— Дурная! И чего ты сюда побежала! Он не достоин тебя, не достоин, — Осман что-то рычит мне на ухо, но я сопротивляюсь изо всех сил, как вдруг вижу высокий силуэт, мелькнувший в небольшом просвете из груды камней.
— Саид, — кашляя, тяну к нему руки.
Это он! ОН!
Живой, слава Богу!
— На нас напали! Уводи её! Живо! Я вас прикрою, — слышится хриплый стон.
Бах!
Снова выстрел.
— Нет! Пожалуйста! Уходи оттуда!
Рывок, каким-то чудом я отталкиваю от себя Османа, бросаюсь к Саиду с протянутой рукой. Почти спотыкаюсь, когда наступаю на куски, что остались от стен. Карабкаюсь по насыпи, пыьаюсь схватится за ладонь Саида, которую он тянет ко мне в ответ.
— Назад! Дом скоро рухнет!
Проход завален. Я не могу пробраться к Саиду. А по ту сторону вовсю раздаются крики и стрельба.
Мы лишь успеваем коснуться друг друга кончиками пальцев…
Бах!
— Бегите! Бегите!
Усердно моргаю, прогоняя жалящие слёзы с век, как вдруг вижу тёмную фигуру. Кажется в руке незнакомца сжимается пистолет. Он направляет его на меня… Саид оборачивается, отпуская руку, он это тоже видит. Ахмедов просто бросается на ублюдка, подставляя своё тело как щит.
Бах…
Вздрагиваю. А Саид дергается, падая на колени.
Дым немного рассеивается. Я вижу красное пятно, почти бордовое, на белоснежной рубашке Саида. Оно быстро расползается, превращаясь в большую уродливую кляксу.
— Нет! Пожалуйста! Нет…
— Довольно. Пора уходить!
Меня отрывает от пола. Осман подхватывает меня на руки. Я больше не могу сопротивляться. Силы покинули тело.
Всхлипнув, я проваливаюсь в темноту.
Эпилог
— А-а-а! Саииид!
Я резко вскакиваю, хватаясь за живот.
— Больно! Как же мне больно!
Ощупываю руками живот, понимаю, что он стал как камень. И мне мокро, в области бёдер. Я будто в луже лежу.
— Алиса, держись! Я с тобой!
Кто-то крепко сжимает мою руку. Когда зрение стабилизируется, я понимаю, что это Осман.
— Где мы? — хриплю, хватая сухими губами воздух.
— Дыши, девочка, дыши! У тебя роды неожиданно начались! Мы в скорой, едем в клинику.
— А С-Саид где?
Очередная схватка и меня скручивает пополам.
— Не волнуйся. Помощь уже прибыла. Ты только дыши, дыши!
Но почему я ему не верю!
— Вот так девочка, вот так. Всё будет хорошо…
Одной рукой он мягко гладит меня по животу, а второй крепко сжимает мою ледяную ладонь.
Я немного прихожу в себя, осматриваюсь, понимая, что мы и правда находимся в машине скорой помощи. На всю улицу орёт сирена, а машина набирает скорость. Рядом дежурят фельдшеры. Один из них меряет мне давление
— Надо бы поторопиться, — говорит своей напарнице.
К счастью, через три минуты машина останавливается напротив главного входа в клинику. Меня выгружают из машины и на каталке везут в родзал. Осман бежит рядом со мной. Его глаза переполнены страхом и одновременно сочувствием. Я уже не могу больше сдерживаться. Боль становится нереальной! Живот сейчас лопнет.
Я стараюсь не думать о том, какой ужас произошёл до момент обморока, сейчас главное ребенок. Нашим жизням угрожает опасность. Я молюсь, чтобы с малышом всё было хорошо. Он уже близко, я это чувствую… Больше не могу терпеть. Схватки усиливаются и становятся частыми. Вслед за ними следуют ещё более мучительные потуги.
Меня в спешке завозят в светлое, просторное помещение, там нас встречают врачи. Осман собирается войти следом, но его останавливают.
— Девушка перенесла стресс, у нее начались преждевременные роды. Выйдите. Малыш вот-вот появится на свет, — рычит полноватая женщина в белом халате и выталкивает мужчину из комнаты.
Меня перекладывают на кровать, экстренно готовят к родам.
— Тужься, дорогая! Тужься! Уже видно головку!
Я стараюсь изо всех сил, строго выполняю каждое наставление врачей. Боль такая кошмарная, что хочется умереть!
— Тужься, ну же!
Делаю глубокий вдох, на выдохе с силой напрягаю пресс.
— Умница, молодец! Ещё раз! Со всей силы, постарайся!
Вдох. Выдох. Потуга.
И…
Короткое облегчение.
А потом звонкий младенческий крик.
— Поздравляем! У вас мальчик!
Груди касается что-то такое тёпленькое и крохотное.
Я распахиваю глаза и вижу своего сыночка.
Он горланит во все лёгкие, а я улыбаюсь.
Сын. Мой малыш. Какой же ты потрясающий!
Обнимаю кроху очень осторожно, не на радуюсь.
По щекам льются слезы.
Я просто не верю в то, что вижу, в то, что испытываю сейчас.
Я мама. Я стала мамой.
Думаю только об этом и больше ни о чём.
И о том, что у новорожденного малыша такие глаза как у Саида. И его черты. Тёмные волосы, тёмные глаза. Крепкое тельце. Он вылитый отец…
Как только я увидела сынишку, я поняла, что все. Он мой. Ни за что его не отдам Лизе. Лучше умру. Пусть застрелит меня, но я не отдам своё дитя. Ни за какие деньги.
Стресс и ужас, который я только что пережила, а также невыносимая усталость дают о себе знать моментально. Вымотавшись, я закрываю глаза и улетаю в вынужденный сон, максимально крепко прижимая к груди хрупкое тельце младенца.
***
Открываю глаза уже лёжа в палате. Я лежу на новых простынях, переодетая в новую сорочку, пытаюсь понять, что вообще происходит, пытаюсь прошлое вспомнить. Я словно очнулась ото сна, от страшного кошмара, но единственное, что там было приятно — мой малыш.
— Сыночек! — вскрикиваю, подскакивая на месте.
— Тиша, Алиса, разбудишь…
Поворачиваю голову влево и вижу… Османа. Он сидит в кресле и держит в руках маленький комочек счастья — моего сынишку. Заботливо его качает.
Не может быть. Меня охватывает удивление.
Почему он? Спас меня, на роды сопроводил, теперь ещё малютку нянчит. Невероятно!
— Спасибо! Большое тебе спасибо! — из глаз брызгают слезы. Я сейчас навзрыд разрыдаюсь.
Как же сильно я ему благодарна! Какой он молодец. Если бы не Осман, боюсь представить, что бы с нами было. Я до самой смерти буду обязана другу Саида
Саид… Где же он? Что с ним? Что вообще там случилось?
Похоже на теракт, чёрт.
— Дай мне его, пожалуйста, дай, — тяну руки к младенцу, всхлипывая, но встать не могу. Слишком слаба. Настолько, что даже ног не чувствую.
— Т-ш-ш-ш, лежи. Тебе нужно поспать, отдохнуть. Я присмотрю за крохой.
Мужчина поднимается с кресла на ноги. Покачивая на руках малыша, завёрнутого в мягкую пеленку. Покачав сына, он осторожно кладёт его в рядом стоящую детскую кроватку.
Осман мог бы стать отличным папой, если бы его беременная жена не погибла бы в аварии. Он потрясающе смотрится с ребёнком на руках. Он такой огромный, а малыш, наоборот, крошечный. Это вызывает восхищение. Дух захватывает от того как он мужественно смотрится с малышом на руках.
Я бегло осматриваю комнату, удивляясь. Мы находимся в вип боксе. Одни в палате. Здесь уютно, комфортно. Новая мебель, свежий ремонт. Осман подготовился.
— Эта одежда, постельное бельё… Это все ты?
— Да, приказал своим людям привезти, — улыбается.
— Как мне тебя отблагодарить?
— Позже. Есть кое-что, что ты можешь для меня сделать, — тёмные глаза ярко заблестели. — Потом скажу. Сейчас тебе нужно отдохнуть пока и малыш отдыхает.
— Я не могу. Трудно расслабиться после того, что пришлось пережить. Этот взрыв, выстрелы, внезапные роды…
Сердце сжимается от дикой боли, слёзы хлещут не переставая.
— Понимаю.
Осман присаживается на край постели, за руку меня берет, крепко сжимает ладонь, тем самым оказывая поддержку, тем самым намекая, что я не одна и он готов разделить боль. Пополам.
Я поднимаю заплаканные глаза на него, смотрю в его серьёзное, побледневшее лицо. Я собираюсь спросить о самом главном. Но боюсь. Боюсь услышать в горькие новости. Предчувствую каждой клеточкой, что что-то не так.
