Я закрываю глаза, принимаю всю обиду и страдание и хороню их в своем сердце вместе с остатками моего страха.
Как только моя голова проясняется, я открываю глаза и потираю живот. Я не могу контролировать мир или уберечь Проект Вегас от всех опасностей, которые будут поджидать, когда он или она прибудет. Это пугает меня.
Но страх никогда не мешал мне достичь величия.
Теперь я мать.
И хотя для меня нормально получать травму, я не могу — ни при каких обстоятельствах — причинить боль своему ребенку.
И Джунипер, и Деджона пристально смотрят на меня, когда я поднимаю голову.
— Ну? — Джунипер выгибает бровь.
— Я собираюсь делать то, что у меня хорошо получается, — твердо говорю я.
— Что это?
— Моделинг. — Мои глаза горят целеустремленностью. — Организуй для меня фотосессию. Обнаженную. И найми фотографа, который не боится изгибов. Я не хочу, чтобы кто-то "подправлял" мои фотографии, пытаясь сделать меня стройнее, чем я есть.
Джунипер таращится на меня. — Ваня.
— Это мое тело. Я никому не позволю определять, как я отношусь к себе. Если они могут проводить свои клеветнические кампании, то и я могу проводить свои кампании ‘Мне насрать’.
— Я не думаю, что это правильный ход. Тебе не следует больше выставлять себя напоказ прямо сейчас. Это может тебя погубить.
— Я не могу отделаться от мысли, — я перевожу взгляд в окно, — что моя дочь могла бы быть больше, как я. И однажды какой-нибудь идиот в школе может посмеяться над ней. Она может прийти домой в слезах. И она может посмотреть в зеркало и возненавидеть то, что видит. В тот день я хочу показать ей, что прошла через то же самое и не пряталась. Я не позволяла мнению идиотов определять мою ценность.
— А что, если родится мальчик? — Указывает Деджона.
Я бросаю на нее неодобрительный взгляд. — Можешь не сбивать? Я пытаюсь казаться крутой.
— Извини. — Она показывает мне поднятый большой палец. — Ты очень крутая.
— Ваня, это не игра. Здесь многое поставлено на карту. Твоя карьера может закончиться, если ты сделаешь одно неверное движение.
— Я не могу угодить сообществу соблазнителей, и я не могу угодить остальному миру. Так зачем беспокоиться? Почему бы не сделать что-нибудь для себя?
Он бросает на меня мрачный взгляд. — Ты уверена насчет этого?
— Закажи студию, Джунипер. Я заканчиваю эту фотосессию. Сегодня.
***
Я скольжу на белом фоне в одних стрингах телесного цвета. Мой зад торчит наружу. Мой живот покачивается. Мои шаги легки и грациозны.
В комнате становится тихо.
Я втягиваю нервы обратно в грудь и сажусь на холодную землю. Джунипер — гений, но то, как он собрал все это воедино всего за несколько часов, — не что иное, как чудо.
— Тебе удобно, Ваня? — Спрашивает Лоренцо из-за камеры. Это маленький худощавый мужчина с проницательным взглядом и постоянной хмуростью на лице.
Несмотря на свое холодное поведение, Лоренцо серьезно относится к своему ремеслу. Для него дело не только в коммерческой привлекательности. Это искусство. Он способен увидеть красоту во всех своих объектах, независимо от того, соответствуют они современным стандартам красоты или нет.
Я не знаю, каких услуг Джунипер стоило заполучить сюда Лоренцо в такой короткий срок, но, должно быть, это было что-то серьезное. Мне определенно следует повысить зарплату своему менеджеру, пока я больше не могу себе этого позволить.
— Я готова, — говорю я, опускаясь на землю.
— Ты позируешь для себя, да? — Спрашивает Лоренцо, глядя прямо на меня.
Я киваю.
— Никакой истории. Никакого продукта. Ты показываешь мне свою душу. — Он поднимает камеру. — И я покажу миру.
У меня перехватывает дыхание.
Я киваю.
Я и раньше снималась в обнаженном виде. Намного раньше, чем большинство. На самом деле, бикини, которые я носила в начале своей модельной карьеры, были такими крошечными, что с таким же успехом я могла бы вообще ничего не надевать.
Без стыда я открываюсь перед камерой.
Когда раздается первый щелчок, все замолкают.
Я вытягиваю ноги, наклоняюсь корпусом вперед и прикрываю соски рукой.
Еще один шанс.
Адреналин бурлит в моих венах.
Я чувствую себя одновременно незащищенной и совершенно свободной.
Мои глаза находят камеру, и я представляю, что разговариваю с самой собой помоложе.
Все будет хорошо, Ваня. Ты так далеко продвинулась.
Еще один шанс.
В студии прохладно, но становится тепло, когда я вхожу в ритм, двигая углами лица и тела, словно в плавном танце. С каждым движением моей брови, с каждым выдохом, с каждым поворотом бедер я чувствую, как остальной мир исчезает, пока не остаюсь только я и вспышки света.
Объектив приветствует мое возвращение улыбкой.
Друг.
Доверенное лицо.
Мое прошлое. Мое настоящее.
Я так много узнала о себе благодаря камере. Она показала мне, каково это — чувствовать себя привлекательной. Она показала мне, каково это — ненавидеть себя. Она показала мне мою неуверенность и мои печали.
Он показал мне сердца других людей. Холодные слова и ноги в фотошопе. Втянутые животы. Советы — так много советов о том, что я должна и не должна есть. Что я должна и не должна носить. Кем я должна быть, а кем нет.
Я медленно поднимаюсь на ноги, все еще прикрывая грудь по бокам.
Меня не пугает то, что камера скажет о моих покачивающихся бедрах, растяжках или слишком выпирающем животе. Я не боюсь своих двойных двойников и того, как низко они висят.
Потому что камера фиксирует правду.
"Правда сделает тебя свободной" был любимым стихом мамы из Библии.
Я победно улыбаюсь.
Это был долгий и трудный путь, но работа моделью заставила меня прийти к собственным выводам быстрее, чем если бы я боролась самостоятельно. Чем больше я училась принимать правду о том, кто я, как я выгляжу и в каком теле я нахожусь, тем больше я понимала, что проблема не в камере. Проблемы были не в фотографиях.
Проблема была во мне.
И это дало мне такой контроль над собственной головой. Над моим собственным счастьем.
— Красиво, — благоговейно произносит Лоренцо, склонив голову и не отрывая глаз от задней панели фотоаппарата. Он перебирает фотографии большим пальцем. Со слезами на глазах он смотрит на меня. — Прекрасно.
Я улыбаюсь и пытаюсь сдержать слезы. — Я знаю.
***
На следующий день я публикую фотографии, а еще через несколько дней мне звонят из модного дома мадам Вонг.
Джунипер встречает меня возле моей квартиры.
Он бросает на меня нервный взгляд. — Как ты себя чувствуешь?
— Я? Я бы не отказалась от чая…
— Я серьезно, Ваня. — Он протягивает мне чашку.
Я принимаю ее. — Я в порядке.
С тех пор, как я разместила фотографии на своих социальных платформах, я не просматривала комментарии. Я попросила Джунипер также не сообщать мне об этом. Я разместила эти фотографии, потому что горжусь ими, а не потому, что мне нужна обратная связь.
— Что Хадин говорил обо всем этом? — Спрашивает Джунипер, выруливая на дорогу.
— Мы мало разговаривали, бормочу я.
Джунипер удивленно оборачивается. — Вы, ребята, поссорились?
— Нет, он просто… занят.
— Чем занят?
— Понятия не имею. Думаю, он снова может участвовать в гонках. Я подслушал, как он говорил о заключении сделки со ”Стинтон Авто".
Когда Хадин увидел, что я подслушиваю, он быстро закрыл дверь. Больно осознавать, что у него есть от меня секреты. Даже если мы ссорились, он обычно не прятался и не отгораживался от меня.
— Если Хадин начнет участвовать в гонках профессионально, он не будет много времени проводить рядом, — говорит Джунипер. — Может быть, поэтому он перестал быть твоим ассистентом.
— Да. — Я обхватываю себя рукой. — Может быть, именно поэтому.
Джунипер понимает намек и меняет тему.
Когда мы прибываем в штаб-квартиру мадам Вонг, он бросает на меня твердый взгляд. — Говорить буду я. Если это слишком тяжело, ты можешь уйти.
