И я понимал, что имею лишь иллюзию выбора. А выход лишь один — уничтожить Ямадаева. И ждать, когда его брат захочет мести.
Сделать это без помощи извне и выйти из дома живым — невозможно.
Благо всем нужны деньги. Его ближайшей охране — тоже. Мне требовалось заручиться поддержкой всего пары его человек. Которые бы обеспечили выход из дома. А потом — гори всё синим пламенем.
И когда я пустил в него пулю, на вызов примчались именно они. Предоставив мне время. Очень дорогое время.
Я вышел из дома только с одной мыслью — она сейчас должна быть рядом с моей охраной. В безопасности. Но Серафима, как магнит для неприятностей, побежала навстречу мне — в пекло. А потом обратно. Запрыгнула в спорткар, и уже через пару секунд её и след простыл. Убью сучку.
Глава 71
Готова вернуться обратно в дом, убедиться, что пулю словил не Сабуров. Только не он.
Оступилась на каблуках. Сняла их и, сжимая ключи, ринулась в сторону дома. Не могла теперь отсюда уехать. Поднялась вверх по ступенькам и увидела Ратмира, выходящего из центральной двери. Сердце от радости подскочило к горлу, а затем стремительно ухнуло вниз, как только мы схлестнулись с ним взглядами.
Злой как чёрт. Готов сравнять меня с землёй.
Попятилась назад, а затем побежала сломя голову обратно к машине.
— Серафима, вернись! — донёсся до меня его крик за спиной.
Все его люди в доме. Как и люди Мураза. Что там творится? Почему он вышел как ни в чём не бывало через главный выход?
Бегу и чувствую, как по лицу ударяют капли дождя. Забираюсь в машину, завожу двигатель и жму на газ. Недаром это баснословно дорогой спорткар. Догнать на таком меня почти невозможно.
Сквозь распахнутые ворота я выезжаю на дорогу. Ловлю в лобовое стекло капли дождя, набирающего обороты. И мчу.
Утром. Её должны убить утром.
Сейчас ночь, и у меня в запасе всего пара часов.
Доехать за Мишкой и забрать его из дома Сабурова мне никто не позволит. А главное — оттуда меня уже не выпустят. И как я буду дальше жить, понимая, что не помешала убийству, о котором знала?
Я хорошо вожу, но скорость в двести километров в час почти не ощущается в этом автомобиле, а потому сомневаюсь, что успею отреагировать в случае опасности. Мимо так и проносятся встречные автомобили, ослепляя светом фар. Сбавляю скорость и очень скоро замечаю погоню. Знакомая машина. Понимаю, кто за рулём.
С каждой минутой она всё ближе и ближе прижимается ко мне. Пробую прибавить газу, но трушу. Кусаю губы до крови от адреналина.
Пересекая двойную сплошную, внедорожник, которым управлял Сабуров, выехал на встречную полосу. Догадываюсь, что он хочет обогнать меня и преградить путь. Вытеснить к обочине. Но его действия лишь заставляют сильнее жать на газ.
Навстречу нам едет грузовик. Наивно ожидаю, что Ратмир отступит. Сбавит скорость. Но он будто и не видит, что на него надвигается тринадцатитонная махина. Меня охватывает паника. Ладони потные, влажные, скользят по коже руля.
Расстояние между автомобилем Сабурова и фурой всё сокращается. Интересно, какой тормозной путь у встречной машины? А если она набита грузом, то вес будет в разы больше. А значит, путь длиннее.
Мозг кипит. Счёт пошёл на доли секунды.
Ощущаю, как мои нервные клетки медленно гибнут. Как напряжение, перетянутое, словно канат, рвётся по одной ниточке. Нет времени думать о том, готов ли Сабуров к лобовому столкновению и скончаться на месте, чтобы потом достать меня в аду.
Жму на тормоз, слыша характерный свист шин, и при попытке съехать на обочину машину уводит в кювет.
Остановившись, утыкаюсь лбом в рулевое колесо. Тяжело, отрывисто дышу.
Дверь распахивается. Холодный воздух лижет голую влажную спину. И жёсткая рука стальной хваткой обхватывает моё предплечье, вытаскивая из машины.
— Я тебе сказал возвращаться к охране! — кричит во всю силу своих лёгких мне в лицо, я сжимаюсь, словно опасаясь, что этим ором он способен меня прибить. — Почему ты никогда не делаешь то, что должна, Серафима!?
Меня трясёт от злости. Оттого, что я теперь знаю всю его подноготную. Его грязные делишки. Что для него и я, и несчастная Ясмин — разменные монеты.
— Потому что я жить хочу, понятно! — кричу в ответ, ощущая, как слёзы вместе с дождём застилают глаза. Пытаясь убрать его руки от себя.
За те мгновения, что стою под дождём, платье полностью промокло, став тяжёлым. Неудобным.
— Ты выживешь только в том случае, если не будешь каждый раз убегать от меня! — выплёвывает слова сквозь зубы.
По его лицу тоже стекают капли дождя, и я рассматриваю, как они замирают, сталкиваясь с щетиной на щеках.
Его руки жалят мои плечи. Впиваются в них, прижимая меня спиной к двери автомобиля. Острые шпильки утопают в сырой земле.
— И с тобой я больше быть не хочу, — вонзаю свои ногти в его мокрую рубашку, тяну её, слыша треск ткани, и вижу, как он меняется в лице. Как нервно подрагивает щека.
Я довела его до белого каления, но остановиться уже не могу.
— Я устала быть игрушкой в твоих руках! Устала от того, что ты считаешь, что можешь делать со мной что хочешь! Захочешь — приютишь, как уличную шавку, захочешь — приголубишь, а захочешь — вновь выкинешь во двор.
Обхватывает моё лицо огромными лапищами, надавливая большими пальцами на мои щеки. Его верхняя губа подрагивает, приподнимаясь вверх. Выражая злобу и ярость.
Глава 72
Я задыхаюсь от неожиданности, когда его рот накрывает мой. Язык проскальзывает сквозь влажные от слёз и дождя губы. Тянусь к нему против голоса разума. Собственной воли. К жару его тела, забывая про холодный дождь и пронзительный ветер.
Сейчас он трахнет меня и убьёт?
Ах, катись оно всё к чертям!
Я соскучилась по нему. Хочу урвать себе ещё один кусочек. Совсем чуть-чуть напоследок. Кусаю его жадно за нижнюю губу, оттягивая. Ощущая на языке привкус его крови. Его бешеные глаза такие же голодные и ненасытные, как мои. Отчаянные.
Он опускает ворот моего платья вниз, оголяя грудь. Смотрит на неё, словно испытывает дикий голод. Неутолимый. И под его взглядом она тяжелеет, наполняясь тягучим томлением. Впивается губами в сосок, прихватывая его зубами и зализывая причинённую острую и сладкую боль. Сминает пальцами мою задницу под платьем, прижимая меня к своему напряжённому паху. И перебирает мокрую ткань наряда, поднимая юбку вверх. Задирая до талии.
Происходящее похоже на наш последний секс. Только на этот раз без свидетелей. В темноте ночи. Под дождём.
— Ты действительно готов убить её? — задаю вопрос, отрываясь от его губ, порывисто дыша.
Проводит пальцами по моим бровям. Надавливает, скользя по мокрой коже ко лбу. Запускает их во влажные волосы, оттягивая мою голову назад. Смотрит внимательно и хищно в мои глаза.
— А ты разве не хочешь избавиться от соперницы? — ухмыляется одним уголком губ.
Бью его в грудь со всей силы. Но для такого амбала мои удары слабее комариного укуса.
— А мне на хрен не сдался мужчина, женатый на другой женщине, с которой мне нужно соперничать, понятно? — зло огрызаюсь, показывая зубы.
Смеётся, запрокидывая голову. Сверкая белоснежной улыбкой в темноте ночи. Весело ему.
Провожу кончиком языка по его шее, находя бьющуюся венку. Прикусываю тонкую кожу, оставляя засос.
— А тебе как, нормально было трахаться со старым дедом? — спрашивает, а по лицу рябью проходит ненависть.
Медлю. Смотрю в его глаза, втягивая в рот нижнюю губу. Посасывая её.
— Мы заключили договор. Ему нужно было отомстить тебе, а мне — свобода, которую я так и не получила.
«Свобода и твоя боль», — повторяю уже в своих мыслях.
Не разрывая зрительного контакта, я вытаскиваю тяжёлый ремень из пряжки, освобождаю пуговицу и тяну вниз язычок молнии. Сабуров внимательно следит за моими движениями, хмуря брови.
