Когда он, наконец, перестал двигаться, он остался внутри меня и поцеловал укус, его дыхание было слышно мне в ухе. Я должен был попробовать его на вкус ещё раз. Я потянулся назад и, схватив его за волосы, притянул ближе, чтобы насладиться его губами. Между вдохами я выдыхал:
— Я люблю тебя. Люблю тебя.
Чувствуя, что должен повторять это столько раз, сколько смогу, в страхе, что больше никогда этого не скажу.
Но тут Джейк сдался. Он прижался головой к моей спине, и всё его тело задрожало надо мной. Его член выскользнул из меня, но он всё ещё крепко держал меня руками. Сначала было тихо, но потом я услышал быстрые вздохи, сопение и тихие всхлипы, которые он отказывался издавать.
Моё тело затряслось от желания повернуться и обнять его. Поглаживая его по спине, я бы солгал ему и сказал, что всё будет хорошо.
— Чёрт. Карина, — выдохнул Джейк. — Что я наделал?
Я больше не мог этого выносить. Оторвал его пальцы от себя и повернулся, заключая его в объятия. Я гладил его по спине и обнимал, пока он плакал, заставляя себя ничего не сказать и оставаясь тем другом, которым я должен был быть с самого начала. Моё тело жаждало большего, но, когда мой лучший друг сломался в моих объятиях, я подавил эгоистичную сторону себя, зная, что уже слишком поздно, но всё равно делая это.
— Что со мной не так? — он наконец закричал. — Я так чертовски растерян, Джексон. Я в замешательстве и больше не узнаю себя.
— Джейк. Ничего. С тобой всё в порядке. Все, — горячо возразил я. — Всё в порядке.
— Это не так. Не в порядке, что я так многое чувствую к тебе, но всё ещё с Кариной. Не в порядке, что я только что изменил ей. — Я почувствовал, как его руки сжались в кулаки на моей спине, но он всё ещё прижимал меня к себе, не поднимая глаз. Если бы ему нужно было укрыться на моей груди, чтобы сделать свои признания, то я не против. — Это не в порядке, что я разочаровал свою маму. Не в порядке, что я только что занимался с тобой любовью, а Карина была всего несколькими этажами ниже. Не в порядке, что я сам себя не узнаю. Я гей? Кто я такой?
— Ты Джейк Веллингтон, — сказал я. — Ты один из лучших людей, которых я знаю. Один из самых умных бизнесменов, которых я знаю. Ты любишь разгадывать кроссворды. Ты любишь немного выпить за каждым ужином. Тебе нравится, когда на тебя давят и бросают тебе вызов. Ты сильный. Ты уверен в себе. Влечение к мужчине, даже к одному, не меняет тебя как личность.
Джейк сделал ещё несколько судорожных вдохов и, в конце концов, ослабил хватку на мне. Я подождал, пока он поднимет голову, и, когда он это сделал, взял его за подбородок и вытер слёзы большими пальцами.
— Посмотри на меня.
Он крепко зажмурился, прежде чем, наконец, открыть глаза, они сияли, как волны самого синего океана. Мне очень хотелось наклониться и поцеловать его, но я этого не сделал. Что казалось бессмысленным подвигом, учитывая, что мы были прикованы обнажёнными телами друг к другу посреди его гостиной.
— Я здесь ради тебя, несмотря ни на что. Даже если просто как твой друг. Я всегда рядом с тобой.
Он наклонился и нежно прижался губами к моим губам, и мне пришлось напрячь мышцы, чтобы не зайти ещё дальше. Я и так уже взял слишком многое.
— Останешься со мной на ночь? Не ради большего. Просто чтобы я не был один. Я приму твоё предложение стать моим другом сейчас.
— Позже мне нужно будет поработать, но я останусь, насколько смогу.
— Спасибо, — прошептал он.
Затем, как будто это был наш первый раз, и мы оба были неловкими подростками, не знающими, как себя вести, мы отступили назад и оделись. Не говоря ни слова, он взял два пива и две книжки с кроссвордами, прежде чем сесть на диван. Я последовал за ним, и мы разгадывали их в тишине.
Примерно через час он отключился, вероятно, эмоционально истощённый. Я оставался с ним так долго, как мог, и укрыл его одеялом, поцеловав в лоб, прежде чем прошептать:
— Я люблю тебя.
Я ушёл, надеясь, что это не последний раз, когда мои губы касаются его кожи. Он позволил мне быть его другом сегодня вечером, но мы оба знали, что нужно принять решение. И после его тирады мы оба поняли, что дружба — это не один из вариантов.
Я хотел, чтобы он выбрал меня своим любовником — своим партнёром. Но пока он принимет решение, я могу быть его другом.
Как бы больно это ни было.
26
Джейк
Когда я с трудом открыл глаза, из кухни пробивался тусклый свет. Они были горячими и опухшими из-за недавнего нервного срыва. Когда я приподнялся, в голове у меня запульсировало, и мне казалось, что я выпил целую бутылку виски, а не просто вышел из себя.
Проведя рукой по лицу, я сел, прежде чем заметил, что уже почти девять. Я огляделся, но понял, что Джексона нет. Должно быть, перед уходом он накрыл меня одеялом. Я сбросил его и уперся локтями в колени, обхватив голову руками. Мои чувства были смешаны с болью, от которой у меня сводило живот, и волнением, усиливавшим эту боль. Я хотел возненавидеть бабочек, похающих у меня в животе, когда я вспоминал, как кожа Джексона горела под моей собственной. Я хотел пожалеть о том, как он целовал меня, о том, как он держал меня, когда я сломался. Хотел. Но я этого не сделал.
Я потянул себя за волосы и тихо усмехнулся над тем затруднитёльным положением, в котором оказался. Я был таким потерянным, злым, взволнованным, полным ненависти к себе, надежды, страха и всех чёртовых эмоций, какие только есть на свете, что мне казалось, я вот-вот взорвусь, произведу взрыв, после которого ничего не останется. В тот момент я даже хотел, чтобы это случилось, чтобы мне не пришлось признавать свои ошибки.
Но мне было нужно это сделать. Мне нужно было осознать свои решения и встретиться с Кариной лицом к лицу. Мне нужно было осознать ту яму, в которую я сам себя загонял всё глубже и глубже. Мне нужно было поговорить с ней, и как бы сильно моё тело ни хотело восстать против этого, моя кожа натягивалась, я чувствовал себя почти невыносимо и так, словно она больше не подходила мне, мне нужно было отпустить её.
Я не мог тащить Карину за собой, и пока я не смогу держать себя в руках, не смогу и её удержать. От одной мысли об этом у меня внутри всё сжалось. Мне хотелось кричать и бить себя за то, как сильно я всё испоганил.
Больше всего меня задело не то, что я изменил своей невесте, а то, что я предал своего друга. Карина всегда была моим другом. Даже когда мы были детьми, нам удавалось смеяться друг над другом. Как только мы начали работать вместе, всё это закончилось. Мы провели так много времени вместе, сблизились. Она дала мне связь, которой мне не хватало со времён Джексона, и напомнила мне, каково это — радоваться встрече с кем-то. Я вспомнил то время в отеле, когда мы напились и смеялись до трёх часов ночи. Вспомнил, как она строила мне рожи, стоя сзади во время презентаций, проверяя, смогу ли я продолжать. Вспомнил, как она смеялась надо мной, когда я врезался в стеклянную дверь на работе.
Вспомнил, как она обнимала меня, когда я плакал после похорон моего отца. Вспомнил, как впервые сказала мне, что любит меня, поцеловала, приняла меня. Каждое воспоминание давило на меня, как удар в грудь, лишая меня последнего глотка кислорода. И это причиняло боль, словно ножи вонзались всё глубже, потому что я знал… Знал, что мне нужно встретиться с ней лицом к лицу, и всё будет кончено. Я не знал, как обстоят дела с Джексоном, но я должен был проявить к ней уважение и сначала поговорить с ней.
Когда я вышел из душа, на телефоне меня ждало сообщение, и я так разнервничался, что слова расплывались перед глазами.
Карина: Нам нужно поговорить.
Карина: Приходи позже, если сможешь. Я не буду спать.
Я спустился по лестнице в ее квартиру, используя каждую свободную секунду, чтобы попытаться подготовиться. Но ничто не могло подготовить меня к тому, чтобы признать свои ошибки. У меня не было достаточно времени, чтобы быть готовым принять последствия.
