Сильные руки обнимают меня, прижимая к себе. Моя спина прижата к его широкой груди. Я чувствую, как его эрекция прижимается к моей заднице.
— Ты сводишь меня с ума. — Его хриплые слова заглушаются струями душа.
— Правда? Мне кажется, это ты сводишь меня с ума. — Я дрожу от удовольствия, когда его большие ладони скользят вверх по моей грудной клетке, чтобы обхватить мою грудь. Мои соски сжимаются.
— Ты могла пораниться на той крыше.
— Но я этого не сделала.
— Тебе действительно было страшно здесь одной? — Его голос звучит виновато.
— Вроде того. Я слышал этот визг снаружи, и свет продолжал мигать.
Он хихикает.
— Ветер здесь становится довольно громким. И нам нужно перемонтировать большую часть дома. Электричество — отстой.
— Глупый Эван, — бормочу я, взбешенная тем, что ему удалось заставить меня усомниться в моем прежнем неверии в существование призраков.
— Как насчет того, чтобы мы не говорили о моем брате, когда мы оба голые? — предлагает Купер.
— Хорошая мысль. — Я поворачиваюсь, протягиваю руку между нами и беру его в свою руку. Он вздрагивает.
— Да. Продолжай.
— Что? Это? — Я обвиваю пальцами его ствол и дразняще поглаживаю его.
— Мммм.
— Или… — Я делаю еще один толчок, еще одно медленное скольжение, прежде чем опуститься на колени. — Я могла бы сделать это?
Прежде чем он успевает ответить, я обхватываю его губами и нежно посасываю. Купер стонет, и его бедра толкаются вперед.
Прилив чистой силы разливается по моей крови. Я могла бы привыкнуть к этому чувству. Удовлетворение от осознания того, что именно я придала его суровому лицу это нуждающееся, отчаянное выражение. Что прямо сейчас, в этот момент, он у меня в руках. Или, скорее, на кончике моего языка. Я слегка облизываю его, и он издает хриплый звук, который вызывает улыбку на моих губах.
— Ты дразнишь, — бормочет он.
— Угу. — Я снова облизываю его, проводя длинным влажным движением по всей длине. — Это весело.
Его рука опускается, длинные пальцы запутываются в моих мокрых волосах. Вода обрушивается на нас. Капли прилипают к его груди, прежде чем скатиться вниз, путешествуя по мышцам и сухожилиям.
Я кладу одну руку на его бедро, другой обхватываю его эрекцию и глубоко посасываю его. Он безмолвно направляет меня, подбадривая, обхватывая ладонями мой затылок. Все мое тело горит, напряженное от желания. Когда я смотрю на Купера, вижу его руки с тату, щетину на подбородке и чувствую, как он пульсирует у меня на языке, я не жалею ни о чем, что привело меня к этому моменту.
В тебе есть огонь, Мак. Он сказал мне это в ночь карнавала. Сказал, что я получаю удовольствие от острых ощущений, от жизни. Он не ошибся. С тех пор как я рассталась с Престоном и начала встречаться с Купером, я никогда не чувствовала себя более живой.
— Я не хочу кончать так, — бормочет он, а затем поднимает меня на ноги и целует так сильно, что у меня перехватывает дыхание.
Его руки жадно блуждают по моему телу, пока его язык играет с моим. Мне жарко и больно, и я более чем готова к нему. Но, несмотря на всю мою страсть к острым ощущениям, незащищенный секс не входит в мой список острых ощущений, а мы с Купером только что познакомились.
— Презерватив. — Я шепчу напоминание в его нетерпеливые губы.
Без возражений он выключает душ, и мы бежим в его спальню, разбрызгивая повсюду воду и смеясь над собственной настойчивостью.
— На кровать, — приказывает он, пожирая глазами мое обнаженное тело.
Мои мокрые волосы пропитывают подушку, как только я ложусь, но я слишком возбуждена, чтобы чувствовать себя плохо из-за этого, а Купер, похоже, не возражает. Он надевает презерватив и оказывается на мне, прежде чем я успеваю моргнуть. Он снова целует меня, горячо, жадно, его язык скользит в мой рот, в то же время он глубоко входит.
Я задыхаюсь, дрожа от толчка удовольствия, который обжигает мой позвоночник. Я царапаю ногтями его влажную спину и обхватываю его ногами, чтобы втянуть его глубже.
— С тобой так хорошо, — хрипит он мне в губы.
— С тобой тоже. — Я приподнимаю бедра навстречу его торопливым толчкам, покачиваясь рядом с ним. Обезумевший от нужды. — Быстрее, — умоляю я.
Он двигается быстрее, и вскоре я начинаю видеть звезды и дрожать от наслаждения. Он продержался не намного дольше меня. Вскоре он врезается в меня сильнее, продолжая целовать меня, прикусывая мою губу, когда кончает.
После этого мы ложимся на спину и переводим дыхание. Чувство чистого удовлетворения захлестывает меня. Я не могу вспомнить, когда в последний раз я чувствовала себя такой удовлетворенной после секса. Насыщенной в целом.
— Я все еще злюсь, что ты залезла на крышу.
Я поворачиваю голову, чтобы посмотреть на него.
— Серьезно?
— Это был идиотский ход.
— Я поддерживаю это, — надменно говорю я.
— Конечно, да. — похоже, он пытается не рассмеяться. Или, может быть, он пытается не задушить меня.
Очевидно, мы оба не умеем отступать в споре. Полагаю, это не в нашей природе. Но я могу жить с этим. Иначе я бы не уважала его. Последнее, чего я хочу — это подкаблучник.
С другой стороны, все эти препирательства не могут быть хорошим, не так ли?
Я вздыхаю.
— Мы много спорим. Я чувствую, что это второй пункт против нас.
— Какой первый? — с любопытством спрашивает он.
— Мы полные противоположности. И да, они говорят, что противоположности притягиваются, и борьба может быть здоровым высвобождением страсти и все такое, но у нас такое разное прошлое. — Я колеблюсь, потом признаюсь, — Иногда я понятия не имею, как мы должны вписываться в жизни друг друга. А затем добавь тот факт, что ты спорящий осел, и я хочу ударить тебя половину времени, и… — Еще один вздох вырывается. — Как я уже сказала, два пункта.
— Мак. — Матрас сдвигается, когда он садится. Темные глаза смотрят на меня сверху вниз. Напряженный, с намеком на веселье. — Прежде всего, что они говорят? Кто они такие и кого это волнует? Все отношения разные. Некоторые люди сражаются, некоторые нет. Кто-то хочет спокойствия, кто-то хочет страсти. Мы сами определяем наши отношения. А во-вторых, мне неприятно тебя огорчать, но мы оба склонные к спорам придурки.
Я улыбаюсь ему.
— Единственная противоположность в нас — это наши банковские счета. Мы гораздо больше похожи, чем ты и твой чопорный бывший.
— Это так?
— О, это чертовски так. Знаешь, что я думаю?
— Пожалуйста, расскажи, — милостиво прошу я.
— Я думаю, ты была с этим придурком, потому что он был безопасным. Ты сама сказала — он помог тебе оставаться сдержанной. И тебе это было нужно, потому что в твоем мире ты не можешь действовать, быть самой собой, или делать что-то, что может привлечь негативное внимание к твоей семье, верно? Но, тебе не нужно делать этого со мной. Те два пункта, которые ты перечислила, могут быть в твоем другом мире, но здесь, ты и я, мы именно те, кем нам нужно быть.
Мое сердце сжимается. О, черт. Когда он говорит такие вещи, из-за него чертовски трудно не уловить чувств.
Бонни: “Сегодня вечером меня не будет дома! Постарайся не скучать по мне слишком сильно, окей? Я знаю, это будет тяжело, но я верю в тебя!”
Я ухмыляюсь, читая сообщение. Бонни — лучшая. Сев в кровати, я набираю быстрый ответ.
Я: “Оооо, остаешься на улице в школьный вечер, ты плохая девочка. Дай угадаю, с кем ты устраиваешь ночную вечеринку… Эдвард?”
Бонни: “Ты имеешь в виду Джейсона. Он просто похож на Эдварда. И нет.”
Я: “ Тодд?”
Бонни: “ Вне очереди.”
Я сканирую свой мозг, пытаясь вспомнить, с кем еще она встречалась за последние несколько недель. Но я немного отвлеклась на весь этот дикий секс, который у меня был с Купером.
Бонни: “Вот что я тебе скажу, милая. Назови мне имя своего местного, и я расскажу все о своем новом кавалере.”
Она как собака с костью. Бонни день и ночь пытается выведать, с кем я встречаюсь. Мне неловко скрывать от нее Купера — в конце концов, она была там, когда все началось, — но я также знаю, что знание в чужих руках — это оружие. Я еще не уверена, что готова вооружить эту пушку.
