Он говорит совершенно искренне, а у меня медленно отвисает челюсть. Вот оно. Именно этих слов я так ждал позавчера от Северуса, а не сухого «сожалею». Да, наверное, я малодушен, но мне тоже иногда хочется, чтобы меня немного пожалели, приободрили, погладили по голове и соврали, что всё будет хорошо. А у меня ведь нет человека, который мог бы это сделать. Хорошо, что есть Марк.
— Спасибо тебе, — киваю я. — Твои слова много для меня значат. Серьёзно. А насчёт денег… Благодарю, конечно, но ты меня знаешь. Я не люблю быть в долгу.
— Брось, Гарри, — морщится Марк. — Ты в своё время очень помог мне. Вытащил из такого дерьма... И помог не только деньгами. Ты оказал мне моральную поддержку, помог поверить, что я могу выбраться из всего этого. И это для меня тоже значило очень много. Я до сих пор благодарен тебе.
Я фыркаю в стакан.
— Если я тебе так помог, какого чёрта ты постоянно торчишь в этом баре, а?
Марк смотрит на меня обиженным взглядом.
— Во-первых, я не торчу тут постоянно. Я захожу лишь изредка. И то по старой памяти. У меня тут выпивка со скидкой. Как старому знакомому.
— Ага, конечно, — усмехаюсь я и делаю большой глоток.
Марк наклоняется к моему уху и тихо шепчет:
— Гарри, я не работаю здесь. Честно. Да, я встречаюсь тут иногда с одним парнем… Ладно, с двумя. Но это вовсе не то, что ты думаешь. Я до сих пор работаю в цветочной лавке. А эти ребята мне просто нравятся. Да и я им. А мне, знаешь ли, иногда тоже кое-чего хочется. Так зачем искать кого-то на стороне, если тут есть…
— Ладно, ладно, — прерываю я его, примирительно поднимая ладонь вверх. — Марк, это, в конце концов, твоё дело. Не моё. Больше не моё. Ты волен делать всё, что хочешь. И не нужно передо мной оправдываться. Мы друг другу ничего не должны и…
Я осекаюсь и уставляюсь невидящим взглядом в барную стойку. Никто никому ничего не должен. Также я убеждал себя, когда думал о Северусе. Это какой-то злой рок. Я встречаю людей, к которым привязываюсь, но которым ничего не должен, как и они мне. И вскоре расстаюсь с ними. А ведь мне, напротив, хочется обязательств, хочется кому-то что-то пообещать, хочется, чтобы дали слово мне, хочется, чтобы меня грубо спросили: «Где ты был?» — и устроили ревнивый скандал. Я хочу кому-то принадлежать, кому-то быть нужным. Возможно, поэтому я так стремлюсь помогать людям. Потому что мне хочется увидеть их потребность во мне.
Из мрачных раздумий меня выводит встревоженный голос Марка:
— Гарри! Гарри, с тобой всё в порядке?
Я медленно качаю головой. Огневиски уже давно гуляет не только по моей крови, но и в моему мозгу, вызывая отвратительную жалость к самому себе. Я один. Я чертовски одинок, несмотря на то что у меня есть друзья, что несколько лет назад обо мне говорила вся магическая Британия, что я стал таким популярным. Несмотря на славу, я абсолютно один. И я никому не нужен. Я и сам не замечаю, как по щеке скатывается глупая упрямая слеза.
— Гарри! — Марк шипит уже над ухом, а потом поддевает мой подбородок двумя пальцами и заставляет поднять голову. — Ты в порядке?
— Нет, Марк, — сдавленным голосом отвечаю я. — Я не в порядке. И мне очень плохо.
Марк вздыхает и тут делает нечто такое, от чего у меня перехватывает дыхание. Быстро наклоняется и целует меня в губы. Глубоко, дерзко, страстно. Я ощущаю привкус знакомых сигарет, и от этого становится так тепло и уютно, что я обхватываю его затылок и притягиваю к себе ближе, отвечаю на поцелуй, глухо мыча, зарываюсь пальцами в его волосы.
Он отстраняется и облизывает губы, улыбаясь.
— Да, — медленно произносит он. — Я вижу, тебе действительно плохо. Пойдём наверх. Просто поговорим, — торопливо добавляет он, видя, что я уже готов завести старую песню о том, что между нами всё кончено. — Не бойся, — добавляет он, ласково поглаживая меня по щеке. — Захочешь — всё будет, не захочешь — не будет. Я не настаиваю. Я просто хочу, чтобы тебе стало чуточку легче. Просто поговорим, выпьем, ты придёшь в себя. Идём?
Он берёт меня за вялое запястье и настойчиво тянет за собой. Я не представляю, зачем соглашаюсь на это, но ноги сами покорно плетутся за Марком, и через минуту мы оказываемся в той самой комнатке на втором этаже, где, собственно, и познакомились. Марк сажает меня на кровать, а сам усаживается передо мной по-турецки и разливает огневиски по двум стаканам. Откуда он извлёк бутылку — я так и не заметил. Он втискивает один стакан в мои непослушные пальцы и, поднимая свой, предлагает тост:
— Чтобы у тебя всё сложилось как можно лучше, Гарри. Ты хороший человек, и ты этого заслуживаешь.
Я благодарно киваю и опрокидываю в себя крепкую пахучую жидкость. Комната начинает медленно плыть перед глазами. А на душе становится всё тяжелее. Я смотрю в пол мутным взглядом, едва ощущая, как Марк берёт мои руки в свои и целует ладони. Я высвобождаю одну руку и глажу его по голове. Он улыбается, и мне тепло. Впервые за эти дни так тепло и хорошо.
— Не переживай из-за работы. Это не конец жизни.
— Дело не только в работе, — горько усмехаюсь я. — Я лишился её из-за человека, которому думал, что нужен. Но на самом деле ему на меня плевать. Так что я потерял и его.
— Значит, он идиот, — просто отзывается Марк, а я издаю короткий пьяный смешок. — Не думай о нём. Он наверняка о тебе сейчас не думает.
Я понуро киваю. Марк вдруг поднимается с пола и устраивается рядом со мной на кровати, не отпуская моих рук.
— Ты сильный. И ты прекрасный, — шепчет Марк, склонившись к моему лицу. — Ни одна ублюдочная скотина тебя не стоит. Ты самый лучший.
Я усмехаюсь и поворачиваю к нему голову, пытаясь сфокусировать взгляд на его мутном лице.
— Ладно, Марк. Можешь уже переходить от бессмысленного бормотания к следующей части твоего гениального плана по моему утешению.
— А план простой, — отвечает Марк, наклоняет голову и легко касается моих губ своими.
Он дразнит меня, проводя кончиком языка по нижней губе, и тут у меня сносит крышу. Я буквально бросаюсь на него, хватаю за плечи, валю на кровать, целую, кусаю, вылизываю. Всё мокрое, ощущения спутаны. Где чей язык, я уже не понимаю. Я не в состоянии мыслить разумно и трезво, поэтому мои руки забираются к нему под рубашку, поглаживая бока, пальцы теребят соски, я задыхаюсь от возбуждения. В его взгляде искреннее желание. И взгляд этот вовсе не такой, каким смотрел на меня Марк, когда мы только познакомились. Не такой, каким смотрят на клиента. А такой, каким смотрят на человека, которого по-настоящему хотят. И осознание того, что я кому-то нужен, пусть даже на короткое время, начисто срывает планку. Я крепко зажмуриваюсь, сосредотачиваясь только на ощущениях. Возня подо мной, непрекращающееся трение двух тел, руки, крепко обвивающие меня за талию, мокрые поцелуи, запах желания. Я не успеваю заметить, как оказываюсь совершенно голым, лежащим на Марке и трущимся членом о его бедро.
