— Доволен… — выдыхаю. — Люблю тебя, — целую в макушку, зарываясь носом в ее волосы, пахнущие медом.
— Как оно ритмично бьется… сильное, большое, любящее… мое… — она прикасается губами к коже, усиливая сердцебиение своими ласковыми действиями.
— Твое… — подтверждаю. — Точный выстрел, прямое попадание…
— А знаешь, когда я влюбилась? — поднимает на меня взгляд. Сразу вспомнил, как она разговаривала со своей мамой в интернате, выражала сомнения и страхи на мой счет, а я случайно услышал фразу: «боюсь влюбиться». Сам насторожился тогда.
— Нет, очень интересно. И когда? — внимательно смотрю.
— Как только увидела твои глаза — всё, попалась мгновенно, окончательно и бесповоротно… Правда со своими чувствами определилась позже… — дополняет слова. — Но всё случилось в тот момент, когда взглянул на меня, сорвав маску. Ты соответствовал моим пожеланиям, даже мечтам — хотелось лишиться девственности и не разочароваться, ведь первый мужчина запомнился бы надолго…
— Навсегда, — перебиваю, вставляя меткое замечание. — И что же особенного в моих глазах? — честно, не понимаю. Она писала о красивом сочетании в своих ответах, присланных на почту.
— У них редкий оттенок голубого цвета, как ясное небо, и на фоне смуглой кожи — еще ярче смотрятся, а темные густые ресницы добавляют таинственности и притягательности, — вот это характеристика. Неожиданно.
— Не преувеличивай, — отвечаю, немного смутившись. Знаю: женщины находят меня привлекательным, хотя именно Снег заставляет испытывать все грани эмоций, словно я мальчишка, не видящий женской ласки и внимания прежде. Обожаю это.
— Сама себе завидую, — она вновь прижалась к груди, и слушает звучание сердца.
— Опять украла мысли… — соглашаюсь с ней, ведь чувствую то же самое. Мое сокровище.
— Нет. Просто они у нас совпадают, — произносит. Лучше не скажешь.
Мы на одной волне, созданы друг для друга. Но испытания на нашу долю все же выпали… Если отталкиваться от религии — любой правоверный мусульманин сказал бы, что это знак свыше, который не стоит недооценивать. Ничего просто так не бывает, все имеет значение…
— Иди сюда, — утягиваю за собой Снежану, укладываю в постель. — Давай спать.
— Твое спальное место не здесь, — улыбается, глядя, как ложусь рядом и обнимаю. Предыдущие ночи провели порознь. И сейчас, как будто, дразнит снова.
— Девочка моя, — медленно склоняюсь к ее губам, — пока жив, ничто на свете не сможет удержать меня на расстоянии.
Ее рот застыл в немой фразе — хотела возмутиться, не понравились слова «пока жив». Не даю ответить. Настойчиво целую, подчиняя себе, чтобы не забивала голову и расслабилась.
— А теперь отдыхать. Вставать рано. У тебя процедуры, а я — в аэропорт поеду, — напоминаю о планах.
— В какое время самолет прибывает? — она блаженно растягивается на моей груди, водит пальчиком по шее.
— В семь пятьдесят.
Завтра родители прилетают. После того, как мама узнала про Снежану, захотела пожить с нами — помощь, действительно, не помешает, когда ее выпишут. А отец погостит пару дней и вернется обратно. Могу уже сейчас представить, чем станет заниматься все это время: начнет «капать на мозг», говорить прямо, что моя жена не способна родить, и женитьба неизбежна, хотя бы ради детей… Он в очередной раз не поймет меня…
…Ожидал в зоне прилета. Рейс задержался на полчаса, плюс получение багаже, и в итоге — проторчал уже лишний час.
Все мысли занимала Снег. Опасаюсь оставлять надолго одну. Иногда, кажется, что без личного контроля случится стихийное бедствие, и опыт показывает именно это — постоянно влипает в истории… И пусть она под присмотром охраны, все равно спокойнее, когда рядом.
С телохранителями возникли сложности, вернее — с необходимостью их нахождения в больнице, да еще в отделении «патологии беременных». Врач упорно не понимала и противилась моим просьбам, но все-таки сдалась, сославшись на мусульманские нормы поведения.
Я же оберегал жену от внезапного вторжения папочки, если ему вздумается навестить дочь. Но он молчал… Эта тишина настораживает, словно готовится нанести удар. Ведь за все прошедшие дни не напомнил о себе, даже не поинтересовался ее состоянием. И после такого станет утверждать, в грудь кулаком бить, что беспокоится за нее? Плевать он хотел… Циничная, прожженная сволочь…
— Самир! — мама громко позвала и помахала. Как смогла заметить меня… Среди такого количества снующих пассажиров и встречающих увидеть не просто.
Обнял мамину миниатюрную фигурку. Потом пожал руку отцу, хмурый взгляд которого сразу не понравился, но это его проблемы. Не отступлю — никаких вторых жен и детей. В моей жизни есть место одной единственной женщине.
— Как самочувствие Снежаны? — спрашивает мама, пока идем к машине.
— Хорошо, — «сейчас хорошо» — добавляю про себя. Все свои переживания пересказывать не стану, достаточно общей информации.
— Бедная девочка… — вздыхает она.
— Хочу предупредить сразу, — смотрю на обоих родителей, — волнения моей жене противопоказаны, только положительные эмоции. Беременность можно сохранить и ребенок родится здоровым, соблюдая рекомендации. Это касается всего окружения.
— Да, конечно, — соглашается тут же мама. — Мы приложим максимум усилий. Да, Амин?
— От нездоровой женщины — здоровый ребенок? Каким образом? — возмущается отец. Как всегда в своем репертуаре. Толком не вникал, а мнение высказал.
— Снежана — здорова! — злюсь от непонимания и нескончаемого упрямства. — Есть некоторые сложности — не более… Ну почему меня так трудно поддержать?! Постоянно пытаешься давить…
— Пожалуйста, давайте не будем ругаться, — вмешивается мама.
— Если дальше все пойдет в том же духе, то, без обид, тебе лучше не появляться в больнице… — буравлю взглядом родителя.
Он ничего не ответил. Скривился от моих слов и сел в машину.
— Самир, не принимай близко к сердцу, — взволнованно произносит мама. — Ты же знаешь отца… он…
— Я не шучу. Порву любого, кто причинит ей вред!
Глава 32. Имя.
32.1.Снежана
— Правильное и своевременное решение, — соглашается со мной Мария, когда озвучила желание принять ислам сегодня. — И ваш ребенок будет под защитой. Лично я стала мусульманкой не только, чтобы соответствовать мужу. Просила здоровья сыну. Самир родился слабеньким, недоношенным, он даже не плакал, пищал, как котенок, в весе плохо набирал, врачи отказывались делать прогнозы…
— Какой ужас… — представила, сколько переживаний выпало на долю его родителей. Сейчас, глядя на Самира, никогда не подумаешь, что это о нем сказано.
— Потом все резко изменилось, — она взяла мою руку и мягко улыбнулась.
— Что нужно сделать? — ее рассказ воодушевил. И я обязательно встречусь со своим сыном из сна.
Немного читала о процедуре принятия ислама. Знаю: особого ритуала, по типу крещения, у них нет.
— Нужно проговорить шахаду на арабском языке и всё, даже свидетели не требуются, но если хочется, то можно в присутствии других мусульман, у тебя есть мы — твоя семья.
— Шахада? — уточняю, хотя примерно понимаю суть.
— Шахада, монотеистическое свидетельство — важнейшее положение исламского символа веры. «Ля иляхэ иллял-лах, мухаммадун расулюл-лах».
— Как интересно, — нравится слушать звучание «арабского». — И что это означает?
— «Нет бога, кроме Единого Господа, Мухаммад — Его посланник» — формула Единобожия, — поясняет.
— А имя менять обязательно? — это тоже волнует.
— На самом деле, канонической необходимости в этом нет: любое имя, имеющее положительное значение, является мусульманским. Но мне кажется, если Самир даст тебе новое имя — это будет символично. Как думаешь?
— Да, — соглашаюсь, — наверно, так и сделаю, попрошу назвать, как захочет.
— Уверена: выберет лучшее и подходящее тебе, — Мария прикоснулась к моей щеке.
— Так что нужно произнести? — уточняю. Как же я справлюсь с арабским языком?
