Ульяна Соболева - Одержимость

Ознакомительная версия.

но его наняли, ему заплатили огромные бабки за то чтобы он вытащил этого человека из-за решётки, на определённых условиях, конечно. Для адвоката это дело имело особое значение, приказ поступил сверху. Сам клиент как таковой отсутствовал.

— Вы ещё здесь? — заключённый больше не смотрел на адвоката, он закурил вторую сигарету и закрыл глаза, — Уходите.

— Вы неправильно осведомлены, Алексей Алексеевич, вас обвиняют…

— Уходите! Нахрен валите отсюда! Я сказал — мне ничего не нужно! Я знаю в чем меня обвиняют. Я во всем признался. Какого хера вы пришли сюда? Достаньте ваш блокнот и запишите заглавными буквами: что я, Никитин Алексей Алексеевич, признаюсь, что убил выстрелом из пистолета, в упор, мою мачеху — Никитину Марию Андреевну. И да — это преднамеренное убийство. Достаточно?

Ольга. Россия. 2009 г.

Я была счастлива. Впервые за долгие месяцы. Летала на крыльях. Он вернулся. Вернулся тогда, когда совсем этого не ожидала, когда слезы и мечты о нем стали навязчивыми, монотонными, непрекращающимися буднями. Когда жить не хотелось и не спасали даже антидепрессанты.

Правда он изменился, я не узнавала его. Тот добрый и весёлый парень с которым познакомилась в кабинете отца, который возил меня за город, кормил конфетами, прыгал вместе со мной с парашюта, смешил и просто был всегда рядом, исчез. На его место пришёл совсем другой человек, нет, все тот же, с такой же невероятной улыбкой, с теми же серо-голубыми глазами, но в нем появился какой-то огонь, пламя, жёсткость и жестокость. Я даже не представляла, что это только начало всех тех перемен, которые произойдут с ним…с нами со всеми. Я его не узнавала, но с ума сходила все больше и больше. Чем непонятней становился Лёша, тем больше я влюблялась в него. Не понимаю, когда и в какой момент я что-то упустила. Все шло к свадьбе. Никто не сомневался, что Никитин сделает мне предложение, к тому времени мы встречались уже почти полтора года и вдруг появилась ОНА, эта сука. Я возненавидела ее с первого взгляда. Пыталась быть милой, улыбаться, хорошо относиться, но ненавидела и ничего не могла с собой поделать. В этой маленькой стерве пульсировала адская бездна, нечто непередаваемое. Ее взгляд, манера говорить, вот этот яд в каждом слове, жесте. Я ее боялась, хоть и была старше лет на пять, видела эти зелёные глаза циничные, пустые, как у волчицы, и боялась. Маша ходящая ядерная бомба, опасность. Родственница блин, юная, неопытная. Можно подумать? Да, у неё на лбу написано, что она жизнь знает лучше меня и Лёши вместе взятых. Шлюшка малолетняя. Ревность просыпалась медленно, она расползалась ядовитым пятном и душила, а я не могла себе позволить выплеснуть эти чувства. Лёша не давал, постоянно отрицал, злился, психовал. Он вообще не давал говорить об этой …дряни плохо. Только смотрел на эту стерву так, как никогда не смотрел на меня, и я это чувствовала интуитивно, подсознательно. Все пошло кувырком с появлением Куклы, вся жизнь наша пошла под откос. Спустя время, когда я вспоминала все день за днём, то понимала какой идиоткой была, как могла позволить так себя обмануть, так обвести вокруг пальца? Но я любила, а любовь слепа. Я верила Лёше, хотела ему верить, не представляла свей жизни без него. Без его поцелуев, нежных ласк, объятий. Он был у меня первым. Да, первым. Учёба, работа в офисе у отца как-то не располагала к флирту и связям. Я росла в строгой, приличной семье. Отец бдел, да и я была хорошей, домашней девочкой…дурой была. В Лёшу влюбилась с первого взгляда, как в кабинете отца увидела и пропала, мечтала о нем по ночам, писала для него стихи и тайком смотрела его фото с деловых приёмов. Пока отец не заметил мою влюблённость и не познакомил нас ближе. Лёша был очень деликатным и отношения наши были красивыми. Он умел ухаживать. Мы переспали где-то через два месяца после знакомства. Хотя…будь он понастойчивей я бы отдалась ему намного раньше, не задумываясь. После того случая на дне рождении Женьки мы расстались. Меня ослепила ревность, тогда, обдумывая все, я считала, что неправа, что свела его с ума ревностью, придирками и он ушёл. Конечно все было иначе, но разве я могла себе представить насколько? Тем более Лёша вернулся ко мне. А потом известие о свадьбе его отца на Машке, и я окончательно успокоилась. Снова почувствовала возможность дышать, любить, смеяться. Лёша вернулся и это было самым важным для меня. Плевать, что он изменился стал жёстче, резче, непредсказуемой, я была слепа, позволяла ему все, готова была ползать у него в ногах лишь бы он больше не оставил меня. Я все простила и забыла, для меня ничего не изменилось, Лёша все такой же нежный, не считая той ночи…его возвращения, когда он взял меня грубо на лестнице, словно наказывая, как шлюху, как животное. На минуты превратился в зверя. Я плакала и умоляла его прекратить, а он не слышал, вдалбливался в моё тело, мял жестокими руками. На утро просил прощения. Больше такого не повторялось, Лёша превратился в того чуткого и пламенного любовника, которого я знала и желала каждой клеточкой своего тела, под которым тихо стонала, закусив губу и шептала ему слова любви. Наивная. Ему это было не нужно. Лёша использовал меня, как щит, прикрытие, черт его знает зачем, но использовал. Они ловко обвели вокруг пальца и меня, и Алексея Николаевича. Я ненавидела и презирала их обоих. Куклу больше всех. Это она…все она. Тварь.

На свадьбе Алексея Николаевича и Маши я порхала довольная и счастливая, ночью Лёша был необыкновенно нежен со мной, подарил букет роз в знак примирения, мы вместе сходили в салон красоты, и он помог выбрать вечернее платье. У него отменный вкус. Мне всегда безумно нравился его выбор. Я забыла обо всем, а он так красиво убеждал, смотрела в его голубые глаза и верила каждому слову. Маша, бедняжка, пряталась у него дома, и он вынужден был скрывать от всех, особенно от отца, который мог рассказать родителям Маши где она…Правдоподобно? Более чем, особенно для меня, потому что хотела в это верить. Боже, какую лапшу он вешал мне на уши, целуя мою шею, покусывая мочку уха и поглаживая грудь под лифом шёлкового платья, намекая на продолжение, когда мы останемся одни. А у меня низ живота сводило судорогой возбуждения, от одной мысли что Лёша снова будет брать меня, ласкать, целовать, шептать непристойные глупости на ухо. Он умел свести с ума одним прикосновением, порханием пальцев, скольжением горячих губ. Смотрела на него и задыхалась от счастья. Мой мужчина. Мой любимый. А он никогда не был моим. Он принадлежал ЕЙ. С той самой минуты как притащил Куклу в свой дом, принадлежал только ей. Телом, душой, сердцем. Только, я хоть и чувствовала подвох, не могла догадаться о масштабе этой лжи, которая окружила нас со всех сторон с появлением этого исчадия ада, маленькой твари, манипуляторши. Я даже хотела с ней подружиться, мечтала стать подругами, чтобы Лёша был доволен. Все для него. Не понимаю, как мы могли быть такими слепыми? Я и отец Лёши? Ладно, Лешка молод, эта тварь окрутила его, запудрила мозги. А Алексей Дмитриевич? Почему он ничего не замечал? Он носился с Машей как с ребёнком, он ее обожал…, впрочем, как и его сын. Они оба ее обожали. Чёртовую суку.

Ознакомительная версия.