Паоло потянулся за сумкой, но заколебался.
— Ты сказал, что я получу бесплатно столько кокаина, сколько захочу. Это было частью сделки.
— Я только что дал тебе пакет коки стоимостью почти две тысячи, а заплатил ты только тысячу, — усмехнулся Рэй. — Если будешь нюхать все сам, получишь практически бесплатно.
Рука Паоло крепче сжала сумку. Сделка есть сделка. Если кто-то нарушал сделку с мафией, он заканчивал ее синяками и переломами костей, если ему везло, или нет, то смертью. Но у него не было банды за спиной, чтобы обеспечить выполнение сделки. Физически он не мог сравниться с Рэем, которому на вид было около тридцати, и у него было около восьмидесяти фунтов мускулов. Черт, у него даже не было пистолета.
— Мы же договорились, — пробормотал он, запихивая пакетик в рюкзак.
— Ты ничтожество, — сказал Рэй беззлобно. — Ты самый низший из низших. Пиьявка. Босс даже не знает о твоем существовании. Когда у тебя будут большие деньги, ты можешь начать просить об одолжениях. Только тогда мы слушаем.
Он протянул ему повязку.
— Готов? У тебя есть мой номер. Свяжешься с нами, когда нужно будет пополнить запасы. У меня есть ребята на улице, которые расскажут, как у тебя дела. Я получу хороший отчет, а потом пришлю тебе адрес. Но ты должен действовать быстро, чтобы обезопасить территорию. Все хотят участвовать: уличные банды, Триады, русские, албанцы, даже гребаная мафия. Они все хотят кусок пирога.
— Мафия не замешана в торговле наркотиками. — Он вздрогнул, когда повязка опустилась ему на глаза. Иногда, когда отец был в плохом настроении, мать прятала его в бельевой шкаф и закрывала дверь. Даже сейчас темнота ассоциировалась у него с запахом стирального порошка, чувством удушья и жалким страхом.
— А как же, — Рэй туго завязал ему глаза. — Они наши самые крупные клиенты.
Двадцатая
— Просыпайся. Пора в церковь. — Лука шлепнул Габриэль по заднице под одеялом, выдернув ее из восхитительного сна, где она была покрыта шоколадным соусом, и он его слизывал.
— Церковь? — Габриэль подняла глаза от удобной массивной кровати Луки. — Я не хожу в церковь.
— Сегодня идешь. — Он сорвал с нее одеяло, и от ледяного воздуха по ее коже побежали мурашки.
— Эй. Верни мне одеяло. Воскресенье — это мой день сна. И я устала. Каждый раз, когда я пыталась уснуть, меня грубо ставили в какую-нибудь извращенную сексуальную позу, тревожили и толкали…
— Тревожили? — Лука возмущенно фыркнул. — Я не тревожу. Я приношу удовольствие.
— Прекрасно, — она натянула подушку на голову. — Я его получила. Снова, снова, и снова. А теперь мне нужно получить удовольствие от сна.
— Единожды я оставил тебя лежать на спине, — напомнил он.
— О да, — она потянулась назад, нащупывая простыню. — Это был раз, когда я проснулась с твоим членом, прижатым к моим губам. Тебе повезло, что мне не снилось, будто я во что-то вгрызаюсь.
— Тебе понравилось, когда я трахнул тебя так, — его голос понизился до чувственного мурлыканья. — Ты была очень, очень мокрой.
Габриэль была рада подушке, которая скрыла внезапный жар на ее щеках. Она все еще не привыкла к его грязным разговорам, но, черт возьми, это всегда заводило ее.
Кровать прогнулась, и его рука погладила ее по спине и попке.
— Ты должна прекратить это, иначе мы отсюда не выберемся.
— Я ничего не делаю, только пытаюсь уснуть.
— Я уже несколько часов не сплю, читая записи, которые ты сделала вчера вечером о расследовании дела Гарсии. — Он лениво рисовал узоры на ее коже, посылая волну желания вниз по позвоночнику. — У тебя потрясающая память на детали.
— В течении последних двух лет это дело олицетворяло всю мою жизнь, — вздохнула она. — Странно, но мне показалось, что я его знаю, хотя он редко появлялся на людях, так что мы так и не получили его физического описания. Поскольку я была самым младшим детективом в этом деле, я читала и собрала каждый лист бумаги и каждый цифровой файл. Я знала все, но никто не интересовался тем, что я собирала. Каждый раз, когда я говорила им, что знаю, где он будет, они говорили, что сейчас не самое подходящее время. Я начала думать, что кто-то мешает расследованию, или над делом работает свой агент.
— Не все копы хорошие копы. — Его теплые губы скользнули по ее спине, облизывая отметину, которую он оставил вчера днем, когда трахал ее в пустыне, как закуску к тому, что он планировал, когда доставит ее домой.
— Есть идеи, как его найти? — спросила она, переключаясь в рабочий режим. — Я не знаю, что произошло после налета. Я думала, он уедет из города, пока все не уляжется.
— У Фрэнки есть источники, подтверждающие, что он здесь, но в укрытии.
— Думаю, в этом есть смысл. Мы думали, что у него есть какая-то связь с городом, — сказала она. — Или, может быть, Вегас лучше всего подходит в качестве центрального узла для его дистрибьюторской сети.
— Или он, возможно, создал новый, очень могущественный союз и должен быть здесь, чтобы закрепить его. — Он поерзал на кровати, придвигаясь ближе. Его рука скользнула между ее ног, и он провел пальцем по ее половым губам.
— Ты знаешь, с кем он связан? — Габриэль беспокойно задвигалась под его ищущим пальцем.
— Да.
— Но ты не можешь мне сказать? — Она попыталась повернуться, но он прижал ее к кровати. — Это может дать нам какое-то направление, Лука.
— Это направление для нас закрыто.
— Если бы нам удалось раздобыть немного денег... — Габриэль вздохнула.
— Зачем тебе деньги? — Его палец прекратил свою нежную пытку.
— Он лично встречается только с влиятельными людьми — теми, кто является крупными дистрибьюторами его продукции. Мы слышали цифру в пятьсот тысяч долларов. Если бы у тебя было столько денег и немного связей в преступном мире, мы могли бы договориться о встрече.
— Мы?
— Мы делаем это вместе. — Она оглянулась через плечо. — Помнишь, ты сказал мне, что я была великолепна, когда спасала тебя? Я буду еще великолепнее, когда поймаю Гарсию и брошу его в тюрьму.
— Возможно, мне не следовало так вольно выражаться в похвалах, — пробормотал он. — Похоже, это застряло у тебя в голове.
— Тебе нравятся девушки с оружием, — напомнила она ему. — Ты сказал это, когда я спасла твою задницу от албанцев, которые расстреляли мой дом.
Она оборвала себя, внезапно вспомнив, зачем вчера ходила в ресторан. Во всей этой неразберихе она так и не задала ему вопроса, который привел ее к нему. Но когда он поцеловал шрам на ее спине от пули, которая свела их вместе, она решила, что не хочет слышать правду.
— Я прикрывал тебя, пока ты спасала Макса, — он опустил свой вес с локтей, прижимая ее к кровати.
— Ты собираешься раздавить меня, если я не соглашусь? — Она засмеялась, прижимаясь к нему.
— Я буду трахать тебя, пока ты не согласишься. — Он уткнулся носом в ее шею, его теплое дыхание коснулось ее кожи. — И Гарсия не отправится в тюрьму. Он поедет со мной, чтобы заплатить за то, что сделал с Маленьким Рики.
— Нет. — Она приподнялась, но только для того, чтобы распластаться на кровати под тяжестью тела Луки, от веса его тела сверху. Она вздрогнула от прикосновения его прохладной рубашки к своей спине, от давления пряжки его ремня, от твердого ствола, прижатого к ее ягодице.
— Он должен ответить за свои преступления в суде, — продолжала она, пытаясь сдержать возбуждение. — Его будут судить и, без сомнения, признают виновным, и он проведет остаток жизни, гния в тюрьме.
— Это не правосудие. Сидеть в тюрьме, есть три раза в день, продолжать управлять своей наркоимперией из тюрьмы, в то время как Маленького Рики и Дэвида больше нет на этой земле. Это просто пародия. Справедливость означает, что он будет страдать так же, как он заставил страдать твоего мужа, Маленького Рики и бесчисленное множество других. Справедливость означает, что он будет сидеть голый в холодной темной комнате, не зная, куда попадет следующий удар и как долго он будет кричать. Правосудие означает долгую, медленную, мучительную смерть.
