Домой мы возвращались уже к Вадиму. Как-то особо не сговариваясь, как только мы приехали в город, забрали необходимые мне на первое время вещи, и прихватив с собой испуганную Нюшу, отправились к Вадиму домой.
* * *
Вот уж не ожидала, что моей главное проблемой окажется не новое сожительство белой дикарки и черного гаденыша, а моя собственная работа. Как и ожидалось, стоило мне только появиться на работе, как меня начали не только наглым образом эксплуатировать, но и третировать. Три дня показались самой настоящей пыткой. Приходить в восемь и заканчивать в полдевятого-то еще сомнительное удовольствие. Вадим злился, бесился и, кажется, был на пределе, хоть и держался.
— Если ты мне сейчас скажешь, что тридцать первого декабря ты тоже работаешь до восьми вечера, я запру дверь и ты останешься здесь кромсать оливье. Серьезно, Лена, я это сделаю.
— Нет, глупенький, завтра же сокращенный день. Я до двух часов.
— Ночи?
— Ну, Вадим.
— Я тридцать девять лет Вадим. Мне не нравится это, Лена, — зло бросает Васнецов, небрежно вешая игрушку на елку. — Я не против работы до поры до времени, но женщина не должна пахать до восьми вечера. Больше я не буду это обсуждать. Завтра жду тебя до трех дня. Это максимум, Лена. После я тебя эвакуирую и не жалуйся потом.
— Да мы все успеем. Мы же не уезжаем загород, ну куда нам спешить?
— Я сказал ровно в три. Это максимум.
— Хорошо, только не злись. Ну посмотри какая красивая елка получилась? Осталось только звезду повесить.
— Осталось только встать утром и найти что-то живое от нее. В чем, если честно, я сомневаюсь, учитывая взгляд кота. Спасибо хоть Говнюше, что не зыркает.
— Не наговаривай.
— Ну-ну, посмотрим.
На мою удачу, утром тридцать первого декабря елка осталась почти в том виде, в каком мы ее оставили на ночь. Два валяющихся шара на полу-не в счет. Ну поигрался котик, не повалил же. Несмотря на некую утреннюю предпраздничную суматошность, я ощущала себя дико счастливой, осталось потерпеть всего каких-то полдня, а потом засесть с Вадимом на все новогодние праздники и безумствовать, что есть сил. И новое бельишко куплено, и сорочка, правда выбирала ее не я из-за своей занятости, а Стеша. Но выбрала она мне самую что ни на есть красоту.
Если быть честной, я не верила в то, что Вадим выполнит свои угрозы. Ровно в три часа дня он ворвался в ординаторскую, словно неандерталец. Без спросу схватил мою сумку и опешившую меня потащил за руку к выходу.
— Вадим, ты с ума сошел?
— Ты не закончила работать?
— Закончила, но так не делается! Ты что, не видишь, что здесь люди? Да стой ты, дай одеться и отнести истории! — вырываю руку, а у самой звезды перед глазами. Взял и опозорил при всех!
— Минута на все. У нас реально нет времени.
У Вадима был такой вид, что я поняла-минута или мне звездец. В любом другом случае я бы однозначно устроила скандал. Но вместо этого я извинилась, кивнула всем на прощание и в миг накинув куртку, помчалась на выход.
— Ну вот, можешь же, когда захочешь, Леночка, — уже спокойнее подытоживает Вадим, открывая мне дверь на заднее сиденье. — Ну не тормози, садись давай. Правда времени нет. Тут даже я не всесилен.
— А на переднее нельзя?
— Да садись ты уже, женщина! — несдержанно бросает Вадим, подталкивая меня на сиденье.
Превращаюсь в какую-то рохлю, ей Богу. И достойно ответить не могу, и толком возмутиться. Вместо этого усаживаюсь и наблюдаю за выезжающим со стоянки Вадимом.
— И куда мы так торопимся?
— В ЗАГС. Он работает сегодня до четырех, — невозмутимо бросает Вадим. — Вот поэтому у нас совершенно нет времени. Хоть я и договорился, но ждать нас тридцать первого декабря никто на хрен не будет.
— Ты нормальный вообще?!
— В целом, да.
— Мы так не договаривались. Вадим! Я может платье хочу, фотосессию. Ну… блин!
— Все будет, но потом. Платье белое в пакете-надевай, кстати. Красивое потом купим, сейчас просто распишемся, но, чтобы ты была в белом. Я хочу новый год встретить женатиками.
— Женатиками?!
— Так точно, давай, Леночка, не тормози. В машине одеваться и так не шибко удобно. А пока будешь надевать платье, вспоминай о том, что мы будем только вдвоем. Никаких неудобных гостей, которых бы твой папаша обязательно привел.
— Но так не делается, Вадим! Я даже толком не накрашена!
— Я тебе уже не один раз говорил, что без косметики ты ничуть не хуже, может даже наоборот. И это не комплимент. Одевайся, Леночка.
Нет слов. Просто ни единого слова. Хотя, если быть честной-встречать новый год в статусе жены звучит безумно круто и так классно что ли. Но это слишком даже для Вадима.
Беру пакет с платьем и офигеваю. Это не платье, а какое-то баба-село. Ну спасибо, что белое. Прекрасно, еще и колготок нет! И ведь вот же парадокс-надеваю! Совсем мозг поплыл. Ну а если призадуматься, то красивое белое платье можно надеть и на нормальное празднование.
— Вижу ты все. Поправь на груди рюши.
— Я тебе что-то сделала, Вадим?! За какие заслуги ты купил мне такое платье? — разочарованно бросаю я, рассматривая убогие длинные рукава.
— Да, тебе не идет, Леночка, но это плюс. Зато платье не оттеняет твоей красоты.
— Знаешь что?!
— Что?
— Я баба-село. Вот что!
— Ты самая красивая баба. В смысле, женщина.
— Ой, все!
Село не село, но все-таки самая что ни на есть баба. Иначе как объяснить, что я судорожно начала копаться в своей сумке и искать хоть какую-то косметику? К счастью, нашла и даже кое-что нанесла на свое прекрасное и взволнованное лицо.
В ЗАГС мы приехали ровно без двадцати четыре. И под косые взгляды Вадима на мои ноги, потопали внутрь.
— Прости, не подумал про колготки.
— Бог простит.
— Не дуйся, Леночка, ты все равно самая красивая невеста, — вручая мне букет из белых цветов, уверенно произносит Вадим.
А чего мне спрашивается дуться? Подумаешь, платье уродское, зато никаких дум и переживаний. Да и чего лукавить, мне же этого самой хотелось. Ну и что, что раньше, чем обещал. Мужик сказал-мужик сделал. Расписали нас быстро, ибо к нашему приходу все было давно готово.
— Ну что, давай на ручки и фото на память? — улыбаясь в тридцать зуба выдает Вадим.
— А может лучше к тебе на спинку, чтобы не было видно уродского платья? — не могу скрыть в ответ и я свою улыбку.
— Запрыгивай.
Глава 48
Катя, Катя, Катенька… что ж мне так хочется дать тебе в лоб? Хотя почему в лоб? По рукам. Точно! По рукам-чтобы не трогала украшенную мной елку.
— Катенька, — да что б меня! — Не сочтите за наглость, просто любопытно, зачем вы убираете елку в середине января? — как можно доброжелательнее интересуюсь я, вставая с кресла.
— Новый год прошел, поэтому и разбираю, — ни капли не обращая на меня внимания, продолжает снимать уже пятую по счету игрушку раздражающая меня секретарша.
— Ну, во-первых, он еще даже не наступил, согласно китайскому календарю. А учитывая, что у вас символ этого самого года висит на самом верху, это прям таки кощунство снимать его раньше времени. Вам так не кажется?
— Нет, не кажется.
— А зря. Повесьте обратно игрушки и оставьте елку в покое. Виктор Александрович вряд ли будет рад убранной елке. Он любит, когда вокруг праздник. А учитывая, что люди после выхода на работу злые и неудовлетворенные, а к вам вдобавок ходят еще и не очень нормальные, то вам тем более надо создавать окружение праздника. Понимаете?
— Конечно, она понимает. Оставьте, Катя, елку на своем месте. Уберем двадцать девятого февраля. Новый год по китайскому уже наступит, Леночка? — легонько приобнимая меня за плечи, с улыбкой интересуется Виктор Александрович.
— Однозначно наступит, — отвечаю я, выдавая в ответ не менее лучезарную улыбку.
— Пойдем, дорогая, — пропускает меня вперед, приоткрывая дверь в своей кабинет.
