Наутро все было очень удивительно. Все проснулись и вели себя так, будто накануне ничего не произошло. Только Люба почувствовала, что отношение мужчин к ней стало совсем новым. Теперь они считали себя вправе требовать от нее всевозможных услуг. Они почувствовали свое право на нее. Она стала как бы их коллективной наложницей со всеми вытекающими отсюда последствиями.
И одновременно Люба сама удивилась тому, что ее это не тяготило, а где-то в глубине души показалось совершенно естественным и приятным. Вероятно, подсознательно она именно этого и ждала. Поэтому, женщина, повинуясь словам мужчин, послушно сбегала к проводнику за чаем, потом сервировала на столике завтрак. Когда мужчины слезли со своих полок и собрались идти в туалет. Люба сразу поняла, чего от нее хотят по их требовательным взглядам. И она немедленно встала на колени, нагнулась под койку, достала три пары мужских ботинок. По очереди женщина подползала к каждому своему любовнику и обувала его. Гена при этом потрепал ее по щеке и от этой ласки, будто он ласкал верную собаку, женщина вся зарделась и затрепетала. Ей было приятно. Вся эта сцена проходила в молчании. Она была как бы ритуалом, участвуя в котором Люба принимала правила игры, предложенные ей. Вот только была ли это игра, женщина не знала.
Мужчины скоро вернулись из туалета, где умывались, а Люба уже ждала их перед накрытым столиком с завтраком. Для этого ей пришлось достать все свои припасы, взятые на дорогу. Зато завтрак получился на славу. Готовя все, Люба чувствовала себя именинницей, которая торжествует некую знаменательную дату своей жизни и теперь ждет дорогих гостей. И действительно, в каком-то смысле, это было так. Сегодняшняя ночь была знаменательна тем, что Люба перестала чувствовать себя приличной достойной женщиной, а добровольно, осознанно согласилась на роль шлюхи.
Мужчины уселись завтракать с таким видом, как будто они именно этого и ожидали. Люба присела с краешку и потянулась разливать вино, прихваченное с собой из дома. Ей этого нс позволили. Степан разлил все сам, при этом почему-то ей не налил. Люба потянулась к сделанному только что ею бутерброду, но и тут ее руку перехватили. Когда же она, поняв, что что-то не так, подняла удивленно глаза, ей все объяснили.
«Ты же сама понимать должна» — сказал Вазген — «Мы же не будем сидеть с тобой за одним столом. Нам оскорбительно есть вместе с женщиной, которая отдастся разным мужчинам. Пусть даже это мы сами и есть. Hо мы же приличные люди, и рядом со шлюхой есть не можем. Оскорбительно для мужчины есть с такой, как ты»
Люба была потрясена. «Hо ведь вчера же мы сидела все вместе… И в ресторане тоже…» пролепетала она в растерянности.
«Hо тогда ты еще не была шлюхой» — вступил в разговор Гена — «Тогда мы еще не трахали тебя во все дырки. Ты была еще приличная женщина, а не такая, как теперь.»
Люба задохнулась от охватившего ее чувства стыда и унижения. Слезы душили ее, но женщина еще нашла в себе силы с горечью возразить: «Hо ведь именно ты первый, Гена, и начал меня … трахать.»
«Hу и что же с того?» — засмеялся Гена. «Hо не думаешь же ты, что я стану есть за одним столом с женщиной, которую я трахал в рот? А потом видел, как ее дерет в задницу мой приятель? Нет уж, ты подожди. Вот мы позавтракаем, а потом уж будет твоя очередь.»
Люба не смогла больше находиться в купе. Она выскочила в коридор. Там она позволила себе расплакаться. Стоя у окна она думала: «Hу да, конечно. Что же я теперь обижаюсь. Сначала трахалась с тремя незнакомыми мужиками и даже получала удовольствие. Они видели, как я кончаю от их сношений, и смеялись надо мной. А теперь они, конечно, не хотят смотреть, как я рядом с ними ем. Ем тем самым ртом, который еще несколько часов назад был опоганен ими, залит их спермой.» Вскоре ее позвали в купе и мужчины велели ей убрать со стола. Наскоро позавтракав сама. Люба взяла грязные тарелки, стаканы и пошла в туалет мыть их. Оставшись там одна, вспомнила, как ночью подмывалась там же одна, пошатываясь от усталости. И вдруг все, что она переживала, внезапно трансформировалось для женщины и перешло в иное качество. Люба неожиданно возбудилась. От воспоминаний, от своего нынешнего положения.
Вымыв посуду, женщина привалилась к стене туалета и запустила руку себе между ног. Ножки она расставила пошире, а пальцами стала возбуждать клитор,ласкать срамные губки. Внизу все еще немного побаливало от вчерашних энергичных сношений. Люба тяжело задышала, почувствовав первые признаки надвигающегося оргазма. Так женщина мастурбировала, стоя в туалете, и ее губы бессильно шептали: «Я теперь шлюха, несчастная грязная сучка… Меня трахают во все дырки…А я получаю от этого удовольствие. Кем я стала? Как низко я пала…»
Оргазм потряс ее и слизь потекла из раскрытой пальчиками вагины по ляжкам. В этот момент в дверь туалета застучали, сначала тихо, а потом все настойчивее. Подмываться уже не было времени. Люба запахнула халатик, взяла посуду и вышла.
Зайдя в купе, женщина обнаружила, что в нем никого нет. Мужчины вышли в тамбур покурить. Тогда Люба сразу поняла, что она должна сделать.
Закрыв дверь купе, она бросилась к своему чемодану. Быстро, лихорадочно, она достала свою самую короткую юбку, которую никогда не решалась надевать и только на всякий случай захватила с собой, тоненькую полупрозрачную блузку и нарядные выходные туфельки на высоком тонком каблуке. Натянув все это на себя, женщина посмотрела в длинное зеркало, вмонтированное в дверь купе. В первую секунду она не узнала себя. Перед ней стояла явная проститутка — весьма соблазнительная, но бесстыжая. Юбка едва прикрывала попку, из под блузки просвечивали соски грудей. Высокие каблуки, хотя и делали фигуру стройнее, все же были рассчитаны на вечер,а днем в вагоне казались очевидным вызовом и желанием прельстить мужчин.
Вошли Вазген и Степан, за ними Гена. Все трое остановились и осмотрели Любу. Она стояла перед ними, не зная, что сказать, немного стыдясь своего поступка.
Молчание прервал Степан: «А, вот мы и при полном параде. Выходит, Любка, тебе с нами понравилось, если ты так стараешься теперь.»
«Да,» — сказал Гена — «но зато и мы теперь можем ее как следует рассмотреть. И надо сказать, товар что надо. Как по вашему?» С этими словами он протянул руку и, схватив Любу за большой розовый сосок, проглядывавший из под блузки, больно его крутанул. От этого щипка женщина взвизгнула и сжалась. Все засмеялись, а Степан тогда еще добавил: «Действительно, теперь видно, что пользоваться можно вполне. Так что, мы не зря на нее вчера глаз положили.»
«Это все не то вы говорите» — вмешался. Знаешь, Любка, мы тут подумали. Тебе ведь Вазген: «Hе на это смотреть надо.»
