Подчиняться я не намеревалась. Поднявшись на второй этаж, прошла в свою старую спальню. Нет уж. Тело моё он, может быть, подчинить себе и способен, но разум и душу… Для этого нужно нечто большее, чем хороший член и умение раздавать приказы. Впрочем, первое мне и сравнивать-то было не с чем.
Скинув платье, я зашла в кабинку и включила тёплую воду. Никогда не знавшая особого комфорта, в этом доме я постепенно привыкала к роскоши: ванна с джакузи вместо обычного душа, убранная горничной постель, еда, приготовленная знающим своё дело поваром. Но сегодня хлёсткий душ, постель – вот и всё, чего я желала.
Однако едва я, промокая полотенцем намокшие кончики волос, вышла из ванной, взгляду моему предстал сидящий на уголке кровати Вандор. Осмотрев меня с ног до головы, он грациозно, словно хищник, поднялся и двинулся ко мне.
— Я что тебе сказал? – вкрадчиво поинтересовался он.
— Ты уже получил всё, что хотел, — вместо ответа отрезала я.
Только-только начавшая утихать смешанная с досадой злость напомнила о себе. Там, внизу, он взял меня, как последнюю шлюху. Может быть, ему и удалось добиться отклика моего тела, это ничего не меняет. Он – хозяин, а я – вещь. Точно такая же, как и измученная, голодная Стэлла. Но если он думает, что при этом я покорно пойду к нему в спальню, ошибается.
— Вряд ли, — уголок его рта дрогнул. – Мне не нравится, когда приходится повторять несколько раз, Милана. И ты уже должна была это понять.
— А мне не нравится, когда один человек считает себя вправе распоряжаться жизнью другого, — парировала я, не отводя взгляда. – И ты уже тоже должен был это понять.
— Милана… — В его голосе послышались предупреждающие нотки.
Несколько секунд он смотрел на меня. Его взгляд опустился ниже – к моей шее, к вырезу халата. Глаза потемнели, зрачки едва заметно расширились. Я уже знала этот взгляд. Желание. Откровенное, тёмное, явственно читающееся в бездне его ледяных хищных глаз. Дёрнув, он развязал узел на поясе халата, но я тут же запахнула полы и отступила. Казалось, он не ожидал этого. Скулы напряглись, в глазах появилось опасное выражение, и он дёрнул ворот.
— Я не хочу, — твёрдо сказала я и попыталась убрать его руку.
— Смотри-ка, как заговорила! – губы его искривились, и он дёрнул полы уже двумя руками.
Силы наши были не равны, и халат распахнулся, обнажив грудь. Вот только сдаваться я была не намерена. Не в этот раз. Прикрылась и попыталась отойти. Он поймал меня и толкнул к постели. Выражение его лица было напряжённым, к желанию во взгляде прибавилось что-то острое. Я понимала, что он может сделать, понимала, что меня ждёт, и всё равно сопротивлялась. Стоило ему опрокинуть меня навзничь, я начала вырываться и шипеть. Ударила его в грудь, в плечо, впилась ногтями в кисть руки.
— Ах ты... — Вандор замахнулся, и я зажмурилась, ожидая удара по лицу, но кулак его врезался в матрас в каких-то миллиметрах от моей головы. – Не смей этого делать! Никогда! – процедил у моего лица и принялся срывать с меня халат.
— Отпусти меня! – я попыталась ударить его коленкой, но он так плотно прижимал меня собой, что у меня ничего не вышло. – Пусти! – снова толкнула его в грудь. – Что, изнасилуешь?!
— Возьму своё, — рыкнул он и хотел ухватить меня за подбородок, но я отвернулась.
— Я не твоя! – истерично крикнула. – И никогда твоей не буду! Нравится силой – давай. По-другому же ты не умеешь!
Глаза его стали совсем чёрными, с губ сорвались ругательства. Он снова дёрнул халат, и пальцы его прошлись по моей груди. Новый взгляд глаза в глаза. Я перестала вырываться. Отвернулась и, проглотив слёзы, вытянула руки вдоль тела. Почувствовала прикосновение к шее, к ключицам, меж грудей и вниз, к животу. Свела бёдра. Мне не хотелось. Не хотелось! Не хотелось даже больше, чем на кухне, но я понимала, что стоит ему пожелать, и он заставит меня. Силой или своими штучками – какая разница? Насилие без грубой силы – то же насилие. Может быть, даже в худшей его форме. потому что оно ломает изнутри, заставляет чувствовать беспомощность собственной души, а это, как я уже имела несчастье узнать, ломает быстрее, чем грубость и жестокость. Тут уже точно не спрятаться.
Пальцы его скользнули меж моих ног, и я сдвинула бёдра так плотно, как только могла. Одно касание, другое…
— Да черт тебя подери! – процедил Вандор сквозь зубы. – Сука!
Внезапно вес его тела перестал давить на меня, а через пару секунд дверь спальни с грохотом захлопнулась.
Я лежала, распластанная, в распахнутом халате, и смотрела на деревянный столбик кровати. Смотрела и ничего не видела. Облегчения не было, ничего не было, только горький не сглатываемый ком в горле. Мерзко и холодно. Потому что… Потому что… Потому что совсем о другом я мечтала, другого хотела. Потому что всё это проникало в меня, ранило. Наверное, Стэлла была права – я должна была прятаться. С самого первого раза должна была. А теперь… теперь всё зашло слишком далеко, теперь уже поздно.
Не знаю, сколько я так пролежала. Не было сил не то что халат запахнуть, рукой пошевелить. Словно бы из меня всю энергию выкачали. Апатичное опустошение. Я перевела взгляд и теперь смотрела в потолок. Высокий потолок, элегантная кованная люстра с плафонами в виде чёрных лилий. Готический замок, готический принц, готическая принцесса… Нет, рабыня. Эта чернота утягивала меня в своё нутро. Я чувствовала, как становлюсь её частью.
