— Красиво, — произнесла и, совладав с неприятными эмоциями, попыталась улыбнуться. — Ей понравится.
— А тебе нравится? — прошептал за моей спиной, склонившись к уху, коснулся моих волос и убрал их за плечи.
Ему потребовалось пару секунд, чтобы отучить меня дышать, говорить и думать. Не сумев ничего сказать, положительно кивнула в ответ. Протянув руку и аккуратно взяв меня за лицо, развернул к себе и начал медленно поглаживать большим пальцем подбородок, заставив поднять на него глаза.
— Где коробки? — спросила растерянно. — Наверное, стоит вызвать рабочих и машину, чтобы все увезти отсюда.
— Какие коробки, Медея? — смотрел на меня, как на дуру, а на лице растягивалась улыбка. — Ты не поняла?
— Что я должна была понять?
Он ничего не ответил. Нагло забрав власть надо мной в свои руки, коснулся губами моих губ. Он целовал меня совершенно по-другому, словно желал испить до дна, но в тоже время растягивал этот момент на дольше.
— Это для меня? — спросила сквозь поцелуй, не веря своим предположениям.
— Ты слишком много разговариваешь, — он нежно взял мое лицо двумя руками и прижал к себе настолько близко, будто боялся, что я исчезну.
Так это глупо. Куда я могу исчезнуть, когда больше не имею прав на собственное тело? Когда даже душа склонилась перед ним на колени…
Как же унизительно признаваться себе в этом. Как я могла упустить этот переломный момент, когда все изменилось? Когда перестала думать головой и последовала за эмоциями уже и так разрушенного сердца?
Не имея сил бороться, я решила последовать за своими желания. Обвив его шею руками, прижавшись крепче, ответила, наконец, поцелуем на его поцелуй. Я не знала, последняя эта встреча или будут ещё, ведь мы уже столько раз прощались. Но я чувствовала, что конец близок. И мне хотелось насладиться им, впитать в себя всего его. Запомнить каждый поцелуй, каждое движение его рук, запомнить его дыхание и аромат. Сохранить это все где-нибудь в руинах разбитой души.
В буйстве эмоций, не заметила, как мы оказались в самом центре комнаты. Стянув с меня плащ и отбросив его в сторону, Роланд медленно отстранился от моих губ, укусив за нижнюю. Я открыла глаза, посмотрела на него, вновь бросила взгляд на все происходящее вокруг и до сих пор не могла поверить в то, что это ради меня.
Он подошёл к столу и, пока открывал шампанское и разливал его по бокалам, я медленно подошла к панорамному окну, откуда открывался вид на ночной город. Освещаясь снизу светом свечей, смотрела на любимую столицу с высоты птичьего полёта, слышала приближающиеся сзади шаги мужчины, от которого мурашки бежали по коже, и мечтала, чтобы все замерло вокруг, кроме нас двоих. Чтобы не наступило утро и не к кому было уезжать. Чтоб эта ночь тянулась хотя бы пару десятков лет…
Поцеловав в шею, Роланд угостил бокалом шампанского, а после, взяв за талию, притянул к себе.
— Скажешь, в чем дело? — прошептала, сделав глоток игристого и продолжая смотреть на город.
Но он ничего не стал объяснять. Его руки скользнули вниз, под платье, стали ласкать мое тело, мою плоть.
— Это ненормально, Роланд, — вырвалось из уст.
— Что ненормально, строптивая? — его пальцы проникали все глубже, заставляя стонать от удовольствия, сгибаться в спине. — Что ты до сих пор хочешь меня?
Я не смогла ответить, задыхаясь от наслаждения.
Он медленно снял с меня платье и, убрав мои волосы на одно плечо, провел языком по шее, оставляя сладкий привкус своих касаний на коже. Я была марионеткой в его руках — живой куклой, которую он любит доводить до исступления, а после наслаждаться своей властью над ней.
Развернув меня к себе, он взял меня на руки, сделал пару шагов и положил меня на мягкий ковёр, усыпанный лепестками. Я старалась положить бокал на стол, но четно, он соскользнул с рук и разбился неподалёку. Нам было плевать. Мы уже до одури хотели друг друга. Но Роланд сегодня был другим, не спешил, был резок, но не был груб. Каждое его движение было пропитано атмосферой этого места. Романтичная сексуальность не была испорчена привычной нами грязной похотью. Он гармонично слил нас с пространством.
И это было волшебно. Квартира была погружена в страсть, которой раньше никогда между нами не было. Сегодня мы не занимались сексом — мы занимались любовью. Это чувство витало в воздухе
Вспоминаю, как мы встречали рассвет. Как я изнеможенная, удовлетворённая и, черт бы побрал, влюблённая в него… лежала, привязанная к постели, и извивалась под ним, моля его не останавливаться. Его губы коснулись каждого участка на моем раскалённом теле, разжигая сильнейший пожар. Я прижимала его ногами к себе, молила его взять меня, утолить жажду, но он будто не слышал моих просьб, продолжая сводить с ума поцелуями. Это казалось издевательством — приятной, жаркой пыткой над моим сознанием и телом. Я видела, что его приятно сводила с ума моя ломка. Он получал удовольствие от моей наркотической зависимости по нему.
Мне так и не удалось возненавидеть себя за безразличность к собственным принципам, ни тогда, ни сейчас. Я не жалею, что в очередной раз отдала себя ему, наверное, впервые, сделав это с самыми чистыми намерениями. Я не чувствовала предательства с его стороны и не чувствовала себя любовницей. Наоборот, все казалось совсем иным — он будто старался сделать эту ночь особенной и запомнить наши отношения такими.
Пробудившись от недолгого сна и улыбнувшись прекрасному, хоть и пасмурному, дню, недолго думая, я решила подразнить Роланда. Он лежал с закрытыми глазами, ещё не до конца проснувшись. И чтобы ускорить этот процесс, я полезла к нему с приставаниями. Ногтями коснулась его шеи и медленно стала спускаться ниже.
— Прекрати, — услышала голос Роланда, пропитанный сонным наслаждением.
Проигнорировав его слова, продолжила путь, потянулась губами к уху и стала томно дышать. Он поймал мою блудливую руку и улыбнувшись спросил:
— Что я тебе сказал, Ариана? — его временная искренняя улыбка быстро сошла с лица, и он открыл глаза, как только осознал, чьим именем назвал меня.
Лучше б он скинул меня с этого этажа — организм перенёс бы это легче, чем то, что я услышала.
— Я Медея, — процедив сквозь зубы, вскочила с кровати. — Медея, мать твою! — прошептала себе под нос, раздосадованная произошедшим.
Вышла в гостиную и, собрав с пола разбросанное белье, стала нервно одеваться. Лепестки под ногами действовали, как красная тряпка на быка. Скрепя зубами, старалась молчать, не устраивать скандала, но когда Роланд вышел из спальни, не выказывая никакого сожаления от случившегося, когда, как ни в чем не бывало, сел на диван и протянул платье, смотря на меня глазами прежнего Роланда, — я не сумела сдержать злости, кипящей внутри:
— Что случилось, Ханукаев? — вырвала из его рук платье, смотря со всем своим презрением ему в глаза. — Ангел отказался проводить время с дьяволом, и ты решил заменить его мной? Конечно, — с уст сорвался нервный смешок, — Я же Медея — безотказная шлюха и тварь. Браво, если и есть ещё более изощренный способ унизить меня, то им обязательно воспользуешься именно ты. Люди, имеющие хоть каплю человечности, не способны достичь твоих "высот"!
— Не устраивай цирк. Она просто мне снилась, — заявив об этом так, будто от этого должно стать легче, он встал с места, подошёл к комоду и что-то оттуда достал.
— Как скажешь, Эльдар! — отплатив ему его же монетой с усмешкой на губах, схватила плащ и направилась к выходу.
Он перехватил меня, как только я оказалась с ним на одном уровне, и заставил обратить на себя моё внимание.
— Вчерашний вечер был организован для того, чтоб сегодня передать тебе это, — протянул конверт.
Устав от всех перипетий между нами, устав от его надменности и бесчувственности, я молча приняла конверт, желая поскорее покончить со всем этим и уйти, теперь уже, навсегда. Открыла его и с любопытством заглянула во внутрь. Там лежала стопка стодолларовых купюр и билеты. Достав их, я увидела рейс в один конец на всю семью.
