— Я тоже. — Я убегаю в ванную и, закрыв дверь, шепчу: — Не заставляй меня пожалеть об этом.
ГЛАВА 24
ИТАН
Автобус покинул арену пятнадцать минут назад, по затемненному шоссе мы направляемся в Портленд. Я сижу в темноте, если не считать света от телевизора, пока на экране беззвучно идет классический фильм «Повелитель стихий».
Я не ожидал, что Пророк будет противостоять нам, как он это сделал. Он всю неделю избегал Тейлор, и я полагал, что мужчина принял наши отношения. Но я ошибся.
Меня не беспокоит его неодобрение. Я давно научился игнорировать своих критиков и привык к тому, что люди говорят обо мне гадости. Но не ожидал, что выражение лица Тейлор, когда ее отец отверг ее, заденет меня так сильно, как это произошло.
Дверь ванной открывается, и выходит Тейлор, босиком, во фланелевых пижамных штанах на десять размеров больше, чем нужно, и черной майке. Подходит ко мне, встряхивая мокрыми волосами.
— Такая дурацкая ванная.
Я раскрываю объятия, чтобы она упала в них, и усаживаю ее к себе на колени.
— Ты не одобряешь?
— Там можно уместить пять человек. — Ее кожа еще теплая после душа, и пахнет моим мылом и шампунем.
Мне нравится, что девушка пользуется моими вещами, а не настаивает на какой-то фруктовой дряни, которая только замаскирует ее естественный свежий запах. Мне также нравится, что она пахнет немного как я.
Провожу носом по ее волосам, вдыхая ее аромат.
— Однажды так и было…
Она прижимает два пальца к моим губам.
— Не надо. Я могу представить тебя там с пятью женщинами и не нуждаюсь в дополнительных подробностях.
Я целую ее пальцы и перетаскиваю их с губ на грудь, где прижимаю ее руку к своему сердцу.
— Ты предполагаешь худшее. К твоему сведению, это были Бен, Эшли, Эллиот, я и Мик, наш водитель.
Она поднимает бровь.
— Хочу ли я вообще знать?
Я прижимаюсь губами к ее влажным волосам.
— Мы пытались убить паука.
— И для этого нужно пять человек?
— Это был большой гребаный паук.
Она смеется, и звук проникает внутрь меня.
— И кто в итоге оказался храбрым, чтобы убить его?
Я стону и качаю головой.
— Эллиот. И она не убила его, а посадила в чашку и выпустила.
— Вау, как неловко. — В ее голосе звучит улыбка.
Мне не хочется ее расстраивать, но я должен убедиться, что с ней все в порядке.
— Хочешь поговорить о том, что произошло там с твоим отцом?
Она на мгновение замолкает, размышляя.
— Еще и эта хрень с твоим именем… — Я тяжело сглатываю.
Девушка вырисовывает круги пальцем на моей груди.
— Знаешь, кто такой Тейлор Окли?
— А кто не знает?
Он величайший автор-исполнитель всех времен. У этого парня достаточно наград и платиновых пластинок, чтобы соперничать со Стиви Уандером.
— Пророк раньше был личным охранником Тейлора. Из того, что я слышала, у моего отца не было проблем с тем, чтобы воспользоваться всеми привилегиями, которые давала его должность, и это включало в себя одну убежденную поклонницу Тейлора Окли по имени Тори Александер.
— Охренеть. — Я достаточно давно в этом бизнесе, чтобы догадаться, что произойдет дальше, но это ее история, и у меня такое чувство, что ей нужно ее рассказать.
— Моя мать сошлась с моим отцом, чтобы получить доступ к Тейлору. Когда она узнала, что беременна, то подумала, что ребенок от Тейлора. — Она сутулит плечи, что заставляет ее уменьшиться в моих руках. — Думаю, есть шанс, что это могло быть так. Тейлор был женат и навесил на нее миллион адвокатов, а после того, как тест на отцовство доказал, что он не мой отец, Пророк заявил, что я могу быть его. — Она ковыряет свои короткие ногти. — Ему не нужно было этого делать. Пророк мог бы ускользнуть, а моя мать могла бы сделать аборт или что-то в этом роде, но он знал, что есть шанс, что я его, и он пошел за ней ради меня. Они никогда не любили друг друга, и я не помню, чтобы они когда-нибудь вели себя как настоящая пара. Мой отец бросил работу охранника. Между ним и Тейлором появилась неприязнь после того, как Тори влезла и все испортила.
Я глажу ее по спине, надеясь вытянуть из нее остальную часть истории и задаваясь вопросом, насколько больно говорить эти истины вслух.
— Мой отец прожил большую часть своей жизни в разъездах. Его не было рядом, когда я родилась, и мать назвала меня Тейлор Окли Марстен в знак большого «пошел ты» моему отцу. Что может быть хуже, чем имя твоей дочери как напоминание о том, кем на самом деле была моя мать? Отец никогда не называл меня Тейлор. Он называл меня только по моим инициалам.
— Т.О.М. — Тейлор Окли Марстен.
— Я до сих пор не знаю, почему он так ненавидит Тейлора Окли. Но теперь ты понимаешь, почему он не хочет, чтобы его единственную дочь постигла та же участь, что и Тори. Влюбиться в недостижимого мужчину.
Я сжимаю ее достаточно сильно, чтобы она почувствовала меня, действительно почувствовала.
— Я здесь, детка. Во мне нет ничего недостижимого.
Она еще глубже погружается в мои объятия.
— Я просто хочу, чтобы мой отец тоже это увидел.
— Дай ему время. Он увидит.
— Сколько времени?
Поражённый её вопросом, я не отвечаю.
Она вырывается из моих объятий и смотрит на меня обеспокоенным взглядом.
— Итан?
— Что?
Тейлор прищуривается.
— Что будет после тура?
Я провожу рукой по волосам, чувствуя жар ее взгляда, как от прожектора.
— Я не знаю. Ты живешь в Лос-Анджелесе, верно? Наверное, мы будем вместе.
— Наверное? — Ее лицо бледнеет.
— Нет, не «наверное». Мы будем вместе, обязательно будем.
Она моргает и смотрит мимо меня на стену.
— Пока я снова не уеду. Или ты снова уедешь. Я видела отца всего пару раз в год и всего несколько дней за раз. Моя жизнь в дороге.
— Мы разберемся. — Я тянусь к ней, но она ускользает в дальний конец дивана. — Тейлор…
— Не могу поверить, что мы не подумали об этом раньше, — говорит она, как будто разговаривая сама с собой. — Как это может сработать?
Мой пульс отдается в ушах, и я чувствую, как будто теряю что-то, за что едва успел ухватиться.
— О чем ты говоришь?
Ее грозовые глаза встречаются с моими, и я вздрагиваю от решимости в ее взгляде.
— Пророк был прав. Это плохо кончится.
Я придвигаюсь к ее концу дивана, удерживая на месте.
— Не говори так.
— Мы должны быть реалистами. После тура у нас нет будущего.
— Чушь.
Она пытается двигаться, но я удерживаю ее на месте своим телом.
— Отпусти меня.
— Нет, пока ты не поймешь. — Я знаю только один способ заставить ее выкинуть все эти мысли из головы. Зарываюсь лицом в ее шею и нежно целую ее. — Я не отпущу тебя. Не сейчас. — Лижу ее горло до мочки уха. — Никогда.
Ее дыхание сбивается, когда я нежно прикусываю мочку ее уха.
— Я не знаю, что делаю. — У нее вырывается тихий стон, когда я целую ее ключицы и грудь. — Я не хочу, чтобы мне было больно.
— И думаешь, что оттолкнув меня, защитишь себя? — Я оттягиваю вырез ее майки, обнажая одну округлую грудь. Целую ее нежную кожу, избегая тугого соска, который так и просится на язык. — Я не позволю тебе саботировать нас.
— Но…
— Ш-ш-ш… — Я дую на ее сосок, наблюдая, как он напрягается еще больше. — Мы разберемся с этим по ходу дела.
Ее спина отрывается от дивана, ее обнаженная грудь мокрая и блестит от моего рта. Так чертовски сексуально. Я сжимаю свой стояк, чтобы не кончить раньше времени.
— Я не могу обещать, что никто не пострадает, Тейлор. — Я освобождаю ее другую грудь и беру ее в руку, сжимая и поглаживая сосок. — Но могу обещать, что не откажусь от нас, если это в моих силах, чтобы все получилось.
Ее дыхание сбивается.
— А если нет?
Я целую ее, провожу языком между ее губами и ухмыляюсь.
— Двадцать семь лет я получал все, чего когда-либо хотел. И теперь я хочу тебя.
— Но…
Ее слова умирают на моих губах, когда я глубоко целую ее. После того, как она поделилась со мной своей историей, наша связь стала еще более интенсивной. Она разрезала себя и истекала кровью у меня на глазах, и я воспользовался этим, погрузившись в эти уязвимые места. У меня нет ответов на все вопросы о том, что принесет будущее, но будь я проклят, если собираюсь сдаться, даже не попытавшись.
