Мне так захотелось потрогать папин член, что я чуть не заплакала от досады! Я ужасно завидовала маме… она-то может прямо сейчас сделать это! И мама словно подслушала мои мысли. Она взяла папин член правой рукой, а левой стала перебирать, нежно массируя, яички. Правая рука тоже не бездействовала на члене, а ритмично двигалась вверх-вниз, оттягивая кожицу, почти полностью обнажая головку, которая стала ярко-красной, а затем почти полностью закрывая ее кожицей вновь. Так продолжалось недолго. В очередной раз обнажив головку, мама встала на колени так, что член оказался на уровне ее лица, а затем открыла рот и… обхватила им головку. Затем она стала ритмично, как ранее рукой, двигать головой, то погружая член почти полностью в рот, то оставляя в нем одну головку.
Было видно, что папе очень приятно. Он даже закрыл глаза от удовольствия. Вскоре он вынул мокрый член из маминого рта, поднял маму с колен и посадил ее на лавку. Мама широко развела в стороны ноги, так что стала хорошо видна ее алая щель, которая блестела от выступившей влаги. Теперь уже папа встал на колени и припал губами к маминой щелочке. Даже сквозь оконное стекло я услышала, как застонала от блаженства мама. А папа старался вовсю… он буквально вылизывал мамину промежность. Мама мотала головой из стороны в сторону, продолжая стонать. «Неужели это так приятно?» — удивилась я и только тут почувствовала, что трусики мои стали влажными. «Странно, с чего бы это?» — подумала я и осторожно засунула под резинку ладошку. Пипка моя была сырой! «Вот так номер! Неужели я описалась?» — мелькнула глупая мысль. Я поднесла мокрый пальчик к носу и осторожно понюхала. Запах был незнакомый — острый и пряный, но это была явно не моча. Я снова просунула руку к своей пипке и чуть-чуть потерла ее. Я сделала это чисто интуитивно, но интуиция моя оказалась очень умной дамой! Как же мне стало приятно!
Я терла и терла нежные губки своего полового органа, а сама, не отрываясь, глядела в банное окно. А там происходило совершенно новое действо. Папа поднялся с колен, мама встала с лавки и повернулась к нему спиной. Затем она наклонилась вперед, почти легла своими упругими крупными грудями на лавку. Она оттопырила вверх попку, а ноги развела в сторону. Прямо на папу смотрело, словно прищуренный глаз, отверстие ануса. А чуть ниже, между разведенными пухлыми губками, поблескивало другое отверстие. И папа поднес к этому отверстию головку своего члена и медленно-медленно стал погружать ее во влажную глуби-ну. Сначала скрылась обнаженная кожица его головки, потом сама головка, а вот уже и весь член, до самых яичек погрузился в маму. И тут же папа вынул его почти весь! Задвинул снова. Вынул. Снова задвинул, снова вынул. Теперь он уже не останавливался, а двигался, словно машина с длинным розовым поршнем. Этот поршень был весь мокрый от маминых выделений. И мне захотелось уже не просто его потрогать, а облизать!
Папа двигался очень долго. В такт его движениям терла и я свою пипку. Теперь я делала это уже уверенно, во всю силу. Трусики я приспустила почти до колен, чтобы они не мешались. И я дотерла! Сначала я даже испугалась — так судорожно сжалось вдруг все внутри моего органа. Отпустило сладкой волной, снова сжалось — и так несколько раз подряд. Это было верхом блаженства! Никогда еще не испытывала я ничего подобного! Это не с чем было даже сравнить! Я поднесла свою влажную ладошку ко рту и стала ее облизывать, пальчик за пальчиком! Незнакомый, но такой приятный аромат заполнил весь мой рот, и я сглатывала и сглатывала эту кисловато-пряную слюну, затем еще терла пипку, снова облизывала руку…
Так бы продолжалось, наверное, очень долго, но внимание мое привлекло то, что изменился ритм папиных движений. Теперь он задвигался часто-часто; и вот, резко вытащив свой, ставший пунцовым, член из маминой щели, он сладострастно застонал; а член вдруг задергался, словно в конвульсиях, и прямо на мамины ягодицы и спину из него брызнула тягучая белая струя! Еще одна, еще! Мама быстро повернулась, и в это время последняя мощная струя ударила в стену над лавкой. А мама схватила агонизирующий член и стала слизывать с него тяжелые мутные капли. Затем папа благодарно поцеловал маму, и тут я увидела, как член, только что торчащий, словно большая палка, стал съеживаться и опадать! Из него будто выпускали воздух! Очень быстро он из могучего инструмента превратился в смешной жалкий стручок с палец величиной. Так вот почему ничего не выпирает из папиных брюк! Еще одной загадкой стало меньше.
Папа взял свой стручок двумя пальцами, чуть оттянул с головки кожицу и стал… писать! Причем писал он прямо на маму, а она, весело хохоча, крутилась под этой желтоватой струей, как под душем. Затем она смешно выгнулась назад, направив на папу свой курчавый холмик, и послала в него мощную струю мочи. А папа нагнулся, подставляя под нее свое лицо и даже… открыл рот! Он пил мамину мочу! И видно было, что ему очень приятно! Это почему-то более всего увиденного поразило мое воображение! И тут вдруг я сама почувствовала, что очень хочу писать. Я быстро сняла трусики, но не стала садиться на корточки, как обычно делала, а широко раздвинула ноги и, выгнувшись как мама, пустила струю. Я писала долго и, странное дело, получила своеобразное удовольствие даже от этого обыденного, можно сказать, занятия. А все потому, что я представляла себе, что писаю на папу!
Между тем мама с папой, уже ополоснувшись, скрылись в предбаннике. Я отступила к дому, чтобы не быть застигнутой врасплох, и как только скрипнула банная дверь, я не спеша пошла к бане. Румяные, распаренные родители хохоча вышли из бани. Они держались за руки и смотрели в глаза друг другу. «Какие же вы счастливые! — с завистью подумала я, а вслух сказала… — С легким паром!»
«Придти, потереть тебе спинку?» — шутя спросил отец, а я сразу вся вспыхнула до корешков волос, представив, как я стою голая перед папой! Страшно подумать, но я этого хотела! Папа, видимо заметив мою реакцию, ничего не сказал, но, отойдя немного, что-то шепнул на ухо маме.
А я, раздевшись, зашла в баню и первым делом посмотрела на стену — туда, куда попала последняя папина струя. К счастью, стену забыли ополоснуть. Мутно-белая капля, растянувшись висела, подобно сопле. Но я безо всякой брезгливости сняла папины выделения в ладонь. Тогда я еще не знала, что они называются спермой. Но я держала эту тяжелую, густую каплю, нюхала ее и вспоминала, как вылетала она из маленькой дырочки на самом кончике головки папиного члена. Я набралась смелости и лизнула каплю. Странно, ее вкус был совсем не противным! Тогда я слизнула всю каплю и проглотила ее. О, как бы я хотела слизывать ее, еще теплую, с папиного члена! А еще лучше — чтобы он выстрелил тягучей струей прямо мне в рот! Как же я этого хотела!
