Дом был ярко освещен, со всех сторон лилась громкая музыка. Повсюду сновали людские толпы. В нескольких местах весело полыхали огни барбекю, вокруг которых сгрудились гости с веселыми, раскрасневшимися физиономиями. Отовсюду доносился громкий смех. Словом, веселье было в самом разгаре.
Не успел я приглушить мотор, как невесть откуда выпрыгнувший лакей в ливрее уже открыл мою дверцу и заботливо проворковал:
— Пожалуйста, оставьте ключи, сеньор. Я поставлю вашу машину на удобную стоянку прямо за домом.
— Э-ээ…
— Мистер Оньон находится сейчас в главной гостиной и будет рад приветствовать вас.
— Э-ээ, спасибо.
Мы вылезли из машины и проводили её слегка одуревшими взглядами. Челюсти у всей нашей троицы поотвисали. Нет, вру — только у нас с Тони. Патрику уже приходилось бывать здесь и раньше.
— Господи, ты когда-нибудь видел нечто подобное? — проквакал Тони.
— Нет, — ошеломленно помотал головой я.
— А что я вам говорил! — торжествующе воскликнул Патрик. — Гарри открыл летний сезон. Это считается здесь событием огромной общественной значимости. Король вернулся из изгнания. Наполеон сбежал с Эльбы. Пойдемте, заплатим дань уважения.
Видели бы вы такую прихожую! В зале с выложенными черными и белыми мраморными квадратами полами можно было спокойно летать на вертолете. Наверх вела широченная величественная лестница. С потолка свешивались огромные золоченые хрустальные люстры, покрытые тонкими, как паучьи лапки, узорами. Повсюду были в изобилии расставлены тропические растения в кадках и горшках. И люди… сотни, тысячи, миллионы беззаботно расхаживающих, жующих и хохочущих людей.
Я спросил одного из бесчисленных лакеев, стоявшего у зеркальной стены:
— Как пройти в главную гостиную?
Он указал в противоположный конец залы. Я мог бы не спрашивать. Там столпилось около десяти миллионов человек. Шум стоял одуряющий!
Мы протолкались через несметную толпу, сшибаемые с ног терпкими винными парами. Да, народ гулял на всю катушку! И все же, над ревом толпы явственно слышался раскатистый хохот Гарри. Он стоял, окруженный плотным кольцом поклонниц, приятелей и просто халявщиков, любителей повеселиться на дармовщинку. Как и прочая публика, одет Гарри был свободно, даже небрежно, но со вкусом — белоснежная, шитая золотом рубашка с расстегнутым воротничком, мышиного цвета брюки и коричневые туфли аллигаторовой кожи.
В одной руке Гарри держал огромный дутый бокал, наполненный чем-то розоватым, а в другой — сигару размером с изрядную торпеду. Выглядел он потрясающе — бронзовый от загара, безукоризненный и счастливый.
Наступая на чьи-то ноги, на ходу извиняясь и чертыхаясь, мы пробились к нему — возглавлявший наш маленький отряд Патрик рассекал толпу, как русский атомный ледокол.
— Привет, дружище! — радостно проорал Гарри, перекладывая сигару в левую руку и жизнерадостно вцепляясь в руку Патрика. Друзей прихватил? А, вижу — привет, ребята! Что ж, Патрик, ты наши правила знаешь: ешьте, пейте и трахайте все, что приглянется! На всех хватит. Жаркое на воздухе, бары и бля… то есть, девушки — повсюду. Хотите задержаться на ночь — или на неделю — располагайтесь, где душе заблагорассудится. Словом, чувствуйте себя, как дома.
— Спасибо, Гарри! — прокричал в ответ Патрик. — Сколько у вас гостей на сей раз?
Гарри выразительно развел руками, облив кого-то напитком из своего бокала.
— Понятия не имею. Человек триста. Какая разница? — Он покатился со смеха, выплеснув добрый галлон розового коктейля на ближайшую к нему парочку. — Жизнь дана нам лишь однажды.
Вперед, ребята! Оле!
Мы протолкались к одному из баров, установленному в самом углу. Трое ладных испанцев, еле различимых за батареями бутылок, едва успевали поворачиваться, обслуживая жаждущих гостей.
— Что вам взять? — прокричал Патрик. — Шампанского для затравки?
Мы дружно закивали.
Выбравшись с бокалами из толпы, мы остановились у стены, чтобы без помех полюбоваться на гостиную. От обстановки и пышного, даже роскошного убранства захватывало дух. Высоченные потолки украшали великолепные лепнина и мозаика — преобладали бирюзовый, белый и золотистый тона. Затянутые бледно-зеленым шелком стены украшали живописные полотна, многие из которых выглядели старинными и ценными. Напротив бара высился колоссальных размеров камин — я даже не представлял, что такие бывают, — сделанный, как мне показалось, из чистого серебра и украшенный зеркалами. Пол устилали плиты розового, белого и бирюзового мрамора, в обычные дни, наверное, покрытые коврами. Сегодня же, по случаю веселья, ковры и мебель, должно быть, куда-то вынесли.
Возраст гостей колебался, по-моему, от восемнадцати до восьмидесяти. Каких только образчиков здесь не было: веселые, угрюмые, разбитные, заносчивые, красивые, милые, тщедушные, уродливые… Словом, на любой вкус. И откуда их только понабрал Гарри? Я даже не мог представить, как могли попасть сюда некоторые из них. С другой стороны, глядя на нас с Патриком и Тони, любой из них мог легко впасть в такое же недоумение.
— Наш Гарри — пылесос людского общества, — шепнул мне на ухо Патрик.
Догадавшись, что он, наблюдая за мной, прочитал мои мысли, я согласно ухмыльнулся и кивнул.
— Кстати, как тебе окружающие девицы? Положил хоть на одну глаз?
Патрик потряс головой.
— У меня здесь выработалось твердое правило: никогда не набрасываться на какую-нибудь одну девчонку, пока не пересмотрю всех. Порой случается так, что самые отборные штучки появляются уже за полночь.
— А он и в самом деле не возражает, если мы останемся на ночь? поинтересовался Тони.
— На ночь? — хохотнул Патрик. — Да оставайтесь хоть до Рождества. Только заботьтесь о себе сами — здесь официально не принято навязывать гостям любой сервис, так что, если умрете от голода — будете виноваты сами. Невероятно, но это факт. Потрясно, да? Пошли гулять. Посмотрим, кто тут ещё есть, а потом подышим воздухом.
Мы поднялись по сказочной лестнице и протопали несколько миль по лабиринту бесконечных коридоров и холлов. Внутри дом оказался даже больше, чем выглядел снаружи. Спальням, ванным, кабинетам, гостиным не было числа. И все роскошно, с самым утонченным вкусом обставлено. Примерно четверть комнат стояли запертые, должно быть, чтобы уберечь личные сокровища графа. Все остальное было в полном распоряжении орды гостей.
Мы с Патриком случайно заглянули в комнату, оказавшуюся библиотекой, когда сзади из коридора послышался истошный крик Тони:
— Ко мне, братва!
Выйдя, мы увидели, что он стоит на пороге полуоткрытой двери, отчаянно размахивая руками.
