Она с трудом удержалась, чтобы не отступить. Вблизи от него воняло трубочным табаком. Чарльз иногда пах так после того, как выполнял один из ритуалов, которым научил его дедушка.
Чарльз делал это нечасто, но она научилась замечать признаки. Несколько дней он становился беспокойным. Затем отправлялся в лес один или брал ее с собой, чтобы найти место, где можно жечь табак и петь духам на языке своей матери.
Иногда он рассказывал ей, что делает, иногда нет. Она не спрашивала его о камнях, которые он приносил, или о кусочках ткани, которые раскладывал поверх них в определенные сезоны года. Однажды Чарльз сказал ей, что некоторыми вещами можно делиться, а другими — нет, и этого было достаточно для нее.
Но табачный аромат Чарльза успокаивал. И Анна злилась на старика за то, что он испортил ее воспоминания.
— Дядя Трэвис, она волчица, — заныл Бенедикт, как подросток из-за комендантского часа, а не как взрослый мужчина. Анна уже не сомневалась, что с ним что-то не так, он не просто социопат и серийный убийца. — Волчица не подходит. Мне не нравятся старики или мальчики, но я могу их использовать. Я не стану сношаться с волком, это просто отвратительно.
— Тише, — сказал старик. — Оборотни не могут оставаться волками вечно. Завтра полнолуние, она может оставаться волчицей до того времени, но потом ей придется снова превратиться в человека, когда сядет луна.
Он был неправ. Пока Анна не против власти волка, она могла оставаться в волчьем обличье бесконечно, но старик говорил очень уверенно. Возможно, базы данных КНСО содержали неточную информацию не только о списке фейри.
— Я не могу ждать до завтра, — возразил Хойтер.
— Ты не оборотень, — ответил Бенедикт. — Тебе не нужно полнолуние, чтобы что-то сделать.
— Нет, мне плевать на луну. — Хойтер улыбнулся. — Не могу дождаться, когда увижу, как этот самодовольный ублюдок сорвется, потому что у нас его жена, а он не может ее найти.
— Ты и близко к нему не подойдешь, — раздраженно отрезал дядя Трэвис. — Не будь идиотом. Если ты станешь слишком дерзким, он это почувствует в твоем запахе и даже учует ее запах на тебе. — Старик не отрывал глаз от Анны, поэтому не заметил негодования, которое вспыхнуло и исчезло на лице племянника.
Анна не так хорошо запоминала информацию, но почти уверена, что Хойтеру почти тридцать. В этом возрасте его бесило то, что его заставляли выполнять приказы, как ребенка. Однако оборотням приходилось выполнять приказы своего альфы. Они делали это, или их убивали. Может, с Хойтером то же самое? Возможно, дядя понимал его лучше, чем она, и угрозы смерти было достаточно, чтобы держать его в узде.
— Ты выглядишь такой кроткой, — сказал дядя Трэвис, и Анне потребовалось мгновение, чтобы понять, что он обращается к ней. Он переключился с разговора с племянником, не изменив ни тон, ни позу тела. — Ты боишься, принцесса? Тебе следует бояться. Такие как ты пытаются захватить мир. Вам не одурачить меня пиаром «мы хорошие парни». Я всегда узнаю хищника. Это так же, как геи. Так же как гуки, шпики и даго. Пытаются превратить эту страну в выгребную яму.
Гуки были вьетнамцами, верно? Один балл на уроке истории в средней школе, потому что она никогда раньше не слышала, чтобы так кто-то говорил. Шпики были латиноамериканцами. Она понятия не имела, кто такие даго. Ее расистский словарный запас явно нуждался в доработке. Как бы расист назвал оборотней? Варги? Ей это вроде как понравилось, но она подозревала, что расистские ублюдки не читали Толкиена. А если и читали, то она не хотела об этом знать.
— Но мы остановим вас, — добавил дядя Трэвис, затем соблазнительно улыбнулся. Он достаточно красив, и многие женщины последовали за этой улыбкой в спальню. — А в качестве оплаты мы просим всего лишь немного развлечения. Верно, ребята?
— Да, — сказал здоровяк. — Да, развлечение.
Было странно слышать простодушие в его голосе и одновременно чувствовать запах его похоти. В старших классах Анна работала волонтером и няней для детей аутистов или детей с особыми потребностями. Большинство умственно отсталых людей были довольно милыми, пока родители не избаловали их окончательно.
Бенедикт не был милым, скорее извращенным, чем избалованным ребенком. Слушая его и ощущая его похоть, он казался педофилом. И после общения с ним Анна почувствовала себя грязной.
Интересно, всегда ли с Бенедиктом было что-то не так, или дядя Трэвис превратил его в извращенца.
— Глянь, дядя Трэвис, — сказал Хойтер. — Она просто смотрит. Она слишком напугана, чтобы драться? Или думает, что сможет сразиться с нами и победить. Возможно, она не боится кучки простых людей.
— Нет рычания и ярости, — согласился дядя Трэвис. — Это может означать, что она уже сдалась. Скорее всего, мы не будем ждать, пока она станет человеком. Она и вполовину не такая крупная, как предыдущий оборотень, и не доставила нам никаких хлопот. — Он приблизил лицо к клетке, как будто случайно, но она почувствовала запах его возбуждения. Он дразнил ее, вынуждая напасть. — Мы резали его на части, кусочек за кусочком, пока он не превратился в хныкающее сломанное существо. Мы усыпили его из жалости, когда закончили с ним.
Не Чарльз тренировал Оттена, твердо напомнила себе Анна. Пусть они чувствуют себя победителями. Она опустила уши и изменила позу, и мельком увидела отражение черного волка в зеркале, который был напуган и одинок и знал, что ее пара не сможет найти ее. Словно напоминания о том, что случилось с Оттеном, оказалось достаточно, чтобы сломить ее решимость.
Анна напомнила себе, что она всего лишь притворяется напуганной. Что она не жертва, что одержит над ними верх.
Старик усмехнулся.
— Жалкая. Но все они в конце концов жалкие.
— Я не против жалких, — искренне сказал Бенедикт. — Пока они красивые. И человечные. Я не трахаюсь с животными. Трахаться с животными плохо.
Но Анна заметила, что он не подошел к клетке ближе, чем необходимо. В его запахе чувствовалась тревога. Чарльз причинил ему боль, когда они дрались, и теперь олень не хотел подходить к ней слишком близко.
Дядя Трэвис проигнорировал Бенедикта, изучая Анну, как будто она была головоломкой.
— Не думаю, что мы станем ждать. Возьми гарпун и намордник. Мы снова наденем на нее цепи.
Старик не уточнил, кому отдавал приказы, но Бенедикт зашагал выполнять его распоряжения, в то время как Хойтер даже не пошевелился.
Гарпун. Это был длинный шест, из которого можно стрелять пулями в акул под водой. Она видела такой в шоу «Нэшнл Джиографик» по телевизору. Она болела за акул.
Бенедикт зашел в офис в дальнем углу сарая и вышел оттуда с палкой длиной семь или восемь футов, на конце которой было что-то похожее на шприц, примотанный клейкой лентой.
Анна осторожно отодвинулась назад. Она не собиралась снова терять сознание, если могла этого избежать. Наркотики плохо действуют на оборотней, но достаточное их количество вырубит ее на несколько минут. Она не хотела быть беспомощной рядом с этими мужчинами.
***
Айзек очень удивился, что могущественный повелитель эльфов не понимал, насколько он должен быть напуган прямо сейчас, застряв в машине с Чарльзом, в то время как пара Чарльза в руках шайки серийных убийц.
Агенты ФБР тоже этого не поняли, но это благодаря невозмутимому лицу Чарльза. Но Айзек считал, что у более старого и мудрого фейри более развитый инстинкт самосохранения. Ему следовало знать, что киллер маррока вот-вот сорвется и тогда погибнет много людей.
Конечно, после вчерашнего сражения с рогатым лордом Айзек считал Боклера крутым ублюдком. Атаковать невидимого монстра с помощью всего лишь длинного ножа было дерзко и, возможно, немного безумно. Но фейри все еще жив, так что он мог и правда быть немного сумасшедшим. Хотя вряд ли Айзек или Боклер смогли причинить в сражении и десятую долю ущерба, который нанес страшилище оборотней. Айзек был впечатлен, думая, что Чарльз смог увидеть монстра, но Холли разубедила его в этом.
