ты вполне мог понять это и сам.
— А… почему?
— А ты сам что последнее помнишь?
Гарри нахмурил лоб.
— Понятно, ни черта ты не помнишь… Ладно, кое в чем просвещу, так и быть. Вставай. — Малфой поднялся рывком и подошел к парапету на краю площадки. — Вставай и иди сюда, говорю.
— Не командуй… — прошептал Гарри, вставая следом за ним. Мышцы онемели, тело слушалось с трудом. Голова слегка кружилась.
— Сюда смотри. — Малфой ткнул пальцем куда-то вдаль.
— И что я должен там увидеть? — Поттер, для верности облокотившись на перила, попробовал посмотреть вниз.
— Говори ощущения.
— Ну, высоко…
— Ощущения, Поттер, это не констатация фактов. Это эмоции по их поводу. Что значит «высоко»?
— «Высоко» — значит, ни черта приятного! — разозлился Гарри. — Высота без метлы меня не привлекает, ты это хотел услышать?
— Это, Поттер, кажется, ты хотел что-то от меня услышать. Ну, так и слушай. Некоторое время назад я пришел сюда и застал тебя стоящим ЗА вот этим самым ограждением. Под дождем и черт знает на каком ветру. Благодари Мерлина, что тебя отсюда не сдуло. Заодно можешь поблагодарить и меня, кстати. За своевременное спасение твоей шкуры.
— То есть, как… — ошеломленно пробормотал Гарри и попробовал еще раз заглянуть вниз.
— Вот так. Ты подтверждаешь, что мысль о балансировании на выступе шириной с ладонь за ограждением на высоте нашей башни тебя не привлекает?
Выражение лица Поттера красноречиво подтверждало что угодно безо всяких слов.
— И, тем не менее, ты там стоял. Причем полез туда добровольно, и недовольным ситуацией тебя тоже было не назвать. Я бы даже сказал, ты ей наслаждался. Что последнее помнишь?
— Дождь… — прошептал Гарри. — И небо. Я видел небо! — он поднял широко распахнутые глаза на Драко. Тот заметно побледнел.
— Поттер. Ты приперся сюда, уж не знаю, за каким чертом, стоял тут под дождем — видимо, долго стоял, у тебя руки ледяные. Потом что-то случилось, и ты полез наружу. Что?
Гарри снова нахмурился.
— Не помню. Небо… и дождь.
— Теперь складывай два и два. Думай, Поттер, уверяю тебя, твой мозг сегодня ночью не пострадал. Даже скорее наоборот. Что могло заставить тебя выброситься с башни Астрономии? Насколько мы тут все успели убедиться, ты потрясающе жизнелюбив. Ничто в мире не заставило бы тебя попытаться покончить с собой. Такие, как ты, обходят любые события и воспоминания, лишь бы радовать мир своим присутствием и дальше. Так что думай, я жду фейерверка догадок.
— Малфой, не зли меня.
— Думай, говорю! Эмоции не должны мешать думать. Или в вашем Гриффиндоре этому не учат? Плодят героев-однодневок?
— Малфой!
Драко резко отвернулся и пошел обратно к стене башни.
— Дует там, Поттер. Хорошо хоть, дождь кончился. Шел бы и ты сюда, а то снесет, получится, что я зря старался, — он спокойно уселся, подтянув ноги и положив локти на коленях. Потом не выдержал и фыркнул. — Слушай, Поттер, ты прекрасен в своей ярости, но, может, ты и правда чуточку подумаешь, а?
Гарри помедлил, подошел к стене и тоже уселся рядом.
— Не понимаю, Малфой. Честно. Хочешь что-то объяснить — объясни; пока что все, что ты тут наговорил, мне хочется списать на твою придурочную фантазию.
Малфой едва слышно вздохнул и поднял усмехающиеся глаза.
— Тупица ты все-таки… Это банально, как галлеон. Тебя пытались убить.
— Кто?
— Дурацкий вопрос, правда, Поттер?
— Волан-де-Морт не смог бы достать меня здесь.
— Ну, вот смог.
— Малфой, кончай лгать. В последнее время я не выношу вранья. Говори правду. Кто и как?
Драко почему-то поежился и опустил глаза.
— Короче… объясняю. Что смогу. Что такое стихийная магия, представляешь?
— В общих чертах.
— Насколько общих?
— В пределах школьного курса, придурок. Откуда я еще могу о ней знать?
— Придурок здесь ты, Поттер. Причем некоторое время назад это был почти что мертвый придурок. И, если бы не я, был бы уже просто очень даже мертвый. Поэтому лучше заткнись!
— Заткнулся… — проворчал Гарри, прислоняясь к стене и отворачиваясь. — Продолжай, Малфой, я слушаю. Раз уж ты так любезно меня спас, теперь сделай одолжение, расскажи о своем подвиге. А то, понимаешь, никто ведь и не оценит.
— В оценке подвигов нуждаются только гриффиндорцы, Поттер. Слизеринцы предпочитают просто быть первыми.
— Ага. Без афиш. Очень смешно.
— Когда ты первый, это не надо афишировать, это и так очевидно.
— То-то вы и не афишируете. Как делать что-то, так вас нет, а как лавры пожинать…
— Лавры достаются тем, кто их достоин. Поттер, черт тебя побери, я что, по-твоему, сижу и тут с тобой нянькаюсь, потому что мне заняться нечем? Будешь слушать или сам пойдешь догадываться?
— Буду, буду.
Гарри насупился и потер ладони. Руки замерзли неимоверно.
— Дамблдор ткнул тебя носом уже, наверное, во все дерьмо, какое только есть в магическом мире. А вот об основах стихийной магии рассказать не пожелал. Здраво решил, что тебе это ни к чему. И проглядел один малюсенький момент. А именно, — речь Драко становилась все более размеренной и язвительной, как у Снейпа, читающего лекцию. — Ритуал Освобождения Разума. Который состоит в том, что, если поймать жертву в момент крайнего эмоционального напряжения, при выбросе сил соответствующей стихии, то можно внедриться в сознание жертвы на любом расстоянии, невзирая на любые магические защиты. И заставить эту самую жертву сделать все, что угодно. Например, покончить с собой.
— Как под Империо? — спросил Гарри, подавляя желание попросить Драко повторить все с самого начала и попонятнее.
— Нет. Под Империо подавляется воля, и человек поступает вопреки ей. После снятия заклинания жертва осознает свои действия, в ее сознании наступает некоторый, как бы это сказать, кризис несовместимости совершенных поступков и имеющихся ценностей, что приводит вышеозначенную жертву в клинику св. Мунго, прямо в отделение для буйнопомешанных. Я пока понятно излагаю?
