— Вообще не вопрос!
* * *
Пират и Ольга Викторовна не захотели устраивать пышную свадьбу. Хотя я предлагал им закатить шикарный банкет. Они решили просто расписаться. И тихо, по-семейному, посидеть в ресторане.
— Не хочу людей смешить на старости лет, — заявила мама Кошки. — Какая свадьба? Мне это уже не интересно.
— Я согласен, — послушно кивал Пират, разыгрывающий подкаблучника. — Нам вся эта канитель не нужна.
Так что на свадьбе мы будем впятером: молодожены, мы с Настей и Ваня. Реально, по-семейному.
Я заехал за Пиратом на лимузине. Он появился у калитки в светлом костюме и в шляпе. И с розочкой, торчащей из верхнего кармана!
— Да ты просто Джеймс Бонд!
— Я круче, — буркнул он.
И я понял, что он волнуется.
— Шампанского? — предложил я.
— Позже.
— Боишься, что твоя благоверная сбежит? — хохотнул я. — Не сцы, жених!
— Слушай, не ерничай, а? Это мой первый брак. Дай мне поволноваться, как положено.
Я заткнулся. Это было даже трогательно. Взволнованный Пират с розой в петлице…
Блин. Я не буду ждать пятнадцать лет. Я украду Настю по обычаям гор… Не зря же мы тут на Кавказе!
Мы подъехали к дому Ольги Викторовны. Дамы, как положено, задерживались. Мы вышли из лимузина и торчали посреди двора, привлекая всеобщее внимание.
— А вдруг она опять передумала? — каким-то сиплым голосом произнес Пират.
И тут дверь подъезда распахнулась. Первым из нее выскочил Ваня. И, как галантный джентльмен, воспитанный не менее галантным отцом, распахнул перед дамами дверь. Это я его научил в нашу последнюю встречу!
По моим венам растеклось теплое чувство отцовской гордости.
А, когда в дверях появилась Настя, в венах полыхнула раскаленная лава. Это легкомысленное сексуальное платьишко… Это декольте… Она убивает меня этим, и прекрасно это понимает.
Смотрит на мою упавшую челюсть и улыбается…
Я точно ее украду.
Найду коня, перекину Настю через седло и увезу в горы!
76
Настя
Как я могла?
До сих пор не понимаю, что за блажь на меня нашла. Как я могла сама затащить в постель Матвея?
Мне было грустно и одиноко. Очень. Просто невыносимо.
Я уложила Ванечку. Уставший и набегавшийся, он уснул через пять минут, после того, как я начала читать сказку.
А я побрела на кухню, зачем-то заглянула в холодильник. И мой взгляд упал на бутылку коньяка, которую когда-то принес Паша. Я подумала: одна рюмка будет очень кстати — в качестве снотворного. Я расслаблюсь и усну. А иначе меня точно ждет нервная бессонница.
Но я не уснула. И одной рюмкой не ограничилась. Когда приятное тепло разлилось по венам, я решила усилить это ощущение и выпила еще одну. К тому же, у меня нашелся лимончик, и это сочетание было великолепным.
Странно, что до этого я не любила коньяк…
А потом на моем пороге появился Матвей. И я… мне до сих пор неловко вспоминать о том, как я себя вела!
Что это было вообще?
Две рюмки коньяка — не причина так слетать с тормозов!
Это была дикая, страстная, совершенно безумная ночь. Ночь, после которой все мое тело ныло, а душа… она как будто родилась заново.
Что-то похожее я испытала пять лет назад. Я тогда изменилась после встречи с Матвеем. И сейчас тоже.
Коньяк не помог мне избавиться от хандры. А секс с Матвеем — да.
И пусть на следующее утро мне было стыдно и неловко… Мне уже не хотелось сидеть в уголочке и плакать. Этой ночью я как будто поставила точку в неудавшейся семейной жизни.
Паша ушел от меня. Он не захотел бороться и добровольно уступил меня Матвею. Как будто я какая-то вещь!
Нет, я не вещь. И с Матвеем у нас больше ничего не будет. Лекарство принимают во время болезни. А я выздоровела.
Я теперь одна.
Я не одинока, а свободна! И мне нравится это новое ощущение…
* * *
— Платье — просто смерть, — выдал Матвей, когда мы с мамой и Ваней подошли к лимузину.
— Смерть? — я удивленно приподняла бровь.
— Смерть моему благоразумию, — буркнул он.
Да это обычное вечернее платье! Даже не слишком открытое. И совсем не облегающее. Просто приталенное. Но Матвей смотрит так, как будто я голая. Он теперь все время на меня так смотрит. Поэтому при его приближении мне хочется закутаться во что-нибудь плотное и непроницаемое.
Но сегодня свадьба, я не могла прийти в толстом свитере и свободных джинсах.
Смотрит? Ну и пусть смотрит. Пусть облизывается. Ничего не будет. Я, честно говоря, вообще не рада, что Матвея позвали на это чисто семейное мероприятие. Это все Цезарь Юрьевич…
Я не рада, зато Ваня счастлив. В лимузине он сразу садится рядом с Матвеем, тот его обнимает, смотрит на принаряженного Ванечку с гордостью и любовью… И я в очередной раз поражаюсь тому, насколько они похожи.
Ваня — от горшка два вершка, но уже умеет элегантно и по-пижонски небрежно носить костюм! Который они купили с папой в детском магазине, а потом еще подогнали в ателье.
Мама и Цезарь Юрьевич мило воркуют. Матвей наливает всем шампанского. Ваня получает бокал лимонада. Мы чокаемся. Матвей выдает:
— За любовь, пронесенную сквозь годы!
И многозначительно смотрит на меня.
Капитан пытается поцеловать маму. Она восклицает:
— Помада!
Он целует ее руку.
Они оба такие трогательные сегодня! Мама в романтическом платье нежного абрикосового цвета, капитан — в светлом костюме. Фотографии будут великолепны.
— Что там с фотографом? — спрашиваю я Матвея.
— Ждет нас у загса. Я только что с ним связывался. Не переживай, все пройдет на высшем уровне.
Это так странно и непривычно! Матвей позаботился абсолютно обо всем, от ресторана до билетов на самолет — новобрачные проведут медовый месяц в Питере. Путевку им тоже подарил Матвей.
Я знаю: если бы не он, этим всем бы занималась я. Бегала бы, суетилась, волновалась. А сейчас я просто наслаждаюсь праздником и ни о чем не думаю. Это новый для меня опыт…
Церемония получилась очень красивой. Новобрачные заметно волновались, но при этом светились счастьем. Их “Да” звучало уверенно и торжественно.
А, когда была произнесена фраза: “Жених может поцеловать невесту”, Цезарь Юрьевич, наплевав на помаду, запечатлел на маминых губах исторический поцелуй. Под вспышки фотоаппарата и наши аплодисменты.
Мы праздновали на террасе ресторана, где кроме нас и музыкантов, наигрывающих романтические мелодии, никого не было. Об этом тоже позаботился Матвей.
Новобрачные то и дело поднимались, чтобы потанцевать, и мы все смотрели на них в немом изумлении — они двигались почти профессионально! Я и не знала, что моя мама так хорошо умеет танцевать румбу и танго!
— Что, молодежь, сумеете повторить? — с превосходством посмотрел на нас Цезарь Юрьевич.
— Не вопрос, — сразу отозвался Матвей.
— Я не умею, — честно призналась я.
— Ну и я никогда этого не делал. Но разве это может стать препятствием для настоящего самурая?
Они с Капитаном переглянулись и засмеялись. Я не поняла шутки. И танцевать не хотела. Но Матвей вытащил меня из-за стола.
Он положил одну руку мне на талию, и я чуть не получила ожог — настолько она была горячей. Второй он взял меня за руку и повел в танце.
Я не особо умею танцевать. Матвей, похоже, тоже. Но ему на это плевать. Он уверен в себе и, не испытывая ни малейших сомнений, вертит меня во все стороны.
Я вижу, как Цезарь Юрьевич насмешливо ухмыляется. Мама хлопает в ладоши. А Ваня пьет десятый бокал лимонада и таращится на нас в недоумении.
Хорошо хоть нас никто не снимает и не фотографирует…
Кажется, началось танго. Матвей прижимает меня к себе, и я чувствую бедром то, что во время танца точно не должно ощущаться.
— Матвей! — восклицаю я.
— Блин, опять забыл вытащить пистолет, — ухмыляется он.
И резким движением наклоняет меня назад.
