Закрывает дверь. Свет не включает.
— Настя… — шепчу я.
— Молчи, — произносит она. — Не говори ничего!
И расстегивает мой ремень.
Я обхватываю руками ее лицо. Целую ее в губы. Чувствую вкус коньяка… Ах, вот откуда эта смелость! И этот загадочный блеск глаз.
Рыжая Кошка, оставшись одна, решила утешиться янтарным напитком. Расслабилась, раскрепостилась… И тут, очень вовремя, появился я.
— Настя, ты уверена? — пытаюсь я прорваться через поцелуй.
Рыжая Кошка целуется самозабвенно и страстно. Тянется к моим губам, привставая на цыпочки, прижимается ко мне своей фантастической грудью, обнимает меня за шею, слегка царапая коготками.
Я пытался сохранять благоразумие. Честно, пытался. Я сопротивлялся… сколько мог.
Но я, блин, не железный!
Зато мой пистолет — да.
Он упирается ей в живот. Ее рука ложится на него. Сжимает. О, боги! Никто бы этого не выдержал. Я — точно нет.
Я одним движением срываю с Насти халат. Мои руки оказываются сразу везде: я сжимаю ее упругую попку, глажу спину, касаюсь груди…
А она, наконец-то, справилась с моим ремнем. Пистолет вырвался на свободу. Штаны падают на пол. А Настя — на кровать.
Я легонько толкаю ее, а она и не думает сопротивляться. Она тянет меня за собой…
— Я хочу забыть, как меня зовут, — шепчет Кошка, когда я падаю сверху. — Я хочу забыть обо всем…
В моем мозгу мелькает последняя разумная мысль: “Завтра она об этом пожалеет”.
Но это будет завтра, а сегодня…
Я ждал этого пять лет. Я неистово мечтал об этом последние несколько недель. Меня трясет от возбуждения. Стояк такой, что можно шпалы забивать.
Подо мной обнаженная Кошка. Я сам не верю такому счастью. Я хочу целовать ее всю, хочу трогать ее везде и видеть все ее умопомрачительные прелести.
Я хочу… Я адски ее хочу!
Но пытаюсь начать с прелюдии. Целую плечи, грудь… Вкус ее кожи ударяет в голову, как самый выдержанный из местных портвейнов.
Настя нетерпеливо ерзает, подается ко мне бедрами.
— Я хочу… — шепчет она. — Чтобы ты был во мне.
Вот так сразу? Без прелюдий?
Уговаривать меня точно не нужно… Я врываюсь в Кошку раскаленным пистолетом и чувствую, что она хочет меня не меньше, чем я ее. Она громко стонет, кусает мое плечо, обхватывает меня горячими бедрами…
Да, я мог бы забивать шпалы… Но вбиваю Настю в матрас, не в силах сдерживать бешеный напор. Я слишком долго этого хотел!
Кошка царапается, кусает меня, прикусывает свои губы, чтобы не стонать слишком громко. Мы оказываемся на краю кровати, она запрокидывает голову, ее волосы свешиваются вниз. Офигенное зрелище!
Мои глаза привыкли к темноте, да и свет фонаря за окном добавляет освещения. Он окрашивает высокую грудь Насти в нереальный сиреневый цвет…
Я увеличиваю темп, хотя, казалось, это уже невозможно. Кровать трясется так, что, кажется, сейчас развалится. Настя то ли стонет, то ли хрипит. Я держу ее за плечи и вбиваюсь в нее яростным отбойным молотком.
Серия завершающих толчков… Настя начинает содрогаться на пару секунд раньше, чем я. Я ловлю ее конвульсии и мой пистолет взрывается.
И мозг тоже…
— Да! Да! Да! — то ли кричит, то ли шепчет Настя.
Я впиваюсь губами в ее губы, соединяю ее дыхание со своим. Она трепещет подо мной, наш общий оргазм превращает нас в единое существо. И существо это в глубоком обмороке от невыносимого, нереального кайфа…
75
Матвей
Я не ошибся.
Настя пожалела о той ночи. Наутро она выставила меня за дверь со словами: “Это был просто секс. Минутная слабость. Это ничего не значит”.
Даже завтраком не накормила!
И потом долго шарахалась от меня, как черт от ладана. Как только я появлялся на пороге, она натягивала маску холодного безразличия.
Как будто я мог забыть ее страстные стоны, ее путанный шепот и ее просьбы: “Еще! Быстрее! Не останавливайся!”
Что бы она сейчас ни говорила, я слышу это.
Наша ночь была долгой. Рыжая кошка — ненасытной. Истосковалась по мне за пять лет… А как истосковался я!
Никогда.
Ни с одной женщиной.
Ни разу в жизни я не испытывал ничего подобного тому, что испытываю с Настей.
Это не просто секс! Что бы она не говорила по этому поводу.
Я люблю ее. Мои чувства сильны и глубоки. Поэтому мне сносит крышу даже когда я слегка ее касаюсь… А уж когда мы вместе в постели — это полный армагедон!
Который я готов повторять каждый день. В отличие от Насти.
Эта рыжая зараза стала носить при мне исключительно балахоны. Какие-то застегнутые под самое горло бесформенные хламиды. Это что, изощренное издевательство?
Она что, думает, я не буду ничего представлять, если увижу ее в толстом свитере с горлом? Так вот, она ошибается! У меня прекрасная память. А воображение… о, мое воображение вообще не остановить.
* * *
Сегодня меня вызвал Пират. Позвонил, попросил прийти. Что там у него случилось, интересно?
— Я женюсь, — сообщил он сразу, как я появился на пороге.
Не то чтобы неожиданная новость… Вообще не сюрприз!
— На ком? — ухмыльнулся я.
— Ромео, не зарывайся.
— Ладно, ладно. Поздравляю! Всего пятнадцать лет ухаживаний — и ты жених.
— Зря ржешь, сосунок.
— Че это?
— Мои пятнадцать лет прошли. А твои только начались…
Теперь пришло время Пирата ухмыляться.
Пятнадцать лет… Ну уж нет!
Хотя, если честно, все к тому идет. Сейчас Настя далека от меня, как никогда. Жалеет, что поддалась слабости. Оплакивает свой разрушенный брак и свою минутную слабость…
— Слушай, а почему пятнадцать лет? — спросил я Пирата. — Почему так долго?
— Ну… мы познакомились, когда Настя оканчивала школу. Оля меня тогда отшила. Сказала: ничего не будет, даже не надейся. Мне, мол, не интересны вечно уходящие в рейс моряки с кобелиными наклонностями… Не буду скрывать, репутация у меня тогда была так себе.
— Так ты был заслуженным кобелем побережья?
— Вроде того. Но на Олю запал всерьез. Как-то вернулся из очередного рейса, начал рьяно ухаживать — и она сдалась. Настя тогда как раз уехала учиться. И мы провели вместе несколько горячих месяцев.
Что-то мне это напоминает…
— Потом я опять ушел в рейс. А когда вернулся — Оля меня на порог не пустила. Во-первых, ей рассказали про меня разное. Во-вторых, Настя вернулась в город. И она решила, что я ей не нужен.
— Ого. На этом, казалось бы, все, — заметил я.
— Ну вот, и я подумал — ладно. Не хочет — не надо. Сговорчивые бабы всегда найдутся.
— И ты пустился во все тяжкие, — догадался я.
— Не сразу. Я долго скакал вокруг Оли козликом. А потом плюнул на все и… да, пустился. В общем, она мне до сих пор мне это припоминает.
— Измену?
— Ну какая это измена, если она меня отшила и мы были не вместе!
— Понятно.
— Ничего тебе не понятно, Ромео. А вот я тогда понял… Что мне никто, кроме нее, не нужен. Но было уже поздно. В общем, я сам все просрал.
Прямо как я.
— И что дальше?
— А дальше я долго и упорно, год за годом, держал осаду. Уходил в рейс, возвращался, шел к ней… И, скажу тебе по большому секрету, она не всегда меня прогоняла. Бывали у нас горячие ночи.
Прямо как у нас с Настей… И это совпадение пугает меня до коликов. Я не хочу ждать пятнадцать лет!
— И все было хорошо. Она меня простила. Она уже готова была сказать: “Да” на мое предложение руки и сердца. И тут появился ты и все испортил!
— Я?!
Вот уж неожиданный поворот!
— Что за бред? Причем тут я?
— Ты сделал ей внука. И она сказала: поздно мне уже выходить замуж, я теперь бабушка. Я нужна Насте.
— Блин. Прости, друг. Я не специально.
— Так что из-за тебя я ждал лишних четыре года!
— Даже не знаю, как искупить…
— Да пошел ты. Не нужно мне твое искупление. Но кое-что мне от тебя нужно.
— Что?
— Будешь моим свидетелем?
