— Что там у нее? — спросил Фаллада.
— Не знаю. — Карлсен нащупал на платье замок молнии и рванул вниз, до самой талии. Открывшаяся в прорези спина была исполосована багровыми царапинами.
— Свежие, — заключил Фаллада, приглядевшись. — Сувенирчик от давешнего любовника.
Касаясь голой кожи кончиками пальцев, Карлсен чувствовал, как к ним приливает энергия. Он начал стаскивать платье с плеч.
— Ты что делаешь? — не сдержался Фаллада.
— Не хочешь смотреть — иди в другую комнату.
— Да почему? Я природный обожатель таких сцен. Наконец, благодаря усилиям Карлсена, платье упало к ногам. На женщине остались лишь, лифчик и трусики, застегнутые у пояса на маленькую булавку. Эллен обвила Карлсену шею. Он подпустил ее вплотную, чувствуя через одежду сочащееся тепло нагого тела. Для более тесного контакта полагалось бы снять и свою одежду, но присутствие Фаллады все-таки сдерживало. Положив женщине одну руку на ягодицы, другую — на исполосованную рубцами ямку между лопатками, он притиснул ее к себе. Эллен болезненно сморщилась; когда же он приник губами к ее рту — самозабвенно закрыла глаза. Жизненная энергия хлынула из ее губ, отвердевших сосков и низа живота.
— Невероятно, — кашлянув, подал голос Фаллада, — у нее спина бледнеет…
Эллен, на секунду высвободив рот, — жарко шепнула:
— Ну, ну!
— Мне точно оставаться… или я пока пойду? — учтиво осведомился Фаллада.
Карлсен не отозвался. Он делал то, что она просила: жадно, взахлеб пил ее энергию, словно намереваясь лишить ее жизни. Чувствовалось, как она, возбужденно подрагивая, льнет к нему всем телом; шею стиснула так, что стало трудно дышать. Налегая, женщина сладострастно терлась об него животом и бедрами. Но вот ее хватка ослабла, колени подогнулись.
Фаллада вовремя подскочил, иначе бы она рухнула на пол. Олоф взял женщину на руки и понес в спальню. Там, под розовым абажуром, горел светильник, постель была уже расправлена ко сну. Карлсен положил Эллен Дональдсон на кровать.
— Впервые видел, чтобы женщина доходила до оргазма стоя, — хохотнул Фаллада, стоя в дверях. — Кинси был бы в восторге.
Карлсен прикрыл ее одеялом. Ко лбу у нее пристала прядка волос. В углу рта виднелся пузырек слюны. Выключив свет, он тихо, пятясь задом вышел.
Едва ступили наружу, как пошел дождь — мелкая морось, принесенная ветром из далеких болотистых низин. В воздухе сладковато попахивало ракитником я вереском. Карлсена ошеломило ощущение внезапного восторга, электрическим сполохом мелькнувшее через тело. Миг — и оно исчезло, будто кто щелкнул выключателем. Карлсен удивился, но минуту спустя в голове и следа не осталось.
— Так ты и не выяснил, чего хотел, — сказал Фаллада.
— Выяснил достаточно.
Над лужайкой уже стояла темень, виднелся лишь силуэт «шершня», обозначенный фосфоресцирующей краской. Со стороны стоящих в рад длинных приземистых зданий навстречу по лужайке кто-то шел.
— Все в норме? — послышался голос Армстронга.
— Отлично, благодарю, — отозвался Карлсен.
— Сержант ваш решил лечь спать. Кстати, ваши постели в конце, вон те три комнаты, — он указал на фонари, горящие над дверьми.
Вставив ключ, надзиратель открыл дверь главного входа. В вестибюле теперь горел лишь синий ночник.
Хезлтайн мерил шагами комнату.
— Ну наконец-то, — облегченно вздохнул он, — я уже начал беспокоиться. — Там, наверху, — он повернулся к Армстронгу, — сейчас раздавался жуткий шум, кто-то ревел белугой.
— У нас тут многие мучаются кошмарами, — невозмутимо заметил надзиратель.
— Если бы я описал одного из них, — спросил Карлсен, — вы бы смогли сказать, кто это?
— Очевидно, да. Если не я, то главный санитар.
— Крупный мужчина, под два метра. С большим носом — горбатый такой — и рыжие волосы, с проплешиной…
— Знаю кто, — перебил Армстронг. — Ривс. Джейф Ривс.
— Это который детоубийца? — уточнил Фаллада.
— Он самый…
— Вы не можете о нем рассказать? — спросил Карлсен.
— Ну… Он здесь уже — ого! — пять лет. Отклонение довольно существенное: интеллект десятилетнего ребенка. И преступления совершал большей частью в пору полнолуния; четыре убийства и двадцать изнасилований с извращением. Ловили два года — мать укрывала.
— Если я верно помню, — заметил Фаллада, — он заявлял, что одержим бесом?
— Или каким-то демоном, — надзиратель повернулся к Карлсену. — Извините за вопрос, а от кого вы получили эти сведения?
— От медсестры, Эллен Дональдсон.
— И она что — не назвала его по имени?
— Я не спросил.
Армстронг пожал плечами; Карлсен чувствовал: подозревает, что он него что-то утаивают.
— Этот человек содержится совместно с другими заключенными? — поинтересовался Хезлтайн.
— На данный момент нет. Завтра полнолуние, поэтому его перевели в отдельную камеру.
— Вы хотите видеть его прямо нынче, ночью? — спросил Хезлтайн у Карлсена.
— Подождем до завтра, пока в нем поубавится активности, — покачал тот в ответ головой.
— Хотите, пошлю за Лэмсоном, главным санитаром? — оживился Армстронг. — Он, может, подметил, проявились ли у Ривса черты этого… вампиризма. — В голосе его чуть заметно сквозила ирония.
— Нет необходимости, — отвечал Карлсен. — Он ничего не заметит — единственно разве, что у этого Ривса чуть прибавилось ума в сравнении с обычным.
— Тогда позвать надо обязательно, — зажегся Армстронг. — Я просто изнываю от любопытства.
Карлсен пожал плечами. Армстронг, истолковав это как разрешение, незамедлительно нажал кнопку переговорного устройства.
— Лэмсон, — позвал он, — подойдите-ка сюда.
Минуту посидели молча.
— Я так и не возьму в толк, — утомленно пробормотал Хезлтайн, — почему тот пришелец должен выбрать себе именно маньяка. Для него что, есть какая-то разница? Ведь можно вселиться в любого.
— Не совсем, — пояснил Карлсен. — Выбрать преступника — особенно с отклонениями, психопата — почти то же самое, что вселиться в пустующий дом. А этот человек, ко всему, еще и сам уверен, что одержим бесом. Поэтому не удивится, если окажется одержим вампиром.
— А что тогда с этой медсестрой, Дональдсон? Она же, я так понимаю, не преступница?
— Здесь дело, скорее, не в преступлении, а в раздвоении личности.
Фаллада кивнул.
— Аксиома психологии. Любой человек, подверженный мощным позывам подсознания, таит в своей оболочке как бы двоих людей.
— Если вы полагаете, что Эллен Дональдсон страдает от раздвоения личности, — вставил Армстронг, — я единственно могу сказать, что никогда за ней такого не замечал.
