— В тот год да, — кивнул головой папа.
— А дальше?
— А дальше — Катька заболела. У нее был гнойный аппендицит — перитонит, слышала?
Я не слышала такого слова, но все же кивнула утвердительно. А папа, как бы случайно положив свою руку мне в промежность, продолжал…
— Она лежала в больнице месяц, если не больше. Да и потом, когда выписалась, ни о каких подобных играх речь идти уже не могла. Во-первых, Катьке было просто больно — шов на животе был огромным, — а во-вторых, родители окружили ее тройной заботой. Никаких одиночных походов в гости и прочих вольностей уже не было как минимум полгода. А нам этого времени вполне хватило, чтобы чуть-чуть повзрослеть, отвыкнуть от былых откровенностей… Короче говоря, мы снова стали обычными братом и сестрой, не вспоминая даже намеками о былых забавах…
Но мы продолжали искренне дружить. И когда я приехал домой на каникулы после первого курса института, мама предложила нам с Катькой поехать на лето на Волгу, к тете Вале — папиной тетке. Поехать одним, потому что ни у мамы, ни у отца летнего отпуска в тот год не было. Надо ли говорить, как мы радовались! Первый раз — одним, без родительской опеки! Особенно этому радовалась Катька… я-то уже годик хлебнул «вольной жизни», а она только перешла в девятый класс.
Тетя Валя — ты должна о ней помнить, я рассказывал — жила тогда в Тольятти, у самой Волги. Чудесное место для отдыха! У нее была маленькая дачка, скорее — просто сарай при огороде, куда и поселила нас тетя Валя. В этой хибарке была односпальная кровать, тахта и стол с одним стулом. А что нам было надо еще? Зато мы были предоставлены сами себе! Тетя Валя приходила днем полить огород, мы тоже пару раз в день ее наведывали, зато остальное время было нашим! Мы купались, загорали на Волге, объедались мороженым, развлекались на аттракционах, ходили в кино и на концерты! Но однажды…
Короче, Катя спала, естественно, на кровати, а я — на тахте. Обычно мы просыпались рано, чтобы бежать сразу на пляж, а тут после какого-то позднего концерта, проснулись довольно поздно. Я еще валялся в постели, не в силах расстаться с остатками сна, а Катька уже вскочила и решила переодеться в купальник, не дожидаясь, пока я выйду.
— Отвернись, — только сказала она. Но я, в ленной полудреме, не успел перевернуться на другой бок, как сестренка уже расстегнула лифчик.
Сон слетел в меня в то же мгновение! Из-под Катькиного лифчика выкатились такие два прелестных полушария! Небольшие, но такие налитые, упругие даже на вид! И венчали их два розовых, четко выделяющихся соска!
Я смотрел на эти грудки, позабыв обо всем. Катька это сразу же заметила. Но вместо того, чтобы за-верещать и закрыться, она вдруг бросилась на меня и стала шутливо, несильно, хлестать меня по щекам лифчиком.
— Ах ты бесстыдник! Ах ты наглец! — говорила она, почти взобравшись на меня верхом, а голые ее грудки мотались перед самым моим носом! Не мотались даже, а лишь слегка подрагивали, потому что были так девственно-упруги.
Я не смог больше сдерживаться — я коснулся одной из них рукой. Член мой сразу подскочил в плавках. А поскольку Катька сидела почти на моем животе, то даже сквозь тонкое одеяло почувствовала его реакцию. Я понял это, увидев, как вспыхнули сразу Катькины щеки. Но она сделала вид, что ничего не почувствовала.
— Как тебе не стыдно трогать мою грудь! — воскликнула она деланно-театральным тоном. — Тебе она что ли нравится?!
— О да! — поддержал я шутливый тон сестры. — Она божественна!
— А вторая? — игриво спросила Катька.
Я протянул руку ко второй ее грудке и уже более спокойно, не боясь отпора, обследовал ее нежными прикосновениями. Я успел заметить, что розовый сосок сразу напрягся и стал твердым, как уменьшенная копия моего члена. Я погладил уже сам сосок. Катька как-то сразу засопела и уже без шуток в голосе спросила…
— А ты помнишь, что мы делали в детстве?
— Конечно, — честно ответил я.
— Сейчас бы это было, наверно, интересней? — полуутвердительно спросила сестра.
— Думаю, да, — очень серьезно ответил я, уже откровенно прижимаясь сквозь одеяло своим «деревянным» членом к телу сестры.
— Что там все время в меня тычется?! — как бы возмущаясь, спросила она.
— Твой давний друг! — ответил я и отбросил одеяло на пол.
Теперь уже, непосредственно через плавки, было видно, что член мой так и рвется показаться во всей красе. Катька поняла это сразу.
— Можно? — спросила она, и даже не дожидаясь ответа, одним рывком спустила мне плавки до колен.
Член подпрыгнул и закачался, подрагивая. Крайняя плоть лишь слегка обнажила головку, но сам ствол члена выглядел довольно внушительно.
— Ой! Он стал у тебя гораздо больше! — сказала Катька с придыханием. — И столько волос! Можно их погладить?
— Нужно! — промычал я в ответ, одной рукой стянув свои плавки до конца.
Катя осторожно поднесла свои пальчики к моим слегка рыжеватым кудряшкам.
— Какие они жесткие! — сказала она. — А… его можно потрогать?
— Катя! Трогай все что хочешь! — выкрикнул я. — Только сними свои трусики тоже!
— Ой, конечно! — совершенно непосредственно сказала Катя и, привстав и покачивая бедрами, стянула с себя трусы.
Она стояла передо мной на коленках, и я видел, как ее плоский, очень спортивный живот с чуть заметным шрамом заканчивается внизу темным холмиком волос. Поскольку ноги сестры были сжаты, ничего больше я не увидел.
— Ну, покажи же мне ее! — не выдержал я. Я просто простонал эту фразу. И Катя, поняв мое состояние, тут же широко развела ноги в сторону и я увидел… Я увидел выпуклые, пухлые губки, слегка прикрытые вьющимися волосиками, я увидел блеснувшую меж ними красную щелку… Я увидел выпирающий из под этих губок, в самой верхней точке их соединения, так поразивший меня когда-то в детстве клитор…
Больше я не мог терпеть! Я просунул свою руку Катьке между ног и принялся гладить ее там, ласкать, тереть… А она, видимо тоже потеряв уже всякое терпение, тут же схватилась за мой пенис и стала стягивать кожицу с его головки. Член сразу встрепенулся, как добрый конь. Я испугался, что тут же сейчас и кончу и закричал…
— Подожди! Давай ляжем рядом!
Катька моментально плюхнулась рядом со мной. Поскольку тахта была очень узкой, мы, чтобы не упасть, вплотную прижались друг к другу. Упругие Катькины грудки прижались к моей груди, расплющившись о нее, а мой возбужденный до крайности член уткнулся своей полностью обнаженной головкой в Катькины кудряшки на лобке.
— Засунь, засунь его! — простонала вдруг Катька. — Так, как это делают все парни с девчонками!
