Сестра, утирая слезу снова вгляделась в меня.
— Правда?
— Очень. Безумно тоскую. И никого другого я не хочу.
Зарема несколько раз сморгнула. Она знает прекрасно, что я не лгу. Она слишком хорошо меня знает. Эта размолвка — первая такая серьезная за всю нашу с ней жизнь.
— Значит, я тогда была права? — спросила она тихо. Она уже иначе смотрела на меня. Без ненависти. От этого мне стало легче дышать, грудную клетку больше не стягивали эти незримые путы, которые резали тонкую кожу на ремешки.
Я задумчиво кивнула. Я сама не знала, что любовь — понятие широко известное, но у нее слишком много граней, чтобы сказать наверняка, что кто-то точно знает как надо любить. Какая любовь правильная, а какая — нет, главное, чтобы она была настоящая. А у Горского она настоящая, я знаю.
— Он стал моим первым мужчиной не по желанию. Так же стал моим мужем. Но с ним я была в безопасности. С ним я была любима, он желал того ребёнка, которого я ношу под сердцем. А Самир хочет его убить.
— Убить? — резко села на кровати Зарема. — Как это…убить? Зачем?
Моя глупышка ничего не понимала… И сейчас ей снова станет больно. Но она должна знать, каким человеком оказался ее муж. И человеком ли…
— Зарема, я сейчас тебе скажу то, что причинит боль, — попыталась я хоть немного подготовить младшую сестру к неминуемому удару. — Но ты должна знать. Я люблю Андрея, я только сейчас поняла это, когда его больше нет, а я в опасности. Я не обрадовалась своей свободе, которая свалилась мне на голову.
Какое-то время я помолчала, желая подобрать слова для следующей мысли. Но они как назло путались, да и какие бы слова я сейчас не выбрала, это не уменьшит боли бедной влюбленной и беременной девочки… Но мы должны это пережить. Вместе. Она прозреет и не предаст меня, я верю.
— Ты сказала, что я рада была выйти из плена, — продолжила я говорить, глядя в узоры на стене. — Но я угодила в новый плен — твоего мужа. Это Самир убил Андрея. А тебе наврал, что не он.
Зарема вскочила на ноги.
— Да как ты… Он не мог! Что ты выдумываешь? Зачем моему мужу убивать Горского и вашего ребёнка? — смотрела она на меня ошалело. Еще бы, такие новости подкосили бы кого угодно.
— Сама подумай, как бы он оказался в самом эпицентре, если бы не он был зачинщик? Значит, это его заказ, даже если сам лично он не стрелял в Горского.
— Ну… я не знаю. Я не верю!
Она очень разволновалась. Я стала переживать, как бы этот разговор не навредил нашим малышам. Встала тоже и взяла ее за руки. Она хотела уйти, но я не дала.
— Ты понимаешь, что я права, Зарема. Услышь меня. У меня есть только ты. У тебя есть только я. Самир тебе не друг. Он хочет, чтобы я… Была с ним. Поэтому он убил Андрея, а меня шантажирует, что заставит сделать аборт, если я не стану с ним…
По щекам сестры, которая просто впала в шок, покатились крупные слёзы. Она молча плакала и смотрела на меня. Она не понимала, как принять такую правду. Но она знала, что я не обманываю. От начала и до конца.
— Но я не стала бы. Я… готова пожертвовать даже своим малышом ради тебя… Только боюсь, что тебе счастья с ним всё равно не будет. Он монстр, он предает жену, хочет чужую. Он хочет смерти ребёнка. Его руки в крови.
— Нет, — сказала она, глядя безумным взглядом на меня. — Я не позволю ему. Никто не убьёт твоего малыша. Ты и так пережила достаточно.
— Ты мне веришь? — спросила я и чуть сама не упала в обморок от облегчения.
Зарема ответила не сразу. Она опустила голову и сильно сжала мои руки. Видимо, принимала решение, на чьей стороне быть.
— Я люблю Самира. И я верила ему, — ответила она, шмыгая носом. — Но я и сама слышала часть диалога, где он говорит, что отнял твоё имущество, чтобы ты спала с ним.
Мне и самой было больно это слушать. Я тоже почувствовала в горле ком от подступающих слез.
— Значит, ты сама знаешь часть правды.
— Да, просто хотела верить ему, — ответила грустно Зарема. — И еще я думала, что ты согласилась. Застала тебя там, с ним на диване…
Я стала вспоминать, почему Зарема не услышала про ребёнка. Самир говорил мне это уже почти на ухо, поэтому она и уловила лишь часть правды, и у нее сложилась в голове своя картинка ситуации. И неудивительно, каждая жена верит своему мужу, особенно, если любит.
— Что мне делать, сестра? — спросила я больше пустоту. Навряд ли у маленькой Заремы найдётся ответ на этот вопрос. — Я так не хочу потерять малыша. От одной мысли мне плохо. Но я не стану с ним… Ради тебя, ради себя, ради Андрея, наконец. Я не предам. Значит, пусть смерть. Небо поймет и простит.
— Нет, я этого не допущу! Я не прощу Самира за всё это. Теперь настала моя очередь пожертвовать ради тебя.
— А что же мы будем делать?
— Мы сбежим, — твёрдо сказала она и сжала мои ладони сильнее.
Глава 61
Весь оставшийся вечер мы разрабатывали план. Но при любом раскладе слабым звеном становилась я, потому что мне совсем запретили выезжать. И как заставить охрану пропустить меня, мы пока так и не смогли придумать. Но мне придало сил то, что сестра поняла меня, поверила и приняла горькую правду. Представляю, насколько ей сейчас больно и тяжело, но она старается быть сильной и помочь мне. Мы лежали вдвоем на огромной кровати, решив, что спать сегодня будем вместе. Прямо как в детстве. Мы не могли наговориться, нас обеих еще крепче связала общая тайна.
— До завтра придётся придумать, как быть, иначе…
— Добрый вечер, — оборвал Зарему низкий голос Самира.
Мы обе застыли на месте и смотрели друг на друга.
— Ты вернулся, милый, — Зарема сориентировалась быстрее меня и соскочила с кровати, кинувшись ему на шею.
Я тоже осторожно села на постели, прикрывшись одеялом — время позднее, и я была одета на ночь в тонкую сорочку, которую не следует видеть постороннему мужчине. Самир обнимал одной рукой жену, но смотрел на меня.
— Да, удалось закончить дела пораньше. Соскучилась?
Он спросил это у меня. Опустила глаза. Ну вот он меня и загнал в угол.
— Очень! Я так рада, что ты вернулся!
Зарема прыгала возле него словно собачка на задних лапках. Я даже засомневалась, что она играет — так правдоподобно выглядела ее радость. А вдруг она мне наврала? Вдруг она пообещала помочь, только чтобы избавиться от соперницы? Я уже ничему в этой жизни не удивлюсь.
— Я голоден. Хочу чай и сигару, — сказал Самир и снова устремил острый взгляд на меня.
— Сейчас всё принесу, — засуетилась Зарема. Она не поняла — или сделала вид, что не поняла, — о каком голоде говорил Самир. Не о еде — о сексе. — В кабинет или столовую?
— В спальню, — ответил Самир. — Я утолю свой голод тут.
— Хорошо, принесу сюда, — кивнула сестра и хотела пройти мимо него, но её муж остановил ее, схватив за руку.
— Не ты, — сказал он ей.
— Что не я? — не поняла она.
— Не ты принесешь, — пояснил Самир. Голубые глаза так и прожигали меня. — Она.
Повисло неловкое молчание. Зарема в шоке смотрела на мужа, я смотрела в страхе, сжавшись в ком. Он что — решил и вовсе отдать функции жены мне, а Зарему держать просто по причине того, что она беременна его ребёнком?
— А как же… Как же я, Самир? — спросила сестра. Ей больно на самом деле, даже если до этого она только играла роль влюблённой дурочки.
— А ты ляжешь спать в комнате для гостей, — отозвался он. — И что бы ни случилось, и что бы ты ни услышала, сюда не заходишь. Я тебе запрещаю. Ослушаешься — наказание будет суровым.
Внутри всё похолодело. Он заставляет жену уйти и слушать наши разговоры, возможно, то, как мы проведём эту ночь. То, как он возьмет меня силой, потому что я не отдамся ему сама. И мне страшно при мысли о том, что мне сегодня придётся пережить. Если я вообще выживу. Что-то мне подсказывает, что Самир не будет столь нежен и внимателен, как Горский в нашу первую ночь. Вернулись воспоминания, и глаза опять зажгло от подступающих слёз. Только теперь я понимаю, как он был со мной осторожен, желал приласкать, сделать мой первый раз не таким болезненным. Он приручал меня, пусть и довольно жесткими методами. Любовь Горского не должна была родиться в таких ужасных условиях, в плену, но разве она спрашивает. Она просто пришла вопреки всему — любовь к дочери его врага — и вызвала ответ в моём сердце. Я не забыла всего, нет. Но сейчас я словно иначе смотрю на мир. Я уже не та, что была ещё вчера.
