— А в кино бы мы так не сделали, — рвано выдыхаю ей в губы.
— Ради Бога, ты бы приставал ко мне, даже если бы в кассе остались последние два билета на первые ряды.
— Что верно, то верно, — смеюсь и целую девчонку в нос, ставля нас в вертикальное положение.
— И я с самого утра знала, что закидаю тебя снежками, — улыбается, растирая розовые щеки.
Что взять с дьяволенка?
— Может еще в кино сходим? — стреляю в нее глазами.
— Спасибо, блин, уже на каток сходила! — отряхивпет снег с одежды. — Хочешь, чтобы на меня еще колу вылили и ведро попкорна?
Не сдерживаюсь и снова ржу. Да, мелкая такая: если сначала не повезет, то дальше будет только хуже.
— Блин, день только начался.
— Я знаю чем мы займемся, садись, — щелкаю пальцами, вспоминая, что Тим сегодня должен был привезти елку. Мелкой пока ничего не сказал, хотел сделать сюрприз. Она хотела купить декоративную, но я сказал, что сам этим займусь.
Сегодня двадцать девятое декабря. Послезавтра уже Новый год. И с самого утра день не порадовал нас хорошими новостями. В этот раз встречать Новый год нам с сестренкой придется вдвоем. Из-за сильных снежных бурь все рейсы из Австралии в Москву отменили аж до десятых чисел. Как ни крути, отметить праздник всей семьей тоже не получится. Мелкая тоже расстроилась, но тут ничего не поделаешь. Но я постараюсь, что этот Новый год она запомнит надолго.
— Мы домой едем? — высовывает голову в приоткрытое окно, осматривая знакомые пейзажи.
— Ага, — киваю, замечая у подьезда джип с кузовом дяди Филатова. Посылочка прибыла. Все безделушки я купил еще вчера, чтобы туда-сюда не бегать в последние дни.
— Ни стыда, ни совести, нахалы малолетние, — брызжет слюной во все стороны наша дорогая соседка. Это уже стало традицией с утра пораньше.
— Похоже, кто-то опять наступил на ее кота, — хмыкает мелкая.
— Пошли, — усмехаюсь, приобнимая ее за плечи.
— Чем так пахнет? — хмурится девушка, просовываясь вглубь квартиры, быстренько скидывая обувь.
Даа, живая ель из зимнего леса, тот еще запах.
— Ух ты! — охает Вероника, останавливаясь в дверях гостинной, а я ржу, наблюдая развернувшуюся картину, как Филатов пытается придать огромному дереву вертикальное положение, пыхтя, как паровоз. Ух, хозяюшка.
— Настоящая елка! — от ее засветившихся глаз и открытого рта ржу еще громче. Дитя первый раз елку увидело, а второй щяс родит двойню.
— Ага, настоящая елка, — фыркает горемученик, наконец, справляясь со своей задачей, еле удерживая равновесие на полу, — грузчик и курьер идет в подарок.
— Полянский, ты мне по гроб жизни будешь должен, я тут больше часа эту тупую елку поставить пытался, хотя мог у порога кинуть. До квартиры дотащить то помогли, а потом свалили.
— Я знаю, что ты ради меня на все готов, дорогой, — ухмыляюсь.
Мелкая же вообще забыла о нашем существовании, выводя круги вокруг зеленого дерева, которое доставало почти до потолка.
— Где ты ее достал? — поворачивается к другу.
— У нас сосед лесником работает, каждый год подгоняет.
Да, Тимка, как и Паша живут за городом, тоесть, их родители. А так у нас у троих свои квартиры, как только поступили в универ.
На такую громадину пары часов не хватит.
— Все, Яр, мне мелких еще забрать, — хлопает меня по плечу. — Удачно тебе до самой ночи обвешивать хренотенью эту хренотень, — лучшие пожелания от самого большого любителя Нового гола Тимура Филатова.
— Тебе того же, — пускаю смешок.
— И еще кое-что, — ухмыляется. — Мы тут случайно макушкой елки случайно какой-то бабке по лицу проехались. Напротив тебя живет. Ты это, извинись еще раз за нас. Мы ж реально не специально. И Пашка сказал, что больше порог этого подъезда в жизни не переступит. Ему веником больше, чем мне досталось.
Гогочем на всю квартиру, отчего мелкая удивленно на нас поглядывает. Ну зато не только я из нашей троицы был избит этим веником.
Глава 47
Ника
Я просыпаюсь от еле слышного тявканья собаки. Клянусь, что реально слышала собаку. Я даже глаза распахнула и начала яро задумываться не приснилось ли это мне. Но на пьяную голову вот так думать оказывается болезненно. Стону и хвастаюсь за виски. Блин, сегодня 31 декабря а я с утра с похмелья. Да и не я одна. Только мы с Яром могли нажраться за день до Нового года. Никогда не угадаете, что послужило причиной. Мы прикончили одну бутылку вина, потому что не могли нормально нарядить гигантскую ель. Мы из-за елки набухались! Могу с уверенностью заявить, что не только я в этом доме законченная истеричка. То у него шарики постоянно лопаются, то пушок линяет, то лестница шатается, то гирлянды слишком тусклые. И это парень, блин! Ну ладно, я тоже недалеко ушла.
Но мы всё-таки справились! Хоть и стыдно за то, каким образом. Короче, всю елку нам нарядила… Викуля. Да, моя лучшая подруга в день перед Новым годом, вместо того, чтобы готовить свой праздник, сидела на полу в нашей квартире и распутывала гирлянды, обзывая нас криворукими идиотами. И, бинго! Она за полчаса обвесила всю громадину, когда мы за три часа не могли даже звезду на макушку повесить. Золото, а не подруга.
Но сейчас не об этом. Самое время проверить мое психическое состояние.
— Да тихо ты, бракованный, обратно сдам.
Улыбаюсь и на цыпочках крадусь к двери. Осторожно нажимаю на ручку, приоткрывая…
— Мелкая, замри и ничего не делай!
Хмурюсь от непонимания, но стоит опустить глаза…
— Аааааааааааа!!!!
Собака! Собака! Собака! Тот самый щенок из приюта, где мы кошку для соседки выбирали. Тот самый! Блин! Аааааааааа!
На эмоциях в первую очередь бросаюсь на брата, обвивая его всеми конечностями и сдавливая насколько хватает сил.
— Мелкая, у тебя после пьянки суперсилы появляются? — сдавленно смеется Ярослав.
А мне пофиг на подколы с утра пораньше. Я настолько сильно счастлива! Я настолько сильно его люблю!
— Я тоже тебя люблю, гном, — опять вслух сказала. — Но, кажется, мы с тобой в первый же день запугали бедного собаку, — это уже со смехом, кивая на мою комнату.
Поворачиваю голову и тоже смеюсь, хотя сердце сжимается, как и крошечный комочек у моей тумбочки. Блин, я ж заорала на всю квартиру.
— Мы с тобой никчемные родители, — крепко чмокаю парня в губы и слезаю с него.
Осторожными шагами двигаюсь в сторону комнаты, на полпути протягивая руки к сокровищу. Не передать словами, что я испытала, когда щенок звонко тявкнул и кинулся на меня, принявшись облизывать и тереться. Не знаю, можно ли это объяснить тем, что он меня вспомнил. Я, что сидела на корточках, не удержала равновесия и свалилась на пол.
— Семейная идиллия, правда? — улыбается Полянский.
— Это самый лучший подарок в моей жизни, — чуть ли не плачу от умиления. Пусть звучит до жути пафосно, но это правда так. Мама бы в жизни не разрешила мне завести собаку. — Как ты догадался?
— Вспомнил, какими оленьими глазами на него смотрела в приюте, когда думал, что тебе подарить. Угадал? — обожаю его полуулыбку-полуухмылку. Безумно хочу его поцеловать. Поднимаюсь на ноги и тяну парня за шею к себе, крепко целуя в губы, стараясь вложить в этот поцелуй все чувства, которые сейчас испытываю.
— Это самое лучшее, что ты мне дарил.
— Ауч! — притворно дуется Яр. — Мой тезка сейчас обливается горькими слезами.
Пару секунд думаю, а потом громко смеюсь. Да уж, гоблин меня не простит.
— Кстати, мне сказали, это девочка. Как назовешь?
Вряд ли мне сейчас что-то нормальное придет в голову.
— Твои варианты? — пожимаю плечами.
По его лицу поняла, что с фантазией у парня так же туго, как и у меня. Господи, его тарантула зовут Хома!
— Мурка?
Прикусываю губу и прыскаю, чуть ли не сгибаясь пополам от смеха. Что и требовалось доказать.
— Сам ты мурка, дурачина, — не могу перестать хохотать. — Не удивлюсь, если ты кошку жучкой назовешь.
— Ну тогда каштанка.
