В какой-то момент в небе прогремел гром. Солнце закрыла тяжёлая свинцовая туча, и вот-вот грозил хлынуть дождь. Я резко повернулась назад, но теперь Марина и Захар будто бы не видели меня. Они стояли в отдалении и смотрели в мою сторону какими-то странными взглядами. Любимый держал на руке сына, а в другой легонько сжимал маленькую ладошку дочери. Последняя плакала и громко просилась ко мне. Рустам тоже плакал с ней вместе. Всё происходящее с участием моей семьи просто разрывало мне душу.
Мои ноги словно срослись с землёй. Я не могла сделать и шага, а расстояние между нами в те мгновения стремительно увеличивалось. Когда же я открыла рот в попытке выкрикнуть их имена, то на плечо мне внезапно легла чья-то рука. Обернувшись, я увидела перед собой немного грустно улыбающуюся маму.
— Мама? — только и могла вымолвить я, почему-то не ощутив никакой радости от нашей неожиданной встречи.
В общем-то, я её с трудом и узнала. Прошедшие после её смерти годы сделали своё дело, и я успела забыть черты лица собственной матери. Ранее она никогда мне не снилась.
— Мама, что ты здесь делаешь? Ты… Ты разве не…
— Не умерла? — Мама тепло улыбнулась.
И, пока я стояла перед ней, взволнованная и растерянная, она провела по моему лицу ладонью, стирая с того слёзы, которые, как оказалось, текли у меня из глаз всё время. Сипло выдохнув, я и сама не заметила, как шагнула вперёд и обняла её.
— Вернись к своей семье, дочка, — спустя несколько секунд велела она, а я поначалу и не поняла смысла её слов.
— Что? Что ты сказала, мама?
— Ты нужна детям.
Я нервно рассмеялась в ответ, но она перевела глаза куда-то за мою спину. Вздрогнув, я тоже поспешила туда повернуться и увидела, что Захар уже не держал на руках нашего сына, потому что Рустам больше не был младенцем. Он выглядел взрослым парнем, и они с Маринкой стояли рядом со своим отцом, который заметно постарел на вид. И я всё же узнала его, ведь глаза Захара просто нельзя было забыть.
— Не понимаю тебя, — нахмурившись, пробормотала я, крепко ухватившись за её холодные руки. — Я хочу с тобой, мама. Я так соскучилась по тебе. Ты даже не представляешь, как мне там больно. Не бросай меня, прошу!
Смотря на неё, я буквально умоляла, а слова будто сами слетали с моих губ.
— Открой глаза, Дарина.
— Что? Но мама…
— Вернись, дочка! — Она легонько оттолкнула меня и отступила назад, так мягко мне улыбаясь, что я растерялась. — Открой глаза, милая!
Её голос прозвучал эхом. Мама, в последний раз улыбнувшись, растаяла в воздухе, а я сразу открыла глаза. И поняла, что всё было лишь сном.
Рядом послышался чей-то тяжёлый вздох. Несколько раз моргнув, я сфокусировала взгляд на Захаре, который сидел на кровати рядом со мной и держал меня за руку. «Я выжила», — пришло ко мне понимание.
— Дарина? — Муж подскочил с места, чтобы нажать кнопку над моей головой для вызова медперсонала, и я попыталась ему улыбнуться.
Впрочем, тянущая боль во всём теле заставила меня скривиться от боли.
— Ты очнулась, — то ли спросил, то ли констатировал факт любимый.
Не в силах вымолвить ни слова, я лишь моргнула в ответ.
Он не отходил от меня до тех пор, пока вокруг не появилось множество людей в белых халатах и масках. В палате внезапно стало многолюдно и шумно, отчего я почти не могла разобрать чужих слов, но зато хорошо слышала его. Своего мужа. Потом его руки, державшие мою ладонь, вдруг исчезли, что меня напугало. Я чувствовала себя так, будто бы попала в неизвестный мне ранее мир.
«Может, я ещё сплю?» — задалась я вопросом и, чтобы исключить последнее, ущипнула себя за бедро. Было больно. Значит, я не спала. Когда я увидела маму, то был сон. Вот только я не знала, она ли спасла меня или Захар? Почему-то я была уверена в том, что именно его голос и слышался мне сквозь сон.
Во всей суматохе я и не заметила больничную пижаму на муже.
На следующее утро меня перевели в обычную палату. После долгих часов ожидания мне принесли сына. Такого маленького и славного мальчика. Он тоже, как и его сестра, был копией своего отца. Тот же разрез глаз, как у Захара, а ещё цвет глаз, губы и нос. Только вот волосы, как и мои, были кудрявыми, да и цвет оказался такой же, как у меня.
И я ошибалась, когда думала, что никогда не смогу кормить грудью. У меня всё же получилось. На этот раз получилось. Я так и не поняла, что это было, чудо или творение медицины, но очень обрадовалась, несмотря даже на то, что кормить грудью оказалось трудно и больно, а вовсе не так, как мне представлялось.
Кормя ребёнка, я вдыхала его запах и никак не могла им насытиться. Целовала макушку сынишки и благодарила Бога за то, что он оставил меня живой. И ещё за тот комок счастья, что находился у меня в руках. А потом подумала и стала высказывать слова благодарности врачам. Последнее я делала так долго, что в конце-концов мой лечащий доктор сбежал из палаты. Было обидно, между прочим.
Когда пришла тётя и другие родственники, я не ожидала увидеть среди них отца. Он стоял у порога, как нашкодивший ребёнок, и смотрел на меня таким взглядом, что мне стало стыдно. Верно говорят, родителей до конца поймёшь, когда сам им станешь. У наших детей была вредная бабушка, и я не имела права теперь ещё и дедушку у них отнимать.
— Папа, а ты не хочешь взглянуть на внука? — обратилась я к нему.
Он сморгнул слёзы и улыбнулся нам. Наверное, он не хотел бы, чтобы я не видела его плачущим. Мой папа никогда не желал выглядеть слабаком перед своей семьёй.
Мне казалось, что с этой стороной его характера я познакомилась впервые. Это было что-то новое для меня. Никогда раньше я не видела отца с малышом на руках. И пусть нам до сих пор не удалось поговорить, мы оба понимали, что я простила его. Давно простила.
Когда родственники ушли, я стала ждать Захара, потому что он ещё ни разу не навестил меня. Я волновалась, и нехорошее чувство царапало мне душу. В голове крутилась только одна мысль: «Я родила. Значит ли это, что срок исполнения нашего контракта уже наступил? Теперь он отпустит меня? Отберёт сына? А как же я и Марина? А наши чувства? Что нам всем теперь делать? Каким образом поступить? Что мне сказать дочери? А что, если этим мы напрочь разрушим её маленький внутренний мир?»
Задумавшись, я и не заметила, как в палату зашла Ирина.
— Не устала? — спросила она у меня.
— Нет, только скучно у вас тут как-то.
Подруга усмехнулась, а потом присела рядом и посмотрела на меня уже серьёзно.
— Ещё раз спасибо, что спасли меня. Если бы не вы, то не знаю…
— Это не нас тебе нужно благодарить. Конечно, операцию провели наши, но донором стал твой муж, — помолчав, сообщила она.
Я же не сразу и въехала в её слова. На моём лице, наверное, в те мгновения отразились все мои пока не озвученные вопросы.
— Что ты на меня так смотришь? Захар тебе об этом не рассказал?
— Он ещё не приходил сегодня… — пробормотала я и отчётливо осознала, что всё это время ждала только его.
Мне очень хотелось его увидеть.
— Что значит, он стал донором? — вернулась я к разговору. — Хочешь сказать…
— Не хочу, а прямо и говорю. Захар вообще молодец, он крайне меня удивил. Я ошибалась. Оказывается, он очень сильно любит тебя, Дарина. Да, методы у него, конечно, весьма изощрённые, но он всё же по-своему любит тебя. Если бы ему нужен был только ребёнок, которого ты родила, он бы не пожертвовал своей почкой. Мог просто дать тебе денег на операцию и отобрал бы Рустама.
— Поможешь найти его палату? — спросила я осипшим голосом.
Ирина поджала губы.
— Утром его выписали из больницы. Точнее, он сам настоял, чтобы мы так сделали.
— И вы его отпустили? — в шоке уточнила я.
— Нам не требуются проблемные пациенты. И наше начальство не пойдёт против твоего мужа. Да не волнуйся ты так. Я уверена, с ним всё хорошо.
Мне пришлось смириться с тем, что я пока не могла увидеться с Захаром. На звонки он почему-то не отвечал, и я легла спать с мыслями лишь о нём. Неизвестно, что заставило меня ночью проснуться. Открыв глаза, я долго смотрела в потолок, который был виден благодаря слабо освещавшему палату светильнику. Из-за этого же полумрака я и не увидела, а скорее услышала чьё-то громкое дыхание. Это был Захар, я почувствовала это! Он спал на диване в моей палате, пока не услышал, что я проснулась.
