Наталья Юнина
Исцели меня Книга 1
Глава 1
«Он властно высморкался в свою растянутую в суровых мужских дырках майку, являя свету чуть разросшиеся от жира кубики пресса. Улыбнулся белозубой улыбкой, подмигнул властным бандитским глазом, так, что сердце Кристины зашлось в аритмии, но ровно до тех пор, пока в зубах любимого властного бандита, она не увидела… лук. Зеленый лук! Тот самый, который она ненавидела с детства. И любимый знал это. Знал, черт возьми. И это все означало только лишь одно — он ел знаменитые на всю округу пирожки с зеленым луком, приготовленные Алисой. Снова. Он снова изменил ей с Алисой! В следующую секунду Кристина не смогла совладать со своими эмоциями и шмальнула тапком в голову любимого некогда бандита.
— Так не доставайся ты никому, властный судак!
— Да как ты посмела в меня бросить тапок, женщина?! — гневно крикнул бандит, разрывая на себе и без того драную майку. — Ррр… на колени, живо!
— Что ты собираешься делать, Арарат?! — с отчаянием в голосе прокричала Кристина, падая на колени.
— Вообще-то я Марат, — брезгливо бросил он, сплевывая застрявший в щербинке между зубов лук. — И делать будешь ты, а я смотреть.
— Ой, перепутала имена, прости, — девушка поежилась, ожидая от властного бандита словесный нагоняй за то, что посмела назвать его именем соседа. Но нет, Марат и не думал ей что-либо говорить. Какие-то доли секунд и он с необычайной легкостью достал из шкафа пятикилограммовый пакет с гречкой. Ее любимой гречкой! А в следующее мгновение он без сожаления рассыпал содержимое пакета по всей комнате.
— Пока все не соберешь, с колен не встанешь. Найду хоть одно зерно…
— То, что? — с вызовом бросает Кристина.
— Будешь убирать конюшни.
— Тю, — с досадой произнесла девушка. — Не такой уж ты и властный…»
Замолкаю и вынимаю из ушей беруши. Перевожу взгляд на нависшую надо мной Варю, пытаясь подавить в себе улыбку. В комнате из-за закрытых наглухо штор и выключенного света — темно, но я со стопроцентной уверенностью могу сказать, что она улыбается. Как и то, что моя сиделка слышала всю мою пародию на очередной любовный роман. И не прерывала меня, да и не подавала активных признаков своего присутствия в комнате только лишь по той причине, что в глубине души ей это нравится. И мне нравится. Потому что это мое единственное развлечение, как собственно и Варя — мой единственный слушатель. Нам обеим это нравится. Правда, она в этом не признается, ибо по ее словам — я занимаюсь дурью. И в этом с ней не поспоришь. Как и не поспоришь о том, что в комнате умопомрачительно вкусно запахло грибами.
— Браво, Соня, твои бы способности, да в нужное русло, — хлопает в ладони, издавая раздражающий меня звук, от чего моя голова начинает болеть еще сильнее. Однако хлопаньем в ладони не обошлось. Варя тянет руку под мою подушку и достает оттуда пульт. Секундное нажатие и комнату озаряет свет. Да чтоб тебя!
— Я тебя сто раз просила не включать свет без моего разрешения, — раздраженно бросаю я. — Сколько еще раз это нужно повторить? — выхватываю пульт и со злостью жму на кнопку. В комнате сразу гаснет свет, от чего мне моментально становится комфортнее. Спасибо умельцу, придумавшему столь нужную штуку.
— Я еще не научилась ориентироваться в темноте и вряд ли когда-нибудь это освою, — спокойно произносит Варя, шурша по ковру тапками. Через три секунды она будет у окна. Один, два, три и шторы разъезжаются в стороны, освещая комнату едва заметным светом. А все по причине пасмурного дня. — Сонь, не буянь, пожалуйста. Я принесла тебе грибной суп. Давай поешь, пока не остыл, — машинально поворачиваю голову на переносной столик в конце комнаты и пытаюсь подавить слюноотделение.
Я не голодна, но к супам и борщам всегда была неравнодушна. Это лучше всяких креветок, улиток, мидий, фуа-гра и прочих известных изысков. Сейчас я с великим удовольствием схватила бы ложку и с громким неприличным звуком выхлебала бы все содержимое тарелки. Еще и добавки бы навернула сверху. Да, в меня бы однозначно влезли две налитые до краев тарелки супа. Но не могу себе этого позволить. Тупо не могу.
— Что опять не так? — спокойно интересуется Варя, пододвигая к кровати стул, а затем и столик. Садится около меня, всматриваясь в мое лицо. Знаю, что ее спокойствие — это просто хорошая выдержка. Ей наверняка хочется хотя бы раз в день мне накостылять. И я ее понимаю. На ее месте я бы точно себе дала нехилую затрещину. Однако изменить свое поведение не могу. Не получается. Или не хочу.
— Он неаппетитно выглядит. И я не хочу суп, — гореть мне в аду, лживое создание.
— А ты хотя бы попробуй. Не понравится — оставишь.
— Я сказала, что он мне не нравится, — по слогам повторяю я, но Варя меня в упор не слышит, более того, делает очередную раздражающую меня вещь, а именно — подносит ложку к моему рту. — Если ты до сих пор не заметила, у меня не фурычат ноги, а не руки! Убери от меня ложку. Я сама в состоянии съесть суп, — зло проговариваю я, от чего у Вари, наконец, появляются эмоции на лице.
Она нехотя, но все же выливает содержимое ложки обратно в тарелку и спокойно дожидается моей добровольной дегустации. С каким сожалением я беру эту ложку — не передать словами. Демонстративно кривлю лицо, как только на рецепторах оседает грибной вкус. Как же вкусно, черт возьми.
— Невкусно, — брезгливо произношу я, ненавидя себя еще больше за эти лживые слова. — Еще и жир плавает сверху. Кто его готовил?
— Я. И там нет жира. Это всего лишь ложка сметаны. Сонь, — шумно выдыхая, произносит Варя. — Ты понимаешь, что на одном шоколаде человек долго не протянет? Как ты не понимаешь, что тебе надо хорошо питаться? Ты за последний месяц не просто так похудела. Так не едят нормальные люди. Откуда твоему организму брать энергию? Ты поэтому и перестала заниматься. Неужели тебе не хочется встать на ноги?
Много вы тут все понимаете и знаете чего мне хочется, а чего нет. Не знаю почему я стала такой скрытной. После окончательного возвращения домой из клиники, я ничего не утаивала от домашних и, напротив, на каком-то энтузиазме делилась своими, если так можно сказать, успехами. Вот только не увидев должной поддержки, поняла, что об успехах говорить никому нельзя. Даже самым близким. Для тех, кто не в теме — это не успех. Это как трехсоткилограммовый человек сбросит пять килограмм. Для него — это начало пути, успех. Для окружающих — косые взгляды. Мол, чего ты тут радуешься, туша, у тебя еще впереди двести пятьдесят килограмм. То же самое и у меня. В какой-то момент, мне стало проще, чтобы окружающие считали меня ленивой и забившей на все особью. Да, мне было удобнее и в какой-то степени выгоднее подговорить моего инструктора, что для всех я — не занимаюсь. Мне повезло. Моя инструктор оказалась лояльна ко мне и моим причудам. Поняла, что я очень остро реагирую на равнодушие домашних. И в принципе болезненно воспринимаю неудачи в восстановлении. У меня есть черное и белое, никак не научусь видеть оттенки. Я знаю, что на самом деле никто из моих родственников не верит в мое полное восстановление, ну, разве что, один человек, для которого я собственно и стараюсь. Правда, он мне и не родственник, хоть и на словах сводный брат. Мой Сережа. Правда, и тут загвоздка, он — не мой, и никогда им не был. Я ему и с красивыми, и здоровыми ногами-то не была нужна, а сейчас и подавно. Но что бы между нами ни происходило, он единственный, кто искренне хочет видеть меня здоровой и счастливой. Хотя, кажется, и Варя ко мне прикипела, или я просто хочу в это верить. Почему-то в искренность домочадцев верится с трудом. Видеть их укоризненные взгляды, равно как и подслушивать разговоры младшей сестры, что «эта инвалидка все равно не встанет» — мягко говоря, неприятно. Вот поэтому для них — я ленивая, забившая на себя особа. Так лучше. Стоит признать, что в душе я все еще ребенок, который надеется в один день встать, пройтись гордой походкой перед ними всеми, еще и каблуками постучать, чтобы все ахнули. «Не ждали? Думали я только конфетки ем и мочусь под себя? А вот и нет». Но в чем-то Варя определенно права. Последний месяц я не симулирую лень и не подговариваю инструктора помалкивать. Я действительно в основном лежу и слушаю глупые женские романы. А все потому, что моя голова не дает мне нормально жить. Сначала ноги, теперь голова. Умом понимаю — она не может так сильно болеть просто так. А значит и с ней полный капут. Как бы я ни старалась отмахнуть от себя навязчивые мысли, что это рак, они все равно возвращаются. И перед глазами моя знакомая из восстановительного центра — Марьянка, которая точно так же училась заново жить, как и я. Да не научилась. Сначала разрывающаяся от боли голова, потом моментальное падение зрения. Трудно выговариваемое название опухоли и полное отсутствие хэппи-енда. Точнее, конец, только без хэппи. Успокаиваю себя только тем, что у меня все в порядке со зрением. Ведь в порядке? Вот только все равно в голове этот ужасный диагноз. Я слишком мнительна. И труслива. Лучше не знать. Пока нет диагноза — нет проблемы. А с такой болезнью, если она действительно у меня есть, я все равно не жилец, на какой бы стадии это не было найдено и сколько бы денег не было в кармане. Меньше знаешь — крепче спишь.
